Михаил Грушевский - 50 оттенков блондина
Как-то мы заехали к однокласснице, и та проводила нас на кухню, по дороге показав за спиной большой палец, а потом кулак: то ли – смотри не упусти красотку, то ли – надо было позвонить заранее, я бы что-нибудь приготовила! Я молчал, я уже привык, что сначала люди говорят, что рядом со мной красавица, а потом вообще ничего не говорят. Скучно.
Вдруг отчаянно захотелось домашнего уюта: пирогов с капустой, запаха свежевыглаженных рубашек, – но все это было совсем из другой схемы. А красноволосая, в отличие от синеволосой, обсуждала фасоны свадебных платьев и маршрут свадебного путешествия. Однажды я услышал, что ее свадьба должна состояться непременно в грядущее Рождество. «Как это с кем? Разумеется, с тобой, котик!»
Я выпал в осадок. Однако эти дамочки умеют называть вещи своими именами! На следующий день я уже встречался с совершенно другой женщиной – старой знакомой, абсолютно спокойной, домашней и негламурной Валей. Она работала поваром в ресторане. Ее крашеные, завитые белокурые волосы были уложены вокруг головы украинской корзинкой. Она начала с того, что позвала к себе, переоделась в халат, наварила борща и напекла пирогов. Ага, тех самых, с капустой. Было здорово! После чудесного ужина мы с удовольствием легли в постель. И все было хорошо, пока я не заснул.
Мне снились кошмары. Я голый бежал по ночной зимней дороге. Красноволосая ведьма с копытами, хохоча, догоняла меня и садилась верхом. Нас настигала вторая – синеволосая – на своей новенькой иномарке. «Ату его!» – верещала она не своим голосом. На мотоцикле неслась еще и третья ведьма. У нее были зеленые волосы и золотые зубы, а в руках – трезубец. Впереди появилась стена, и вся компания с размаху врезалась в нее. От удара головой я проснулся. Ого, свалился с кровати! «Милый, в чем дело?» – Валя участливо склонилась надо мной.
Утром она попросила отнести пылесос в ремонт, посетить химчистку и прибить какую-то полочку на кухне. Удары молотка по гвоздю напомнили любимый ритм на танцполе. «Миш, а давай еще шкаф переставим на балкон!» – раздался из комнаты Валин голос. Я понял, что попал. И еще понял, что больше не хочу пирогов, борща и глаженых рубашек. Хочу быть сам по себе! И я сбежал.
Дома сполна насладился одиночеством. Делал что хотел. Потом – ничего не делал, потому что хотеть было уже нечего. Ближе к вечеру почувствовал себя под самовольным домашним арестом. Через пару дней позвонил обеим ведьмам из сна – синеволосой и красной. Я пригласил их в одно и то же место в одно и то же время. Неспешно оделся, выбрав самый дорогой галстук: вдруг там опять окажется кто-то, с кем обязательно нужно быть знакомым? Меня поджидал сюрприз: когда я приехал на встречу, обе девушки уже были на месте. Более того, сидели за одним столиком и весело чирикали. Я немного смутился, но подошел. Ха! Они наперебой стали представлять меня друг другу!
И я вдруг почувствовал невероятную скуку. Только сейчас я увидел, как они дьявольски напряжены, неестественны и заняты только собой. Мне стало слегка душновато. Я ослабил узел галстука. К нам подсел кто-то дьявольски для чего-то нужный. Раздался входной звонок. Не зная, что вечер сюрпризов только начинается, я бросил взгляд на дверь. На входе, в компании пожилого и явно небедного господина, стояла та самая Валя, от которой я сбежал три дня назад! Ее волосы были так же по-домашнему уложены в корзинку, но все остальное выглядело вполне гламурно и дорого. Шею охватывала толстая нить черного жемчуга, руки сжимали золоченую сумочку. Она улыбнулась мне и всем сразу и прошла за спутником. «Эх ты, болван!» – сказали на прощание ее глаза. Я повернулся к подругам, но синеволосая была поглощена разговором с кем-то нужным, вокруг красно-волосой сверкали вспышки. Им было не до меня. Я закурил сигарету, тут же потушил ее, сообщил всем, что должен позвонить, и вышел на свежий воздух.
Сразу поехал к Вале и решил ждать, сколько нужно. Битый час стоял под окнами. Внезапно хлынул сильный ливень. Блеснул свет фар. Валя с давешним господином выскочили из машины, раскрыли зонт и, хохоча, пробежали мимо. Они не заметили меня за сплошной стеной дождя.
Толстушки…
Одна очень толстая и некрасивая женщина при первом же знакомстве призналась мне в любви. Я был в шоке. Видимо, это была ее обычная тактика – своего рода психическая атака. Клиент падает в обморок, и она его берет! А еще знавал я одну полную даму, которая добивалась огромного успеха у партнеров постоянными отказами: «Я не хочу, я не пойду!», – после этих фраз мужик, и не желавший ее куда-либо приглашать, начинал вожделеть.
Моя очередная подружка, девочка крайне толстая, отличалась веселым нравом и на свои габариты давно махнула рукой. Мы бурно проводили время, а чужая реакция на ее фигуру Лилю не волновала. «Я, – утверждала она, – сто килограммов счастья!» Мы дружили, но стройные ножки и тонкие талии удалявшихся девушек не могли не заставить меня смотреть им вслед. Однажды, заметив это, Лиля выпалила: «Вот бы хоть на один день проснуться в другом теле! Пусть хоть мужиком, хоть негром, но не толстым! Узнать, что чувствуют худые люди… Хоть день – да мой! А потом снова стать слоном!»
Я тоже не был худеньким, но меня посещали сомнения иного рода. Мне никак не удавалось сосредоточиться на ком-то одном. Я тоже мечтал. Вот бы мне хоть на день стать другим! Ну, обыкновенным: завести жену, детей… Если, конечно, это возможно за один день. Но изо дня в день я упорно просыпался самим собой и продолжал совершать все те же ошибки…
После моей очередной драмы мы с Лилей снова встретились. Меня рассмешило, что она стала поварихой, чтобы похудеть. И при помощи профессии довела личную ненависть к еде до максимально возможной отметки. В то же время филигранное мастерство кулинара принесло ей успех. Став шеф-поваром престижного ресторана, в который можно было попасть только по записи, Лиля умудрялась готовить с таким видом, будто все это не имеет к ней отношения. Она практически перестала есть, но все равно не становилась стройной. Хотя и не унывала: «Тощая корова – еще не газель! А я – мечта любого мужчины: повар! Икру на авокадо положит каждая. А вот борщ сварить – это мало кто умеет!» Лиля загадочно улыбалась и исчезала на кухне, чтобы в очередной раз проложить путь к моему сердцу через орган пищеварения. Это был ее конек, ее главный козырь, и я, измученный годами полуголодного существования, сдался. Мы стали жить вместе. Нам было спокойно и сытно, правда, блюда в ее исполнении почему-то подавались к столу разогретыми до температуры ракетного топлива! Наша любовь пахла то пирогами, то харчо. Теперь наш круг состоял из Лилиных подруг – завсегдатаев ресторана, девушек довольно широкоформатных. Культовый режиссер, знаковая писательница, элитный стоматолог – всех их объединяли любовь к продуктам и вес. Обычно, наевшись до отвала, они откидывались на спинку дивана и начинали петь. Меня представили матери Лили – к зрелому возрасту ее задница достигла таких габаритов, что, когда она садилась, ей казалось, будто ее карманы обшаривают соседские руки. Я тоже немного поправился, но меня это уже мало волновало – говорят, женившиеся мужчины перестают за собой следить . Я последовал правилу. И когда мы отправились отдыхать на Кипр и моя фигура на пляже вызвала смех, я не обратил внимания.
