Шэрон Крум - Стильные штучки Джейн Спринг
— Дамы и господа, члены суда присяжных, — начала Джейн. «Улыбайся, Джейн, улыбайся». — Я не сомневаюсь, что вы потрясены всем услышанным. Мужчина завел роман с молодой женщиной («Губки бантиком, Джейн, и испуганные глаза!»), но разве за это следует убивать?
На протяжении последующих сорока пяти минут Джейн тренировалась, перевоплощаясь в Дорис. Она снова и снова приветствовала коллег, произносила вступительную речь — и улыбалась, улыбалась и улыбалась. Скоро у нее свело челюсть: никогда в жизни Джейн не приходилось столько растягивать губы. Она слезла с дивана и привычным шагом направилась в ванную. «Стоп, Джейн, прекрати изображать из себя офицера! Маленькие шажки, не забывай об этом!» Она посмотрела в зеркало и напомнила себе те моменты, когда ее обуревала ярость. «Давай, вспоминай Глорию Маркэм, Лентяйку Сюзан, Джона Гиллеспи». Прежде она гневалась и прямо выражала обуревающие ее эмоции, теперь же решилась выбрать иную стратегию. «Давай, вспоминай, в какое они привели тебя бешенство. Теперь сконцентрируйся». Джейн выпрямилась, расширила глаза и глубоко вдохнула (совсем как Дорис, когда та злилась на глупые выходки Рока Хадсона или Кэри Гранта). «Давай. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Медленно и глубоко, Джейн. Давай, у тебя получается. Вдох. Выдох. Вдох. Вы…» Она как раз собиралась снова выдохнуть, как вдруг зазвонил телефон. Джейн бросилась отвечать, молясь только о том, чтобы это был не генерал.
Оказалось хуже. Это был Чип Бэнкрофт.
«Чего, интересно, Чип ищет в женщине? Неужели и ему нужна Дорис? Может быть, у меня есть надежда?»
— А, здравствуйте-здравствуйте, мистер Бэнкрофт. Торопитесь похвастаться тем, что вы выиграли процесс, который еще не начался?
— Ах, Джейн. Сколько лет, сколько зим! Приятно слышать, что ты совсем не изменилась.
«Ха, не изменилась! Посмотрел бы он на меня сейчас!»
— Мистер Бэнкрофт, у меня завтра начинается процесс, я пытаюсь к нему подготовиться.
— А я чем занимаюсь? Или полагаешь, что я сижу и смотрю телевизор?
— Нет, я этого не говорила. Думаю, валяешься в постели с… ну, как там ее зовут? Бьерджия? Прости, вечно забываю имена.
Джейн читала в «Нью-Йорк пост», что Чип недавно порвал со своей любовницей, так что сейчас он был совершенно свободным мужчиной и мог валяться в кровати вообще с кем угодно. Почему, интересно, он всегда встречается с женщинами, у которых напрочь отсутствуют мозги, не говоря уже о том, что никто не помнит их фамилии?
— Очень мило, Джейн. Хорошенького же ты обо мне мнения.
— А разве я не права?
— Нет, ты ошибаешься.
— Ах? Она уже ушла домой? Вы забываете, мистер Бэнкрофт, что я вас очень давно знаю. А, как говорится, горбатого могила исправит.
На это Чипу было нечего возразить. Джейн попала не в бровь, а в глаз. Да что там Джейн, все знали, что самое главное для Чипа Бэнкрофта было чувствовать себя неотразимым мужчиной. По пальцам можно перечесть адвокатов, хваставших направо и налево, что, проиграв дело, они получили в качестве поощрительного приза ночь с прокурором. А Чип за последние восемь месяцев уже дважды совершил такой подвиг. Сердцеед хотел сказать Джейн, что ей бы тоже было полезно поваляться у кого-нибудь в постели, но вовремя придержал язык. Было совершенно непредусмотрительно ссориться с Джейн накануне процесса. Бог знает, что она потом выкинет на суде.
— Не хочешь узнать, зачем я звоню, или тебе доставит большее удовольствие еще поехидничать по поводу моей личной жизни?
— Ни малейшего. Так что у тебя за дело?
— Я звоню узнать, все ли свидетели смогут присутствовать завтра на суде? Кто-то из коллег посетовал, что один из его людей застрял из-за этой чертовой бури в Чикаго. Если меняется порядок допроса, я должен быть предупрежден об этом заранее. Ты ведь знаешь?
— Да, знаю. Никаких изменений не предвидится. Все мои свидетели будут присутствовать.
— Прекрасно.
— Хорошо, спасибо за звонок, мистер Бэнкрофт. Ваше усердие вызывает восхищение.
— Думаю, впрочем, что ты за сутки до начала процесса тоже не маникюр делаешь.
— Можешь в этом не сомневаться.
— Слушай, Джейн, раз уж я тебе позвонил: я тут видел Лору Райли, она в ужасном состоянии. Бьется в истерике. Знаешь, мне приходилось защищать женщин, убивших своих мужей и почти плясавших от удовольствия. А эта… Она совершенно подавлена, просто живой труп. Страшно мучается и тоскует. Она любила супруга. Очень любила.
— Ну так не надо было его убивать.
— Джейн, я не пытаюсь тебя разжалобить или в чем-то убедить. У меня к тебе просьба, не мучай ее особенно завтра, тебе еще представится такая возможность. Бедняге нужно сперва привыкнуть к зданию суда, к присяжным, к судье. Если ты сразу начнешь ее душить, она разрыдается, и мне придется просить сделать перерыв.
— Да что я слышу? В Чипе Бэнкрофте проснулась жалость? Чип Бэнкрофт беспокоится за своего клиента? Я-то думала, единственное, что тебя волнует, это чтобы вино было охлажденным, а постель нагретой.
Чип застонал.
— Джейн, женщина сама не своя. Пожалуйста, она впервые в суде, не говоря уже о том, что ее никогда не судили за убийство. Все, о чем я прошу, это дать ей полдня, чтобы немного освоиться. Потом ты можешь делать что захочешь.
Честно говоря, Джейн была удивлена. Это совершенно рабочая ситуация, нельзя быть готовым предстать перед судом в качестве обвиняемого. Даже рецидивисты теряются и робеют. Вряд ли можно безмятежно слушать, как вслед за твоим именем начинают читать обвинения. И вот Чип просит отсрочки для своей клиентки, которая немного нервничает. Как это следует понимать? Он непредсказуем. Может быть, пытается разжалобить Джейн только для того, чтобы завтра положить ее на обе лопатки? Но нет, у него ничего не получится. Нет.
— Все это очень трогательно, господин адвокат, но я полагаю, что вы все-таки удосужились хоть раз прочитать Конституцию. Перед законом все равны. Льгот никому не предоставляется. До завтра.
Чип Бэнкрофт повесил трубку.
«Сволочь!»
Глава пятнадцатая
ДОРИС. Я женщина.
КЭРИ. Неотразимая.
Из кинофильма «Изыск и роскошь норки»Джейн Спринг вошла в ванную и едва не подпрыгнула на месте, увидев себя в зеркале. Она и забыла, что подстриглась. Джейн дотронулась до своей шеи. Голая! Господи, как странно.
«Давай, Джейн. Некогда удивляться».
Она приняла душ и вернулась в спальню. Там лежала приготовленная на сегодня одежда. Джейн потратила не меньше часа на то, чтобы сделать выбор. Для своего первого выхода в роли Дорис Джейн достала розовую шерстяную юбку-карандаш, пиджак в тон, белую шелковую блузку с ленточкой, завязывающейся бантиком на шее, белые туфли-лодочки, прозрачные чулки. В бабушкиной шкатулке нашлась жемчужная брошка в форме цветка. В уши внучка вставила жемчужные серьги, а на запястье надела золотую цепочку, украшенную монеткой.
