Маша Царева - Небо. Парашют. Юноша
– Кулинарные, – виноватым шепотом повторила Лерка, – Витасик говорит, что я совсем не умею готовить… Хочу вот научиться…
– Я… – кажется, я хотела закидать Лерку убийственными аргументами в пользу свободы, но вовремя остановилась. Какой смысл переубеждать того, кто уже принял непоколебимое решение? Только нервы тратить. А ведь всего полгода назад Лерка мечтала записаться на курсы тантрического секса…
– Кашеварова, так ты придешь? – в ее голосе была надежда и затаенная тоска.
– А куда я денусь? – вздохнула я. – Мы же подруги…
ГЛАВА 7
Как же быстро все-таки летит время – юность кончилась давно, а я умудрилась этого не заметить. Живу как по инерции. До сих пор ношу клетчатую юбку, которую мама подарила мне на шестнадцатилетие. Украдкой смахиваю инфантильную слезу в конце сентиментальных фильмов, ем на ночь шоколадные конфеты и покупаю косметику, ориентируясь на советы «Космо».
Но когда Калинин пригласил меня развеять вечернюю скуку в картинг-клубе, я призадумалась и вспомнила, что уже лет пять не участвовала в мероприятиях такого рода. А раньше мы с Леркой были гиперактивными, постоянно ошивались по бильярдным клубам (правда, отрабатывали мы в основном не точность удара, а эротичное выпячивание попы во время поединка). Мы с большим энтузиазмом ломали ногти о шары в боулинге, а однажды меня даже угораздило взять урок верховой езды. Я думала, что это будет по-настоящему красиво, – стройная девушка в белых жокейских брючках, с развевающимися каштановыми волосами, распрекрасная в своей смелости. Но все закончилось тем, что я сверзилась с лошади прямо в чавкающую грязь.
Но годы шли, и увлечение активным отдыхом как-то само собой постепенно сошло на нет. В последнее время мы с Леркой отдыхали исключительно в ресторанах и барах, высшим проявлением лихости было для нас посещение кальянной.
Чтобы Калинин не заметил, не дай бог, нашу разницу в возрасте (хотя, между нами говоря, это и так бросалось в глаза, он же сущим мальчишкой был), я согласилась на картинг. И даже сумела получить от этого действа некоторое удовольствие. Правда, все закончилось тем, что я не вписалась в очередной поворот, врезалась в сделанное из автомобильных шин ограждение, отлетела от него и лоб в лоб столкнулась с другой машиной, водитель которой беспардонно меня обматерил. Да, и еще я заполучила огромные смачные синяки на обеих коленках, так что ноги мои с йодистой сеточкой приобрели вполне инфантильный вид. Но в целом мне понравилось.
А в другой раз мы ходили в клуб игровых автоматов, и, соревнуясь с Калининым, я просадила половину недельного гонорара. Играли, естественно, на мои деньги, я же зарабатываю куда больше Кирилла, да и летами постарше…
Еще мы целовались где попало, например в кино. Однажды во время детской комедии он даже ухитрился засунуть руку в мои трусы, но природная стеснительность помешала мне испытать ожидаемое удовольствие. Конечно, я еле слышно простонала что-то, чтобы его не разочаровывать, но впредь следила, чтобы нам не доставались билеты в последние ряды – ведь в кино можно заняться более интересным делом, чем имитация оргазма. Просмотром кинокартины хотя бы. Целовались мы на эскалаторах метро, и в такси, и в подъезде, и просто на улице.
Короче, я, тридцатилетняя, снова почувствовала себя юной и лихой.
И вот однажды – этого не могло не произойти в один прекрасный день – однажды Кирилл пригласил меня посмотреть в его компании стриптиз.
Куда, думаете вы, мы отправились?
Естественно, в тот клуб, звездой которого была несравненная Инга. Не могу сказать, что мне очень хотелось посмотреть, как она раздевается, но отказываться я не стала. Иначе он бы решил, что я все еще ревную. Ну как я могла такое допустить?!
Итак, отправились мы в стрип-клуб.
И сначала все было ничего. Правда, первый едва ощутимый укольчик ревности я почувствовала, когда клубный охранник поздоровался с моим Калининым за руку. Это могло значить только одно – Кирилл здесь частый гость, раз он на короткой ноге с персоналом.
Нас проводили за уютный столик в нише. Обстановка мне очень даже понравилась – красные кожаные диваны, приглушенный свет, в котором я выглядела моложе лет на десять и тоньше килограммов на пять.
Философски сказав себе: «Значит, надо пройти и через это!», я приготовилась расслабиться.
C характерной для меня запасливостью я заказала подоспевшей официантке сразу три коктейля «текила санрайз». При этом я не знала, куда глаза девать, – ведь девушка с бейджиком «Наташа. Старший официант» была практически голой! Нельзя же считать за одежду слабое подобие юбки, выполненной в туземно-африканском стиле из засохших травинок (к этой юбчонке и крепился вполне официального вида бейдж). Когда сия тропическая красотка наклонилась, чтобы принять заказ, ее обнаженная крупная грудь зависла на уровне моего лица. Пряча застенчивую ухмылку, я смотрела не на агрессивно выставленные напоказ прелести старшего официанта Наташи, а на соседа по столику Кирилла Калинина, а вот уж он в свою очередь беззастенчиво пялился на вышеупомянутую грудь.
– Три «текилы санрайз»? – присвистнул он. – А мне не придется транспортировать тебя домой вручную?
– Не волнуйся, я не так уж много и вешу, шестьдесят три килограмма всего, – успокоила его я, – просто я боюсь, что без алкогольной поддержки я здесь скончаюсь от разрыва сердца!
Я кивнула на сцену-подиум, где две гологрудые девахи, щедро вымазанные маслом, довольно бездарно изображали драку. Одна пыталась лягнуть другую, высоко вскидывая мускулистые, как у породистого коня, ноги. Та в свою очередь вцепилась в волосы (вернее, в синтетический парик) противницы, изящно оттопырив при этом наманикюренные пальчики.
– Ну и зря, – поджал губы мой беспутный спутник. – Саня, ты ничего не понимаешь, это же искусство.
Я не стала с ним спорить. Наверное, из меня получился бы плохой искусствовед, потому что я решительно не могла определиться, к какому жанру относится разворачивающееся перед моими глазами безобразие. С моей точки зрения, пантомима кривляющихся девиц не тянула даже на юмореску.
– Смотри, смотри! – Кирилл дернул меня за руку, на беду именно за ту, в которой я держала бокал с коктейлем. Половина оранжевой жидкости выплеснулась на мои светло-бежевые брюки. Но Калинин этого даже не заметил.
«Интересно, гренадин отстирывается?» – тоскливо подумала я, а вслух вежливо спросила:
– Что там такое?
– Это она, – прошептал он, глядя на сцену, как на священный алтарь, – Инга.
И правда, масляные воительницы удалились за кулисы, сорвав порцию жиденьких аплодисментов. А их место заняла изящная миниатюрная стриптизерка, в которой я вряд ли признала бы Ингу, если бы не специальное предупреждение Кирилла. Надо сказать, на сцене она смотрелась еще эффектней, чем в повседневной жизни.
