Ольга Анисимова - Семейный роман

За её спиной послышались шаги по лестнице. Кто-то пришёл. Геля любила угадывать по звукам шагов человека. Но у неё получалось редко. В их семье у всех членов походка менялась сообразно настроению. Даже сдержанная Алла почти всегда шагала по-разному.

Эти шаги были лёгкие, их обладатель спешил, шагая через две ступеньки. Это явно не Дина, та всегда несла себя лениво и медленно. Юлька тоже с нагруженными сумками вряд ли так взлетит по лестнице. Отец никогда так не торопился. С такой скоростью мог подниматься только Кирилл. Неужели уже вернулся? У него сегодня тоже зачёт, но он любитель заходить к экзаменатору последним.

Шаги смолкли. Их обладатель, похоже, остановился в прихожей. Геля повернула голову. В дверях гостиной стоял Илья.

Геле стало жарко. Разом нахлынуло всё то, от чего она понемногу избавлялась — боль, стыд, неловкость, иллюзорные мечтания. Кровь прилила к щекам, захотелось вскочить и убежать, но Геля заставила себя внутренне собраться, успокоиться, унять дрожь и нервный порыв к неосознанным и глупым действиям.

Илья тоже, увидев Гелю, смутился. Он рассчитывал на то, что дома никого не будет, по крайней мере Гели, поэтому так торопился, поднимаясь по лестнице. Илье нужно было забрать документы, которые Саша оставил дома. Сам Саша был занят в банке, а Илья проезжал мимо дома Луганских и решил забежать забрать бумаги, которые мог в любой момент потребовать Макс.

Можно было перекинуться парой слов, спросить как дела мимоходом, забрать документы и умчаться в офис. Но Илья остановился в нерешительности.

Маленькая Геля сидела, скорчившись, перед огнем как заброшенный котёнок, бледная, осунувшаяся, беспомощная. Илья не мог себя заставить пройти безучастно мимо. Эти два месяца и для него не прошли бесследно. Особенно было тяжело, когда он читал её письмо и ничего не мог ответить, ничем не смел успокоить. Он и так уже, кажется, наворотил дел, нарубил дров…

Геля смотрела на него и молчала. Она была почти спокойна, ей вообще казалось, что вот-вот остановится её сердце. Геля думала о том, что она столько дней мечтала увидеть Илью, и вот он пришёл. Что теперь?

Да ничего. Она просто посмотрит в любимые глаза, вслушается в любимый голос и будет продолжать жить, как и жила раньше, думая о нем.

Илья, не снимая намокшей парки, подошёл к Геле, присел у её ног и заглянул ей в глаза. Потом вдруг устало уронил голову ей на колени и замер. Геля смотрела, как в его густых волосах переливаются дождинки, отражая в себе огонь камина и неясную сумеречность пасмурного дня за окном. Эта склоненная голова уже не могла быть проявлением жалости к ней, в этой коленопреклоненной позе явно читалась растерянность и жалость к самому себе. Геля провела рукой Илье по волосам, он не шевельнулся. Ей хотелось прикоснуться губами к Илюшиным волнистым прядям, но она не решилась. Геля отчётливо поняла одно. Тот разговор, который сейчас между ними произойдет, всё решит, всё расставит по своим местам.

Илья медленно поднял голову.

— Ты ведь всё понимаешь… — тихо и печально, словно обреченно сказал он.

— Понимаю, — так же тихо ответила Геля, — Я привыкла…

— А я ничего не понимаю… — как-то невнятно пробормотал Илья и резко поднялся — Я сошёл с ума?? Как я посмел коснуться тебя, как мне взбрело в голову только подумать о тебе как о женщине? Откуда вдруг взялось это чувство?.. Ведь я знаю тебя так давно, ты была ещё ребёнком. И до недавнего времени ты продолжала оставаться для меня малышкой. Что случилось? Что изменилось?

— Я сказала, что люблю тебя…

— Я знал это давно, всегда. Ты так смотрела на меня, я читал тебя, твои чувства, ничуть не смущаясь… Я жалел тебя, смеялся над тобой… Меня никогда не трогали твои влюблённые взгляды. Никогда, до последнего времени. Но я думал, что справлюсь с этим. А теперь… ты понимаешь, что мы наделали?! Страшней, непреодолимей преграды, чем та, которая между нами, невозможно представить, придумать, вообразить. Всё в жизни можно изменить, только не это! В какую жуткую игру я тебя втянул!

— Это не игра… это судьба. Ты веришь в бессмертие души и карму?

— Нет.

— Я раньше тоже не верила… А теперь мне кажется, что в прошлой жизни наши души были неразделимы, и в этой нашли друг друга.

— Ты романтик, Гелька… Всё проще — мы встретились не вовремя. Если бы я знал тебя с пелёнок, а ты бы с рождения видела, хотя бы время от времени мою физиономию, как это обычно и бывает в других семьях, мы относились бы друг к другу по-родственному. И мне никогда бы не снилось… что… что… — Илья будто не находил слов, мучительно подбирая нужные. На самом деле он не решался произнести вслух то, что неизбежно соединит их им же на беду. На беду, на беду — в этом Илья не сомневался.

И он не стал больше ничего говорить. Он потянул Гелю к себе. Она как гибкая тростинка подалась из кресла в его объятия и, ещё не веря в реальность происходящего, прижалась к его груди, отдавая свои губы для поцелуя. Илья целовал их долго и нежно. И почти умирая от блаженства думал о том, что никогда в жизни не получал такого удовольствия и наслаждения от обычного поцелуя. Илья не мог оторваться от Гелкиных губ и молил Бога только об одном, чтобы тот дал ему силы удержаться на краю этой пропасти, устоять, уняв бешено колотящееся сердце, охладить закипевшую кровь и не дать сорваться в непоправимое, в беду, в грех…

«Очень интересно…» — Дина зло прищурившись, наблюдала всю эту сцену из полумрака прихожей. Она не думала подкрадываться, просто эти голубки были так поглощены друг другом, что ничего вокруг себя не замечали. «Вот как, Илюшенька?… А не вольно ли вам? Я — то была о тебе иного мнения. Ну что ж, поглядим, что будет дальше. Теперь ты у меня, милый, на крючке!» Дина злилась и одновременно радовалась. Такого прокола она от Ильи не ожидала. Сам идёт ей в руки, тёпленький, готовенький. Ну-ну, продолжайте, голубки единокровные, продолжайте в том же духе!

Вадим Аркадьевич в самом конце рабочего дня попросил Аллу зайти к нему в кабинет. У Аллы радостно забилось сердце. Уже целую неделю они не встречались вне работы. Алла бросила взгляд в большое зеркало на входной двери — подходяще ли она одета для ресторана или кафе. Обычно их свидания начинались с неторопливого ужина, потом они ехали к Вадиму Аркадьевичу домой и занимались любовью. Иногда Алла оставалась у Вадима Аркадьевича на всю ночь. В остальные вечера он отвозил её домой на каком-нибудь частнике. Алла никогда не настаивала на том, уйти ей домой или остаться. Всё всегда решал Вадим Аркадьевич. Но Алле было это неважно, главное — провести вместе вечер с любимым человеком. Теперь, спустя неделю со времени их последней встречи, Алла очень соскучилась по нему, с нетерпением ждала нового приглашения.