Синтия Виктор - Единственная
На минуту он позволил себе возненавидеть Карлин, внутри него все кричало: и Гарвард, и премия предназначались ему, а не ей. Но вспышка быстро погасла, он понимал, что не имеет права сердиться, она честно и справедливо завоевала все это, и, если кому-то суждено было получить подарки судьбы, он, конечно же, хотел, чтобы это была Карлин.
Бен встал и пошел дальше; долгое время он вообще не мог думать ни о чем, просто брел по длинным серым кварталам Вестерфилда, мимо спортивных полей и жалких домишек и фабрик, мимо заброшенной деловой части города, пока солнце в небе не стало садиться. Наконец он начал трезво оценивать свое положение. Без денег «Резерфорда» одних семейных сбережений ни за что не хватит на четыре года учебы в Государственном университете штата Нью-Йорк. Он знал, родители наскребут все, что смогут, но у них сейчас трудное время. Плата за обучение, книги, студенческое общежитие — он должен думать, как добыть деньги.
«Ну-ну, — сказал он себе, — сосредоточься, есть же какие-то способы». Он обязан иметь хорошие отметки на случай, если Гарвард захочет рассмотреть его кандидатуру в конце весны, но на остаток семестра ему нужно найти работу. Все сводилось к этому. Мать всегда настаивала, чтобы он занимался только учебой, но теперь другая ситуация. Правда, в их городишке школьнику найти работу ох как трудно, но он должен сделать все, чтобы найти место. Впереди целое лето, когда можно будет вкалывать на двух, а может быть, и на трех работах.
Бен сжал челюсти и почувствовал, что оптимизм возвращается к нему. Возможно, в Университете Бингемтона могли бы помочь ему устроиться в библиотеку — выдавать книги или что-нибудь в этом роде. Если бы он работал еще по ночам… не такой уж он слабак. Наконец, несколько приободрившись, Бен повернул к дому, ему хотелось вернуться к себе и поскорее составить конкретный план, и еще он должен позвонить Карлин и поздравить ее с присуждением «Резерфорда». Бен посмотрел на часы и прибавил шагу, увидев, что уже больше шести.
Когда Бен вошел в квартиру, мать и сестра встретили его в холле. Наташа, очевидно, знала о «Резерфорде» и уже рассказала Кит.
— Не могу поверить этому, дорогой, — мать тепло обняла сына, — какое досадное невезение, но это просто несколько тысяч долларов, мы найдем другой способ достать их.
— Мама, я в порядке. — Бен вырвался из ее объятий. — Правда. Спасибо тебе.
— Ты можешь все, Бен, помни это. — Кит улыбнулась сыну, и ее лицо осветилось любовью.
— О, Бен, очень жаль, — сказала Наташа, мне хотелось бы, чтобы вы с Карлин могли поделить «Резерфорда».
— Хм. — Бен слегка пожал плечами. — Как получилось, так и получилось. И уж во всяком случае, я рад, что если не я, то она.
Услышав, как в дверь вставляют ключ, все трое обернулись. Леонард Дамирофф редко приходил домой раньше десяти, поэтому его появление всех удивило. Но их удивление превратилось в тревогу, когда они заметили, как он бледен.
— Леонард, что случилось? — с беспокойством кинулась к нему Кит. — Ты заболел?
Леонард покачал головой, глядя вниз на ключи, которые вертел в руке.
— Посмотри на меня. — Кит коснулась его руки. — В чем дело?
Он поднял к ней искаженное страданием лицо, потом посмотрел на детей.
— Не знаю, как и сказать, — с болью в голосе ответил он.
— Что сказать, папа? — со страхом спросила Наташа.
— Я слышал о «Премии Резерфорда», один из учителей заходил в магазин сегодня днем и упомянул, как были удивлены все собравшиеся, что она досталась не тебе, Бен, — медленно произнес Леонард.
— Все в порядке, папа, — успокоил его Бен, — не нужно так расстраиваться.
— Нет, нет, не только в премии дело, — покачал головой Леонард. — Естественно, когда я услышал об этом, я захотел выяснить, каковы наши остальные финансовые возможности, и решил связаться с Маргарет Ваал, чтобы узнать итог наших накоплений. Но когда я позвонил в ее офис в колледже, мне сказали, что три недели назад она уехала.
— Уехала? — повторила Кит. — Куда уехала?
— Они не знают. — Леонард повернулся к жене. — Им известно только то, что она уехала из города. Бросила работу и уехала.
— Что это значит, папочка? — с тревогой спросила Наташа.
— Я не поверил, сел в автомобиль и поехал к ней на квартиру. На табличке внизу больше не было ее имени. В конце концов я нашел управляющего, и он рассказал мне, что она просто исчезла в один прекрасный день, даже не расплатившись.
— А наши деньги… — Кит ждала, затаив дыхание.
— Управляющий сказал, — с трудом промолвил Леонард, — что уже несколько человек разыскивали ее, возмущаясь и крича, что она сбежала с их деньгами. Он посоветовал мне обратиться в полицию и добавить свои жалобы к списку.
Лицо Кит стало пепельно-серым.
— Она сбежала со всеми нашими деньгами? Со всеми?
Он кивнул.
— Но, папочка, — заплакала Наташа, — Бену нужны эти деньги на колледж.
— Я знаю, детка, знаю. — Леонард прикусил губу.
— О Боже, — простонала Кит.
Бен во все глаза смотрел на отца, словно не в состоянии понять его слов.
— Мам. — Наташа подошла и дотронулась до матери. — Мама, что же нам теперь делать?
Но Кит, казалось, даже не почувствовала прикосновения дочери, она со слезами на глазах бросилась к Бену и прижала его к груди.
— Бен, все будет хорошо, все наладится. Я обещаю тебе, дорогой.
Наташа, уязвленная, отошла в сторону, а Бен не сопротивлялся матери, а просто стоял, не шевелясь.
Все кончено, подумал он. Теперь он не сможет оплатить обучение и книги в самом паршивом общественном колледже, не говоря уже о Государственном университете или Гарварде. Перейти из списка кандидатов в студенты старейшего университета Новой Англии стало абсолютно нереальным. Его голова медленно опустилась на материнское плечо.
«Я никогда не буду врачом, — с горечью сказал он себе. — Если только я не собираюсь окончить медицинский факультет в пятьдесят лет, примерно столько времени потребуется, чтобы заработать необходимые на учебу деньги».
— Бен, — беспомощно сказал Леонард, подходя к сыну, — невозможно передать, как ужасно я себя чувствую. Маргарет Ваал всегда казалась такой ответственной, такой надежной, столько людей доверяли ей.
Кит отстранила мужа резким движением руки, неистово прижимая к себе сына. Наташа и Леонард безмолвно смотрели, как эти двое замкнулись в их собственном кольце горя.
7
«Двигайся же, черт побери!» — Джей. Т. Сквайр нетерпеливо нажал на сигнал. Если существовало что-то, что могло свести его с ума, то это какой-нибудь идиот впереди, останавливавшийся у светофора при желтом свете. Мужчина в «Форде-Мустанге» чуть обернулся и сделал жест, означавший: «Ну что я могу поделать, дружище!» Джей. Т. почувствовал, что мир в очередной раз объединился, чтобы сделать его жизнь невыносимой.
