Пенни Джордан - Любовь — первая и единственная

Разве этот мужчина не понимает, как ему повезло? Рэн бы все отдал, чтобы поменяться с ним местами.

Сильвия стояла, как вкопанная, дрожа всем телом и глядя на Рэна бессмысленными, широко раскрытыми глазами. Боясь разбудить, Рэн осторожно подтолкнул ее к двери своей спальни, уговаривая ее мягко и нежно, словно маленькую девочку.

— Все хорошо, Сильвия. Все хорошо… Иди же…

Наконец она сдвинулась с места, слегка покачнувшись в его сторону. Если ему удастся уложить ее в постель, не разбудив, он немного посидит рядом, а потом устроится на ночлег в одной из соседних комнат. Утром… Рэн нахмурился. Сейчас уже поздно сожалеть о своей вчерашней резкости, но при виде ее нового костюма Рэн испытал такой жгучий прилив ревности, что не смог сдержаться.

Он бережно подвел Сильвию к кровати. Ее легкая ночнушка была белоснежной, из тонкого хлопка. Сильвия казалась в ней девочкой… юной… невинной…

Рэн зажмурился. Незачем снова думать об этом, снова вспоминать. Стараясь подавить предательские мысли, воспоминания и чувства, бурлящие в душе, он поднял Сильвию на руки, намереваясь уложить в постель, но в этот момент из леса донесся визгливый лай лисы. Резкий звук пронзил неподвижный ночной воздух, заставив Рэна вздрогнуть, а Сильвию — проснуться.

— Рэн… что…?

Она с тревогой обвела взглядом залитую лунным светом спальню.

— Ты ходила во сне. — Рэн попытался ее успокоить. — Я слышал шум… и нашел тебя в коридоре…

Ходила во сне. Сильвия уставилась на Рэна безумными глазами.

Прошло уже много лет с тех пор, как она ходила во сне в последний раз, но Сильвия ни на секунду не сомневалась в том, что Рэн говорит правду. Ведь ему незачем было похищать ее из собственной постели и нести сюда на руках… правда? Если бы он только захотел… Она вздрогнула.

Обычно она ходила во сне только после сильных переживаний… сильного горя…

— Все хорошо, Сильвия, — мягко сказал Рэн. Он все еще держал ее в объятиях. Сильвия чувствовала тепло его рук, чувствовала его тело сквозь халат и собственную хлопчатобумажную ночнушку. Она смущенно взглянула на него, ее глаза казались огромными и круглыми на побледневшем лице.

От прозвучавшего за окном вопля павлина, взбудораженного брачными призывами лисиц, Сильвию снова бросило в дрожь.

— Все хорошо, Сильвия, — успокаивающе повторил Рэн. — Это всего лишь павлин.

Естественно, она знала — не в первый раз слышала этот звук, но чувствовала себя слишком слабой, чтобы спорить с Рэном.

Его спальня располагалась в противоположной части дома и была обставлена по-другому. Тяжелая мебель эпохи короля Георга казалась внушительной и старомодной. Эта комната подходит Рэну, — отвлеченно подумала Сильвия, — здесь все так солидно и по-мужски. При этой мысли ее охватило желание. Не удержавшись, она повернулась и протянула к Рэну свои руки.

Позже Сильвия и сама не смогла бы ответить, хотела ли она действительно дотронуться до него, или этот жест был всего лишь выражением страсти. Но когда Рэн склонил голову, пальцы Сильвии коснулись его губ. Сильвия отвела взгляд и вдруг, к своему удивлению, обнаружила, что Рэн взял ее за руку и решительно принялся целовать каждый ее пальчик по очереди.

Сильвия смотрела на него широко раскрытыми глазами, затаив дыхание.

— Рэн, — начала она, но, не договорив, шагнула к нему, стремясь ощутить тепло его тела.

В кольце его рук она чувствовала себя, как в Раю. Ничто не могло сравниться с его поцелуем, неторопливым, нежным, чувственным поцелуем… поцелуем любовника. Сильвия прижалась к Рэну еще ближе, обхватила его руками, прильнула губами, всем телом, дрожа от наплыва эмоций.

Ее глаза наполнились слезами, слезы потекли по лицу.

— Сильвия. Не плачь… пожалуйста, не плачь. Ни один мужчина не стоит твоих слез…

— Мне так больно, — призналась Сильвия, не в силах больше скрывать свои чувства. События этой ночи смыли все барьеры, которыми она пыталась отгородиться от своей любви. — Ненавижу, — прошептала она. — Ненавижу эту любовь, такую сильную и такую… такую… безответную… Это так унизительно и так больно.

Рэн застонал, словно что-то в ее искреннем признании тронуло его до глубины души, а затем обнял ее и хрипло произнес:

— Ты не должна страдать, Сильвия. Пожалуйста, не надо…

Потом, неожиданно, он поцеловал ее, не с нежностью, как раньше, а с пламенной страстью, так, что у Сильвии захватило дыхание. Ее тело таяло от желания. Она чувствовала яростное биение его сердца и его возрастающее возбуждение.

Он всегда был сильным мужчиной, — напомнила себе Сильвия. Быть может, он не любит ее, быть может, она не та женщина, которую он хочет, но когда она оказывается в его объятиях, так мало нужно, чтобы лишить его самообладания.

Внезапно в самых потаенных глубинах ее души возникла неожиданная, пугающая мысль. Пускай Сильвия не властна над его любовью, но эта ночь навсегда подарит ей воспоминания и, быть может, нечто большее. В наши дни одинокие женщины уже не стыдятся дать жизнь ребенку… Ребенку Рэна… И вот Сильвия уже отвечает на страсть Рэна, зовет его, возбуждает, ее руки скользят под его халат, гладят его плечи, его грудь.

Когда павлин закричал еще раз, никто этого не заметил.

Ей хочется утешиться, — убеждал себя Рэн, чувствуя, как дрожат ее губы. — Она не любит меня…

Но было слишком поздно. Он хотел ее, любил ее и уже не мог остановиться.

Рэн целовал ее лицо, шею, плечи, снял с нее белоснежную ночнушку, не сумев сдержать стон вожделения при виде ее окутанной лунным светом фигуры.

Под пристальным взглядом Рэна Сильвия поняла, что не сможет сопротивляться. Он хотел ее; она видела это в его глазах, чувствовала по дрожи в его пальцах, скользивших по ее телу. Даже с закрытыми глазами она ощущала всю силу его желания.

Сильвия потянулась к глубокому вырезу его халата. Взявшись за узел пояса, она взглянула на Рэна сияющими любовью глазами и хрипло скомандовала:

— Снимай.

Рэн молча подчинился. Халат скользнул на пол.

В прошлый раз, в тот единственный раз, Сильвия была слишком захвачена происходящим, слишком поглощена своими чувствами и желаниями, чтобы замечать что-либо. Но теперь…

Словно гурман, изучающий накрытый для банкета стол, она исследовала каждый сантиметр его тела, любуясь им. Он был великолепен… само совершенство… Рэн. Ее любовь, ее жизнь, отец ее ребенка, их ребенка… Ее бросило в дрожь.

— Рэн.

Сильвия произнесла его имя настойчиво, почти резко. Она шагнула к нему, но Рэн остановил ее, схватив за руки и не давая подойти ближе. Она видела пылкую страсть в его глазах, и ее охватило ответное вожделение.

Было что-то опасное и чувственное в том, как она стояла перед ним, обнаженная и беспомощная, и это возбуждало ее настолько… что она ощутила омывающую тело волну желания, которому невозможно было противиться.