Энн Мэтер - Наследие прошлого
Внезапно он повернулся и, сузив свои ярко-синие глаза, испытующе посмотрел на нее. Что же он так пристально разглядывал? Густые блестящие волосы обрамляли кремового цвета нежные щеки, слабо светившиеся в полутемном салоне автомобиля. В зеленых глазах отразилось смятение.
— Маделин! — нежно прошептал он и, уже владея собой, притянул ее к себе. Объятия его, сначала нежные, становились все более жадными и требовательными; он нашел ее губы и всем ртом ощутил их сладость…
Она пыталась бороться с ним; щеки ее горели, губная помада размазалась, волосы растрепались.
— Нет! — выдохнула она резко. — Нет!
Николас провел рукой по ее волосам. Маделин воплощала в себе все, что ему нравилось в женщине, и ему было очень трудно справиться с нахлынувшими чувствами.
— Нет — что? — немного придя в себя, осведомился он.
Маделин прижала ладони к пылающим щекам:
— Ник, что случилось? Почему ты так изменился?
— Я совсем не изменился, милая. Просто я долго был так далеко от тебя.
Она почувствовала, как вновь его горячие жадные губы прижались к ее шее, и прошептала:
— Не дразни меня, Ник, пожалуйста. Если ты хочешь прекратить наши отношения, так и скажи мне.
— Я дразню тебя? — нежно пробормотал он. — Не будь глупышкой, ты нужна мне.
Его губы снова отыскали ее, сначала жестокие и требовательные, они становились все мягче и нежнее. Маделин почувствовала, что жаждет сгореть в этом пламени. Искорка, пробежавшая между ними в их первую встречу, разгорелась.
— Ты ведь так мало знаешь обо мне, — шептала она, когда его губы замерли у ее щеки.
— Просто скажи, любишь ли ты меня, — тихо попросил он, ласково отклонив назад ее голову и легонько проводя пальцами по нежной коже ее шеи.
— Конечно я люблю тебя, — выдохнула она. — Мне кажется, я полюбила тебя с самого начала. Но ты должен узнать кое-что… о Джо и Диане.
Николас нахмурился и серьезно заглянул ей — в глаза:
— Что я должен узнать? Что никакого Джо на самом деле не было?
Глаза Маделин расширились от изумления.
— Почему ты так говоришь? А что, это важно, если бы было правдой?
— Абсолютно не важно, — торопливо помотал он головой.
— Ну… человек по имени Джо был, и он был моим мужем. И он был очень-очень добрым.
— Добрым? — Краем глаза через окно Николас увидел, что они уже неподалеку от центра города. — Немного странное слово для описания собственного мужа.
— Да, я знаю. Но между нами была несколько странная дружба:
Николас нахмурился.
— В каком плане дружба? У тебя ведь появилась Диана.
— Я знаю. Милый, я не могу говорить об этом в такси. К тому же мы почти приехали на Сент-Джеймс-стрит.
— Хорошо. Тогда расскажешь мне во время ужина. — Он ласково улыбнулся. — Господи, как же я по тебе соскучился, любимая!
— Увидев выражение твоего лица в аэропорту, я уж было подумала, что ты жалеешь о том, что мы вообще познакомились, — пробормотала Маделин, пытаясь привести волосы хотя бы в некое подобие порядка после бурных объятий в такси.
Николас вздохнул:
— Да, ты права. Прости меня. Наверное, мое естество пытается бунтовать против такого полного порабощения одной женщиной. Для меня это совершенно новые ощущения.
Маделин подняла на него глаза:
— Значит, ты действительно против этого?
Николас изумленно посмотрел на нее:
— Любимая, да ты с ума сошла. И это после всего, что я тебе сказал!
— И это были не просто слова, сказанные под влиянием момента? — спросила она, с трудом стараясь дышать спокойно.
Николас покачал головой:
— Ну давай, милая. Хватит тянуть резину. Я хочу узнать все о твоем первом браке.
В зале было немноголюдно, так что они могли разговаривать спокойно, не опасаясь ничьих любопытных ушей. Сидевшие за столиками немногочисленные бизнесмены в основном отдыхали, отгородившись от всего вечерними газетами, или были заняты собственными разговорами и не слишком интересовались окружающими.
— Ну что ж, — с некоторой неохотой начала она, — мои родители погибли во время войны, и меня растила бабушка. У нее был домик в Кенсингтоне. Она обращалась со мной очень хорошо, но была очень строгой. Каждый вечер я должна была быть дома не позже половины десятого, и она всегда хотела знать, с кем я была и где. — Вздохнув, Маделин склонила голову. — Я была, конечно, очень этим недовольна, начала назло ей общаться с группой совершенно необузданных подростков… можно сказать, хулиганов. Тогда я уже училась в коммерческом колледже. Каждый вечер я ходила на танцы или гоняла на мотоцикле с одним парнем из банды. — Она подняла глаза на Николаса. — Я полагаю, ты уже догадываешься, что со мной произошло.
Николас откинулся на спинку стула. Он был таким красивым и таким желанным, что у Маделин дрогнуло сердце. А вдруг он возненавидит ее за то, что она сделала?
— Я полагаю, ты забеременела, — тихо, но отчетливо произнес он.
Лицо Маделин исказилось, она непроизвольно сжала кулаки.
— Конечно, ты прав. Но… но это было только с одним парнем и… и всего один раз. Его звали Питер. Он был высокий, стройный и очень красивый, мне очень льстило то, что в подружки из всех девчонок он выбрал именно меня. Я и понятия не имела — узнала об этом гораздо позже, — что он заключил пари с одним из парней, что… что… ох, я должна вдаваться в подробности?
— Нет. — Николас выразительно покачал головой.
— Спасибо. — Маделин сжала в руках нож и вилку, хотя еда, лежавшая перед ней на тарелке, совсем не интересовала ее. — Я очень боялась, но Питер рассмеялся и сказал, что я глупая. — Она не заметила, как сузились глаза Николаса и что он явно здорово разозлился. — А неделю спустя он разбился на своем мотоцикле… насмерть. Он не любил ездить в шлеме… Он врезался в фургон с мебелью. — Она зябко поежилась, вспомнив пережитый ею ужас, когда она узнала, что беременна и что делать что-либо уже слишком поздно. — Открытие того, что у меня будет ребенок, повергло меня в ужас, но больше всего я боялась, что если бабушка узнает об этом, то умрет от горя. Неделя шла за неделей, но я ничего не могла придумать — мне предстояло стать матерью-одиночкой. Конечно, я винила во всем только себя одну. Я больше всего боялась за бабушку. Горькое разочарование во мне разбило бы ей сердце.
Джо был профессором в колледже. Вел математику. Я была знакома с ним всего около года, он был хорошим человеком и нравился мне. Однажды мы столкнулись с ним в коридоре. Видимо, он заметил, что со мной что-то неладно. Он провел меня в свой кабинет, дал попить, чтобы я успокоилась. Он был такой ласковый и понимающий, что я и сама не заметила, как выложила ему все, что со мной приключилось и какой я была дурой. Он не стал отчитывать меня и ругаться и называть меня идиоткой, а только вытер мои слезы и сказал, чтобы я не беспокоилась, что он обо всем позаботится… А чуть позже объяснил, что имел в виду — он попросил меня выйти за него замуж. — Она тяжело вздохнула. — Мне было всего семнадцать, а ему сорок с небольшим… но когда я подумала о бабушке, то решила, что выбора у меня нет — выйдя замуж за Джо, я заполучила бы для своего ребенка законного отца, так что я согласилась. О, я знаю, что я поступила тогда малодушно, может быть, даже неправильно, но могу с чистой совестью сказать, что я ни разу не сделала Джо больно, думаю, он был счастлив со мной.
