Маргарет Роум - Дворец мечты
— Что вы говорите!
— Можно очень легко доказать, что деньги украдены.
— А почему вы думаете, что меня это беспокоит? — воскликнула Тони сердито.
— Да потому, сеньорита, что в душе вы очень сентиментальны. Я о вас кое-что знаю. Мне известно, что вы раньше были хорошо с ним знакомы, что вы были почти помолвлены, почти, но не вполне, что свидетельствует в вашу пользу, я полагаю. По крайней мере, вы не станете умышленно причинять вред его репутации.
— Но вы ему этот вред причините!
— Да, я это сделаю.
— Но почему? Почему?
— Я вам уже однажды говорил, что в вас есть определенная — как бы это лучше сказать — притягательная сила. Вы отличаетесь от наших португальских женщин, как в свое время отличалась и моя жена. И вдобавок, вы женщина без предрассудков. Вы попытались разрушить семью моего друга. Вы играли роль невесты, позволяя вашему псевдожениху ухаживать за вами за деньги; так почему вы решили возражать, когда я говорю, что я считаю вас привлекательной? Конечно, не так, как я любил и уважал бы женщину, на которой я бы собирался жениться, но лишь в физическом смысле. Меня это вполне устраивает. — Тони не могла поверить своим ушам. Она была в ужасе. — К тому же, вы можете быть гувернанткой, а Франческе нужна гувернантка…
Тони отреагировала мгновенно, в гневе дав ему пощечину, не обращая внимания на то, что ударила его по изуродованной щеке. Он поднес руку к лицу, и на мгновение Тони почувствовала жалость, но тут же услышала голос графа:
— Мне очень жаль, что мое предложение так потрясло вас, сеньорита, и, возможно, мысль быть любимой человеком с таким безобразным шрамом вызывает у вас отвращение, но это мне не важно. Мне безразличны ваши детские выходки. Вы — такая, какая есть, а я не такой человек, который смиряется с неудачей.
— Вы сошли с ума! — выдохнула она.
— Вовсе нет. Я в своем уме. Но вы, конечно, имеете право думать обо мне все, что хотите.
— Но вы не имеете права так обращаться со мной! Если бы я была такой женщиной, как вы меня считаете, почему бы я стала беспокоиться о Поле? — Она вся дрожала, и голос ей плохо повиновался.
Он пожал широкими плечами.
— Как знать? К тому же, я не считаю, что вы совершенно потерянная женщина, и не думаю, что вы позволите, чтобы человек, которого все считают вашим другом, попал в беду.
Тони сжала руки в кулаки.
— И вы ожидаете, что я уступлю вашим… вашим притязаниям из-за Поля!
— А почему бы и нет? Я не думаю, что вам будет со мной так уж неприятно.
Тони почувствовала, что она не может дышать и опять испытывает слабость, как раньше. Граф делла Мария Эстрада поставил свою рюмку на поднос и решительно шагнул к ней. Тони отрицательно покачала головой и стала отступать назад, пока не уперлась в дверь, неподвижно застыв на месте. Граф остановился почти рядом с ней и стал смотреть на нее с высоты своего роста своими темными глазами. Шрам придавал его лицу мрачное выражение, и ее затрясло от ужаса.
— Не бойтесь, — проговорил он мягко, и она почувствовала его руку у себя на шее под тяжелой копной распущенных по плечам волос. — Я не причиню вам боли, Тони. — Его слегка иностранный выговор, когда он произнес ее имя, лишил Тони самообладания. Он стоял так близко, а она трепетала от ужаса перед той властью, которую граф имел над ней.
Она почувствовала, как его рука напряглась. Со стоном он притянул девушку к себе, и их губы слились. Его руки ласкали ее, пробуждая чувства, о существовании которых она даже не подозревала. Все ее существо стремилось ответить на его ласку.
Невероятным усилием воли она заставила себя оставаться неподвижной и не отвечать ему, а он все более сильно и страстно сжимал ее в своих объятиях.
— Тони, — пробормотал он, — поцелуй меня.
— Нет, никогда! — Тони старалась освободиться и, наконец, сумела оттолкнуть его.
Он отступил назад, и его глаза сверкнули от гнева.
— Хорошо, сеньорита, — проговорил он угрожающе. — Я готов дать вам немного времени.
Тони прижала руки к горящим щекам. Она чувствовала, что ее губы и тело все еще томились от страстного поцелуя.
— Ради Бога, — проговорила она в отчаянии, — отпустите меня! Не заставляйте меня здесь оставаться.
Он повернулся и налил себе еще одну рюмку.
— Можете уезжать, — медленно проговорил он. — Если вы этого хотите.
— А… а Поль?
— Предоставьте это мне.
— А вы предоставите его правосудию, — усмехнулась она.
— Я уже сказал: предоставьте это мне.
Тони вздохнула с отчаянием.
— Сеньор, прошу вас, поверьте, я не могу остаться. Я не могу притворяться гувернанткой Франчески.
— Почему же нет? Ведь вы притворялись невестой Поля.
— Это совсем другое дело.
— Но в чем же?
— Тогда это меня ни к чему не обязывало.
— А со мной это не так?
— Вы ведь все понимаете! — Она еле сдержалась, чтобы не разрыдаться. — Вы ведете себя отвратительно. Вы позорите свою семью! Как может человек имеющий такую власть над людьми, вести себя как… как варвар?
Граф слегка улыбнулся.
— Все мужчины довольно примитивны. Внутренне мы все одинаковы. У нас есть потребность, желания — довольно низкие. То, что меня влечет к вам, вовсе не причина для отчаяния. Многие женщины — я не хочу хвалиться — завидовали бы вам.
— Тогда обратите свои взоры на них, — произнесла она в отчаянии.
— Идите и ложитесь спать, сеньорита, — произнес он, отворачиваясь. — Уже поздно, и вы устали. Завтра вам все покажется совсем другим.
— Нет, нет, никогда! Пожалуйста, позвольте мне уехать домой.
— Домой? А где ваш дом? Унылая комнатушка на окраине. Да, да, сеньорита. Я знаю о вас все. Я знаю, что у вас нет близких. Никто не будет беспокоиться, что с вами произошло. Это, конечно, печально, но для меня очень кстати.
— Мне гораздо лучше находиться в моей унылой комнатушке, чем здесь с вами, — вырвалось у Тони.
Он опять улыбнулся.
— Это правда? Вам не нравятся шелковые простыни на постели, солнце, отдых? Что ж, сеньорита, посмотрим. Вы увидите, что я умею быть очень убедительным.
Тони не сомневалась в этом. Даже сейчас, когда она с ним разговаривала, нарисованная им картина действовала на нее чарующе. Она представила себе, как он выглядит рано утром, лежа на этих самых шелковых простынях, и осыпает ее страстными поцелуями. Но тут она опять вдруг вспомнила его презрение и насмешки и то двусмысленное положение, которое он ей предлагал — нет, не предлагал, заставлял принять!
Тони беспомощно покачала головой, и страх перед всем этим превозмог все остальное: слезы ручьем покатились у нее по щекам, и она, ничего перед собой не видя, выбежала из комнаты. Оказавшись у себя, она захлопнула дверь и повернула ключ, Которым до этого никогда не пользовалась. С минуту она постояла, прижавшись к двери, пока не уняла дрожь, а потом быстро прошла в ванную.
