Маргарет Пембертон - Лондонцы
В апреле, когда в саду викария расцвела магнолия, радуя глаз прихожан восхитительными кремовыми цветами, Тоби написал Кейт, что он наконец получил долгожданные «крылышки» и стал вполне оперившимся офицером королевских ВВС.
В мае, когда Гитлер начал присматриваться к Польше, как еще недавно — к Чехословакии, и всем, даже Чемберлену, стало ясно, что уладить дело миром не удастся, палата общин утвердила решение британского правительства призвать мужчин, достигших двадцатилетнего возраста, на военную службу. А спустя два дня после этого у Керри родилась дочь.
— Мы хотим назвать ее Мириам Эстер Маргарет Роза, — гордо заявила Керри, сидя на кровати с малышкой на руках. — Мириам и Эстер — в честь моей мамы и мамы Дэнни, а Маргарет и Роза — в честь принцессы Маргарет.
Она с такой любовью взглянула на драгоценный сверток, который держала в руках, что у Кейт замерло сердце.
— Но честно говоря, первое имя принцессы мне не по душе, — призналась Керри. — Мы с Дэнни посоветовались и решили, что оставим для нашей дочки только одно из них — Роза.
— Мне оно тоже нравится, — взволнованно сказала Кейт. — У тебя замечательная малышка, Керри! Можно мне ее подержать? Клянусь, что буду очень осторожна.
В начале июня, с трепетом ожидая приезда в отпуск Тоби, ставшего уже аттестованным офицером, Кейт внезапно задумалась над тем, почему отец проводит выходные дома, читая или работая в саду, хотя сезон крикета в разгаре.
— Что случилось с твоей командой в этом году, папа? — спросила она в одно субботнее утро, развешивая выстиранное белье на веревке; Карл же возился с кустом красной смородины: он натягивал между ветками марлю, чтобы защитить ягоды от дроздов. — Ты не набрал команду?
Карл поколебался и ответил:
— Я больше этим не занимаюсь. В клубе решили, что я должен сложить с себя свои полномочия.
Кейт уронила руки и тупо уставилась на отца.
— Но почему? Если настало время выбрать нового капитана, это следовало бы сделать в прошлом году! Почему ты перестал играть? Ведь ты старый член клуба!
Карл нехотя встал и повернулся к ней.
— Потому, дочка, что теперь я стал иностранцем — гражданином враждебного государства. Меня исключили.
Кейт не знала, что на это сказать: ее обиде за отца и возмущению не было предела. Самое ужасное в этой истории было то, что в правление крикетного клуба входили люди, которых Карл считал своими друзьями, — Ниббс и Дэниел Коллинз.
— Мой папа наверняка здесь ни при чем. Он всегда очень уважат твоего отца, — сказала Керри, кормя грудью малышку Розу.
— Мистер Ниббс и отец Дэнни тоже считались его друзьями, однако на собрании они не выступили в его защиту. Если бы они за него заступились, его не исключили бы из команды, — возразила Кейт, вновь испытывая прилив негодования, от которого ее бросило в жар.
— Я поговорю об этом с отцом, — пообещала Керри. — Мне кажется, произошло досадное недоразумение. Твоего папу не могли исключить из крикетного клуба из-за того, о чем ты мне рассказала. Слушай, а как у него со зрением? Два года назад брата Теда исключили из команды, потому что он не видел летящего мяча с расстояния трех ярдов, не говоря уже о двадцати.
Такая версия, возможно, и успокоила бы Кейт, если бы Дэнни, приехавший в очередное увольнение домой, не ляпнул перед самым ее уходом:
— Слышала новость? В Берлине Гитлера величают национальным героем! Проклятые немцы! Скорее бы уж началась Еойна с ними — всех перестреляем!
В июле стало очевидно, что заветное желание Дэнни вот-вот осуществится: правительство Англии объявило о своем намерении эвакуировать детей в отдаленные районы страны, подальше от вероятных германских бомбардировок.
— Они затевают войну! — в присутствии Кейт возбужденно кричала Мириам, разговаривая с мисс Годфри. — Иначе зачем вывозить детей из Лондона, скажите на милость?
— Это простая предосторожность, мисс Дженнингс, — успокаивала ее бывшая директриса. Она, разумеется, кривила душой, по лишь потому, что не желала еще больше огорчать впечатлительную соседку.
В августе польский кризис обострился и все школьники Лондона получили предписание явиться с чемоданом самых необходимых вещей на сборные пункты для эвакуации. С Мириам случилась истерика.
— Берил слишком мала, чтобы ехать одной в деревню! — визжала она. — А Билли? Он ни разу не покидал родного дома! Мальчик будет обливаться слезами, пытаясь уснуть. Бедный мой агнец!
Зная сыночка как облупленного, Мейвис в этом сомневалась. Сорванец наверняка будет по ночам спать как убитый, а днем ходить на голове, в полной мере наслаждаясь жизнью. Жалеть следовало скорее его опекунов, не подозревающих, какого дьяволенка они приютили.
— Пока дети вместе, все у них будет в ажуре, — решительно заявила Мейвис. — Прекрати стенать, мама, лучше помоги уложить эти проклятые вещи. Ума не приложу, зачем детям брать с собой индивидуальную зубную щетку! Какой идиот составлял этот список самого необходимого? Можно подумать, они будут шиковать в «Ритце»! Обойдутся и одной щеткой на двоих, правда?
С отъездом из Лондона детворы в городе воцарилось уныние.
— Когда гадкий герр Гитлер уймется и все вернется на круги своя, — вздыхала мисс Хеллиуэлл, — я не буду обижаться на Билли Ломэкса и его друзей за то, что они крутятся на веревке вокруг столба напротив моей калитки. Без этих сорванцов стало настолько тихо, что я не могу наладить телепатические контакты со своими дорогими, ушедшими в иной мир. Недавно мистер Ниббс попросил меня пообщаться с его отцом. Так вместо него на связь вышел японец, живший в двенадцатом веке!
Вопреки окружающему ее мраку и тревожному ожиданию конца света Кейт не пала духом перед лицом надвигающейся катастрофы, а, напротив, испытывала огромную радость и душевный подъем. Дело было в том, что Тоби сделал ей предложение и она, не раздумывая ни секунды, согласилась стать его женой.
Неделю спустя, немногим более четверти века после того, как Карла призвали в кайзеровскую армию, Европа вновь оказалась ввергнутой в кровавую бойню. Премьер-министр высоким пронзительным голосом недвусмысленно объявил по радио: «Наша страна находится в состоянии войны с Германией. Мы готовы!»
А где-то в Блэкхите кое-кому захотелось продемонстрировать свое отношение к немцам. В пять часов пополудни, едва Карл Фойт подумал, что пора закрывать книжный магазин, кто-то швырнул в окно камень. На картонке, привязанной к кирпичу, кроваво-красными буквами было написано: «Убирайся вон из Англии, германская свинья! Иначе мы затравим тебя!»
Глава 7
— Нужно вызвать полицию! — сказала сидящая напротив отца за кухонным столом Кейт часом позже. Она была бледна как мел и все еще не верила, что такое возможно. — Полиция выяснит, чьих это рук дело! Виновного арестуют! Полиция…
