Лавирль Спенсер - Прошлые обиды
Вернулась дочь, и, пока Бесс пыталась установить ножки стремянки между коробками, Лиза открыла одну из них.
– О мама, посмотри…
В коробке из-под сигар Лиза нашла свою школьную фотографию: девочка без двух передних зубов, волосы зачесаны на одну сторону и прикрыты беретом.
– Второй класс. Мисс Трещотка. Донни Карри уверял, что любит меня, и каждый день ставил на мою парту свечи в форме сердечек с разными записочками: «Будь моей», «Холодный ребенок». Я была настоящей сердцеедкой. Правда?
Бесс взяла в руки фотографию.
– А, я помню это платье. Бабушка Дорнер подарила тебе его на Рождество, и ты всегда носила его с красными колготками и открытыми туфельками.
– Папа называл меня своим маленьким эльфом, когда я его надевала.
Бесс поежилась:
– Здесь холодно. Давай вернемся наверх.
Они поднялись по лестнице, Бесс с платьем, Лиза с коробкой из-под сигар. В своей прежней комнате Лиза сидела на диване со скрещенными ногами и рассматривала содержимое коробки. Бесс опустилась рядом с ней на диван, держа сложенное платье на коленях.
– Посмотри. – Лиза протянула ей листок. – Это записка от Пэтти Персон. «Дорогая Лиза, давай встретимся после обеда во дворе. Возьми с собой всех твоих Барби, и мы устроим концерт». Помнишь, как мы с Пэтти это делали? Усаживали кукол в ряд и пели им во все горло, изображая микрофоны из карандашных фонариков.
Лиза вытянула вперед руки, сжав пальцы, и пропела несколько строк из «Не разбивай мое сердце». Она засмеялась и тут же погрустнела.
– Однажды мы нарядились в балетные костюмы сестры Пэтти и устроили концерт для тебя и папы. Помнишь, как мы сделали маленькие билеты и брали с вас входную плату?
Бесс помнила. Сидя сейчас рядом с Лизой и расстегивая пуговицы на своем свадебном платье, она вспоминала те далекие счастливые дни, когда у них с Майклом еще не начались проблемы. Но, испытывая ностальгию по прошлому, как вот сейчас, она трезво оценивала все и понимала, что вспышки этого чувства кратковременны. Она и Майкл никогда не будут снова мужем и женой, как бы того ни хотела Лиза.
– Почему ты не примеришь платье, дорогая? – спросила она мягко.
Лиза отложила коробку и спустила ноги с кровати. Бесс стояла у нее за спиной и вдевала двадцать жемчужных пуговок в двадцать атласных петель на спине платья, а Лиза рассматривала себя в зеркале туалетного столика.
– Подойдет, – подытожила Лиза.
– У меня тогда был десятый размер. У тебя восьмой. Даже если у тебя в течение следующих недель появится небольшой животик, проблем не будет.
Они обе изучали Лизино отражение в зеркале. Платье было измято, но не потеряло своего роскошного вида: высокий, расшитый бисером воротник, треугольная кружевная манишка, рукава-буфы до локтей, юбка из атласа, шлейф, тоже расшитый бисером.
– Какое красивое! Правда, мама?
– Да. Я помню, как я обрадовалась, когда мама сказала, что мы его купим. Конечно, оно было самым дорогим в магазине, и я боялась, что она скажет «нет». Но ты ведь знаешь бабушку. Ей так нравился твой отец, что она сказала бы «да» на все, услышав, что я выхожу за него замуж.
Неожиданно Лиза отвернулась от зеркала и направилась к двери.
– Подожди минуту! – крикнула она, исчезая.
– Ты куда?
– Сейчас вернусь. Стой там!
Лиза сбежала по лестнице в одних чулках и уже через минуту вихрем ворвалась в комнату с фотоальбомом и бросилась на кровать прямо в платье.
– Он был там, где всегда, на полке в гостиной, – сказала она, переводя дыхание.
– Лиза, ну зачем это старье?
Это был свадебный альбом Бесс и Майкла.
– Как зачем? Я хочу посмотреть его!
– Лиза!
– Я хочу посмотреть твою фотографию в этом платье.
– Ты хочешь посмотреть, как это было, но все это далекое прошлое, с ним покончено.
– Ой, посмотри! – Лиза открыла альбом. С фотографии глядели Майкл и Бесс – щека к щеке, так, что свадебный букет и ее вуаль окружали их головы, словно ореолом.
– Какая ты красивая, мама, а папа-то – ну-у! – посмотри!
У Бесс защемило сердце. Она сидела рядом с дочерью и искала, что бы такое правильное сказать. Она была слишком долго ожесточена, а теперь поняла, как больно это отразилось на детях. И в поворотный момент жизни Лизе необходимо было окунуться в прошлое – естественное чувство преемственности. Она имела на это право. Но нельзя было позволить ей надеяться, что отношения между родителями могут восстановиться. Это было бы чистым безрассудством.
– Лиза, дорогая. – Бесс взяла ее за руку, и Лиза взглянула матери в глаза. – У нас с Майклом были очень счастливые годы.
– Я знаю. Я помню, их было много.
– Тебе жаль, что не было счастливого продолжения, что ж, не получилось. Но знай, я рада, что ты заставила нас встретиться, я теперь иначе посмотрела на все, это было мне необходимо. И хотя мы с твоим отцом не будем снова вместе, мне легче быть его бывшей женой без той вражды, которая все эти годы существовала между нами.
– Но папа сказал, что ты выглядела потрясно на том ужине.
– Лиза, дорогая… не надо. Ты строишь свои надежды на песке.
– А что ты собираешься делать? Выйти замуж за Кейта? Мам, он такой зануда.
– Откуда ты взяла, что кто-то собирается замуж? Я счастлива тем, что имею. Я здорова. Бизнес идет хорошо. Я при деле. У меня есть ты и Рэнди…
– А что будет, когда Рэнди решит, что он уже вырос, и уедет от тебя? – Лиза обвела рукой вокруг. – Ты что, останешься одна в этом большом, старом, пустом доме?
– Вот когда это время настанет, тогда и решу, как быть.
– Мама, обещай мне одно. Если папа что-то предпримет, если он тебя куда-нибудь пригласит, ты не будешь на него вопить и вообще… Потому что, как мне кажется, он как-то проявится. Я видела, как он на тебя смотрел, когда вы сидели за ужином рядом…
– Лиза…
– А на тебя все еще стоит посмотреть, ма.
– Лиза!
– …А папа, он вообще один из лучших людей. Даже когда он был женат на этой глухонемой, я так думала. Знаешь, мама, все могло быть хуже.
– Я не хочу говорить об этом и прошу тебя, перестань…
Лиза вскоре ушла, захватив с собой платье, чтобы отдать его в чистку. Бесс вернулась в комнату, чтобы погасить свет. На кровати так и остался раскрытым их свадебный альбом из белой кожи с выгравированной на обложке надписью золотом: «Бесс и Майкл Куррен. Июнь 8, 1968».
В комнате, казалось, сохранился запах свадебного платья и коробки от сигар, которую оставила Лиза. «Подходящий запах, – подумала Бесс, – для брака, от которого ничего не осталось».
Она опустилась на кровать и стала медленно переворачивать страницы альбома.
Задумчиво.
Ностальгически.
Фотографии доставляли ей и удовольствие, и боль. То же самое сейчас происходило и с настроением ее детей, которые тянули ее, как канат, в разные стороны. Горькое – у Рэнди, романтическое – у Лизы. Бесс захлопнула альбом. Где-то за окном скулила собака, наверное, просилась в дом. Внизу, на кухне, включился автоматический фризер, и вода с шипением побежала по трубке в стене. За стеной дома, в окружавшем его мире, мужчины и женщины шли по жизни парами, а она лежала на кровати своей дочери одна.
