Анастасия Соловьева - Мужчины в нашей жизни
Мои спутницы, кажется, тоже остались довольны поездкой. На обратном пути Лиза оживленно щебетала мне о своей работе, что, сказать по правде, случалось с ней не так уж часто. Бывшая Лешкина жена не очень-то любила болтать. И Ленка немного смягчилась, не лезла больше выяснять отношения, не качала права.
— Ты теперь где стрижешься? — будто невзначай спросила Лиза.
— Нигде не стригусь. Разве не заметно?
— Почти заметно… Хочешь посетить наш салон?
— Ваш салон? Косметологию?
— У нас недавно парикмахерская открылась. Цены ради привлечения клиентов пока низкие, а стригут великолепно.
— Я у них стриглась, — напросилась на комплимент Ленка. — Тебе нравится?
— Нравится. Только чересчур смело.
— Ну, объяснишь, мне смело не надо. Они не просто стрижку делают — стиль создают.
— Как ты думаешь, а если мне покраситься в пепельный?
— По-моему, пепельный старит, — заметила Лиза. — Пепельный почти как седина… Впрочем, я не очень разбираюсь в ваших блондинистых оттенках. Ты с мастером посоветуйся. Они тебя прогонят через компьютер.
— Прогонят через компьютер! Ты разве не знаешь, что в парикмахерскую надо с краской приходить?
— Не знаю! У меня нет таких королевских привычек — я сама дома крашусь.
— Понятно.
— А хочешь, я покажу им твою фотографию, и они решат, подойдет ли тебе платиновый цвет?
— Покажи.
— Завтра вечером я перезвоню. Ты будешь дома?
— А где мне еще быть? — Я усмехнулась. — Только звони попозже, пожалуйста. После работы мне, может, придется в клинику съездить.
— Да мама не возвращается раньше десяти!
Я остановила машину у кирпичного двухэтажного дома с вмонтированными в черепичную крышу мансардными окнами. Лиза с Ленкой обитали в таунхаусе — новомодном жилище, занимающем промежуточное положение между обычным городским домом и коттеджем. От коттеджа это гибридное дитя архитектуры заимствовало многоуровневость, ограду и участок в несколько соточек у крыльца. Но коттедж — это еще и некая индивидуальность проекта, и прекрасная возможность не иметь никаких дел с посторонними. А таунхаус, увы, лишь секция длинной, уходящей вдаль улицы однообразной постройки. И к слову сказать, на противоположной стороне располагалась точно такая же. То есть индивидуальное подменялось унифицированным. Впрочем, моих родственниц эта унификация нисколько не огорчала. Они весело и шумно простились со мной и вскоре исчезли за оградой.
Я доехала до конца улицы, удивляясь, до чего у наших архитекторов бедная фантазия. Таунхаусы, как крепостные стены, обступали неширокое шоссе с обеих сторон. У лесопарка достраивали последние секции здания.
Мне вспомнились Аленкины фотографии, которые в первые годы ее замужества частенько демонстрировала нам Ольга Константиновна. Аленка на фотографиях обычно жалась к обочине — основное пространство занимали бесчисленные одинаковые домики или линии таунхаусов.
— Это Лондон… — с восторгом шептала Ольга Константиновна.
Потом мы поняли, что это особый Лондон, точнее, его особый район. Британское правительство не оставляет своих граждан даже в трудных обстоятельствах. На этот случай и существуют в северо-восточной части города такие кварталы.
А у нас таунхаусы доступны далеко не всем. У ворот стоят престижные машины, к окнам лепятся антенны-тарелки. Народ, одним словом, не бедствует.
Развернувшись, я прибавила скорости — навстречу полетели аккуратные, чистенькие, как на картинках, дворики, палисадники, зажигающиеся в сумерках окна… Через несколько минут моя машина въезжала на Кольцевую дорогу.
…Не стоит сегодня звонить Глебу. Пусть он, во-первых, поймет, что виноват. Во-вторых, лучше сначала сходить в парикмахерскую и предстать перед ним во всем великолепии.
А что это даст? Ну, произведу я на него впечатление. Он скажет что-то типа своего коронного: вы необыкновенная и неземная… Я почувствовала, что не смогу поверить его словам. А если так, зачем менять имидж и делать прическу? Ирка права: чуть-чуть он мне нравится, безусловно. Может, и не чуть-чуть. Только дальше-то что? Что мы будем делать вместе? Ничего не хочется начинать с человеком, которому не веришь…
Пусть сначала заставит меня поверить, пусть убедит. Специально не стану стараться. Но если он сможет, если действительно мечтает увидеть меня своей невестой… Нет, это право надо заслужить!
В отличие от многих современных женщин я вовсе не дорожила, тем более не кичилась своим одиночеством. Я прекрасно отдавала себе отчет: одиночество — состояние вынужденное. И я устала от одиночества. Стремясь покончить с ним, я решилась на крайнее — выйти замуж за Влада, которого (теперь-то уж можно честно признаться) не любила ни капли. Чтобы примирить себя с мыслью об этом браке, пришлось сочинить целую сказку в бюргерском стиле: ремонт, новые шторы, магазины, семейные обеды по субботам. Кто сказал, что семья должна быть овеяна пошлостью? Семья — это не общий быт — такой вывод я сделала еще в первом браке. Семья — это отношения двух людей. Отношения с человеком, которого любишь, понимаешь… который интересен тебе, несмотря на количество совместно прожитых лет… И еще на которого ты всегда можешь положиться.
Я не замедлила подвергнуть вновь созданному тесту первого мужа, Глеба и Владика. Примерила к ним систему вопросов, как парикмахер, загнавший в компьютер фото клиента, примеряет цвет, длину и форму прически.
Первый муж… Накануне свадьбы я чувствовала себя влюбленной безумно. Но что это было за чувство? Сейчас мне трудно судить о переживаниях девочки, отделенной от меня настоящей более чем десятком лет. Зато известно доподлинно — чувство было. И после свадьбы тоже было чувство, только негативное. Я уже не любила, не понимала, не слушала… И испытания на надежность мой бывший муж не сумел пройти. Значит, его фотографию надо отправить в корзину или просто удалить нажатием клавиши «Del».
Фотография Влада необычайно четко высветилась на моем мысленном мониторе. Румянец, голубые глаза, пшеничные волосы — разве можно не полюбить такого мужчину? Внешнее у Влада гармонично сочеталось с внутренним. Его жизненный идеал — то самое «бытовое» благополучие. Я, решив связать с ним свою судьбу, не случайно рисовала в сознании столь приземленные картины. Ради объективности признаем, что Влад — человек порядочный и надежный. Это хорошо. Но для того чтобы создать счастливую семью, явно недостаточно. Поэтому красивую и качественную фотографию второго респондента должна постигнуть судьба предыдущей.
Наконец, Глеб. Грустный, насмешливый, мальчишески трогательный… Разве могла я сравнивать его с кем-то другим? Наверное, любовь — это когда мир поделен на две части: он и все остальные, он — и всё остальное. Причем части неравнозначные. Первая во много раз больше, интереснее и значительнее второй. Как заставка на рабочем столе монитора. Где-то по краям помещаются папки и файлы: мама, Ленка, ценные бумаги, Лешка, Иринка, музыкальный доктор… Если поднапрячься, можно продолжить этот небольшой список. Но все существует на фоне любимого человека, все озарено его присутствием.
