Анна Дубчак - Тарантелла, или Танцы с пауками
Пусть едят в деревенской столовой ржавые котлеты на растительном жире и разваренные макароны, политые машинным маслом. А то она их кормит пулярками да поит вином, купленным в супермаркете и стоившим ей около пятидесяти долларов за бутылку, а они еще и ждут, когда она им высветит что-нибудь новенькое, свеженькое и оригинальненькое…
Нет уж, дудки!
С таким настроением она почти ворвалась в дом, где еще недавно была так счастлива, и, толкнув дверь, поняла, что в нем уже кто-то есть. «Подружка-прелесть, которая переспала с моим любовником, а теперь охмуряет наших доблестных милиционеров… Перестрелять бы их всех к чертовой бабушке…»
Она разозлилась не на шутку. И на Ванеева, и на Аржанухина, который почему-то сбежал, не дождавшись приезда адвоката (которого он, кстати, и не дождался бы, поскольку денег у него, скорее всего, нет, а адвокаты не такие идиоты, чтобы работать за «здорово живешь»)…
Наталия заглянула в кухню: все чисто прибрано и — никого. Затем обошла гостиную, пытаясь определить, кто же в доме, зашла в спальню, где еще несколько часов назад простыни были теплыми от их тел — ее и Валентина, и вдруг вскрикнула, потому что кто-то, подкравшийся к ней сзади, крепко схватил ее в железные тиски рук…
— Это ты? — Она повернула голову и, встретившись взглядом с глазами Логинова, застонала от счастья. — Откуда ты взялся?
Он отпустил ее и улыбнулся:
— Да я здесь уже часа четыре… Все, что нашел вкусного, съел, но выпить — не выпил, жду, когда соберутся все.
— Ты имеешь в виду своих дружков?
— Именно.
— А как ты здесь оказался? Как ты нашел этот дом?
— Я встретил по дороге твою подружку, Люсю… Вот она и проводила меня сюда. Сказала, что ты уехала в райцентр по делам.
— Я была в городе… Открыла дверь своим ключом и застала Соню в объятиях…
— ..Сережи Сапрыкина… Да-да, не удивляйся. Они, по-моему, поладили.
«Значит, Сергей, поговорив со мной по телефону и зная о том, что Логинов собирается в Вязовку, все рассчитал: что квартира будет свободная и им с Соней никто не помешает побыть вдвоем… Как все просто. А я от этого представления чуть не сошла с ума…»
— А чем сейчас занимаются твои друзья?
— Кажется, они ищут какого-то…
— Аржанухина… Но мне кажется, что он не виноват.
И Наталия обстоятельно рассказала Логинову все, что знала об этом деле, не скрывая результатов своей поездки в пункт проката.
— Действительно интересное дело. Я понимаю тебя… Но мне сказали, что здесь был еще один мужчина… Я его знаю? — спросил он довольно жестко.
— Нет, это приятель Люси. Хотя она просила меня представить его как своего брата.
— Мне так и сказали… И, кажется, вам удалось всех провести. Ведерников клюнул на Люсю и все уши мне уже прожужжал о ней.
— Не уверена, что она готова к переменам в своей жизни. Слишком уж их много свалилось на ее бедовую голову. Знаешь, как бывает в жизни: то пусто, то густо… Игорь, как я рада тебя видеть! Ты не голоден?
* * *На сегодняшний вечер у нее был запланирован визит к Ванееву. И как всегда, она имела самое смутное представление о том, что ему скажет и о чем спросит. А что, если он извращенец, который заманивает женщин куда-нибудь на нейтральную территорию и заставляет их проделывать разные там глупости… Хотя танцы глупостью назвать нельзя…
Успокоившись в объятиях Логинова, она сказала ему, что ей пора заняться своим непосредственным делом, заперлась в дальней комнате и подняла крышку пианино. Что-то теперь подскажет ей ее не в меру развившееся воображение? Она, взяв сложный джазовый аккорд, закрыла глаза и углубилась в заполненный ароматами открытых кафе и мимозы мир французского шлягера… Это были Азнавур, Пиаф… Франция. Она услышала французскую речь. Монотонный голос старого человека, но очень доброго и немного сонного…
Он сидел за большим письменным столом, заваленным рукописями, и словно диктовал что-то… На нем был сюртук с большими широкими отворотами, который открывал белую сорочку и темный галстук-косынку, какие носили в прошлом веке, на голове его красовалась широкополая соломенная шляпа…
Крупные складки, идущие от крыльев носа к уголкам вытянутых губ, длинный, но расширенный книзу нос и внимательные маленькие светлые глаза делали его похожим на крестьянина или сельского учителя. Слева от него стоял старенький глобус, справа — прозрачный сосуд с каким-то насекомым… И тут его голос сделался едва различимым, а на него наложился пространственный и молодой женский голос, который, судя по всему, переводил речь старика: "жилища их — это колодцы около фута глубиной, сначала вертикальные, а потом загибающиеся коленом. Средняя величина их диаметра — дюйм. Вокруг отверстия возвышается закраина, сделанная из соломинок, разных маленьких кусочков, даже мелких камушков. Все это сдерживается паутиной…
Высота защитной ограды также бывает различна. Иная ограда — это башенка в дюйм вышиной, а другая — просто едва заметная закраина. Все они скреплены паутиной, и все имеют ширину, равную ширине подземного канала, продолжение которого они составляют…" Картинка была настолько статичная и непонятная, что вызвала мигрень, но ничего, никаких новых мыслей не принесла. Одни вопросы… Кто этот француз? И зачем было показывать его?
Наталия вышла из комнаты и поняла, что не расскажет ничего из увиденного Ведерникову и Селезневу. Иначе они примут ее за слабоумную.
Объяснив Логинову, что ей все же надо проведать «убийцу Ванеева», она на самом деле решила навестить Ошерова, а для этого, расспросив местных жителей, где находится его дом, не спеша побрела на самую окраину деревни, к мосту, соединяющему Верхнюю Вязовку с Нижней.
Ошеровы занимали большой кирпичный дом с башенками. Во всем, начиная с почтового ящика и кончая чисто выметенным двором и красивым стилизованным крыльцом, выложенным мраморными плитами, чувствовался достаток. В окнах горел свет.
Наталия нажала на кнопку звонка, встроенного в калитку, и стала ждать.
Дверь открылась, на крыльце в облаке пара появилась молодая женщина. Увидев через редкие прутья литой ажурной калитки незнакомую женщину в шубе, она проворно спустилась с крыльца, отперла калитку и пригласила Наталию войти в дом. Она вела себя так, словно уже привыкла к визитам непрошеных гостей. «Ведь Ошеров — доктор, и жене доктора не привыкать к неожиданным визитам в любое время дня и ночи… Это участь всех сельских врачей…»
— Юрий Григорьевич дома?
— Да-да, — прозвучал очень приятный голос, — проходите, пожалуйста… Он ужинает, я ему сейчас скажу, что вы пришли. Как вас зовут?
— Скажите, что пришла Наташа Орехова, писательница. Он знает.
