Люси Дейн - Твои глаза — моя погибель
Пэм тоже не произносила ни слова. Прислушиваясь к себе, удивлялась — Энди только что рассказал, как переспал с другой женщиной, а она не испытывает никакой ревности. Скорее зависть. С другой стороны, все закономерно: не к Мейде же ревновать, тем более что Энди ее даже не любит. Хм, получается, ребенок у Мейды впрямь от Энди, Майк тут ни при чем. Просто Мейда порой так странно выражается, что толком не разберешь.
В очередной раз вздохнув, Энди продолжил:
— Я сразу сказал, что жениться не намерен. Пусть Мейда рожает, о ребенке позабочусь, но в жены ее брать не хочу. И тут началось такое... Отец ничего, зато мать... Говорит, вы, Рэндаллы, всегда смотрели на мою родню свысока. Ну и дальше в том же духе, не хочу всего пересказывать. Основным аргументом было то, что Мейда родственница. Мол, пойдут среди родни пересуды — обидели девочку-сироту, росла без матери, а теперь сама станет матерью-одиночкой. Ну и тому подобная чушь. Сколько помню, моя мать всегда боялась постороннего осуждения. А тут к тому же оказалась затронутой ее родня. Вдобавок мамочка вдруг воспылала желанием получить внуков. Когда же я ссылался на то, что мне с Мейдой даже говорить не о чем, на меня сыпался шквал упреков и все сводилось к тому же — зато она своя, родственница.
. — Но находящимся в родстве не рекомендуется заводить детей, — негромко обронила Пэм.
Энди хмуро взглянул на нее.
— Думаешь, я этого не говорил? Язык распух! А мать в ответ — ну да, Мейда родственница, но очень дальняя. И потом, если так рассуждать, то рано или поздно придется признать тот факт, что все люди на земле родственники. Словом, куда ни кинь, всюду клин. И непробиваемая логика.
Вновь повисла пауза, довольно продолжительная.
— Что же было дальше? — не вытерпела Пэм.
— Ну, через месяц мне все это надоело и я махнул рукой. Сказал матери — мол, если уж так хочешь, женюсь, только не требуй, чтобы я был примерным семьянином. Но она ничего не имела против, ей лишь бы формальная сторона была соблюдена. Вот такая история. Мейду пришлось забрать к себе, а остальное ты знаешь. — Энди немного помолчал. — Теперь понимаешь, почему я так настаивал на твоем переезде сюда?
Пэм отвела взгляд.
— На моем или чьем-то еще. Ведь тебе все равно, кто живет с вами на вилле. — И играет роль буфера между вами, могла бы добавить она, но прикусила язык.
Энди встал с валуна, шагнул было к Пэм, но остановился и бросил отрывисто:
— Ты ошибаешься. — Затем совсем другим тоном произнес: — Вообще-то я собирался искупаться. Не составишь мне компанию?
— Что? — В мозгу Пэм было тесно от мыслей, поэтому она не сразу вникла в суть вопроса. — Ах искупаться. Нет-нет, как-нибудь в другой раз.
— Что ж, тогда я один окунусь. Не возражаешь?
— О, пожалуйста. Я здесь подожду.
— Хорошо. — Энди взялся за майку с явным намерением стянуть ее через голову, но вдруг замер, с сомнением глядя на Пэм.
— Что? — вновь спросила она.
— Тут такое дело, по ночам я обычно купаюсь нагишом, чтобы не возвращаться на виллу в мокрых плавках. Ты как на это смотришь?
Не успел он договорить, как Пэм вспыхнула. Казалось, вся кровь разом прилила к ее лицу. Как она смотрит на то, чтобы Энди сейчас разделся донага?
— Я... — Она нервно облизнула пересохшие губы. Ситуация изменилась слишком быстро. Еще минуту назад они с Энди спокойно беседовали, и вдруг наступило что-то другое. Энди произнес всего несколько слов, но их оказалось достаточно, чтобы Пэм запылала. Воображение уже рисовало ей одну картину за другой. Как Энди раздевается, как, залитый лунным светом, направляется к воде и ныряет. Как плывет и как нагревшийся за день верхний слой океана ласкает его сильное стройное тело. Как затем Энди выходит из воды, а она, Пэм, старается не смотреть на него, но все равно смотрит, а он видит это и... и...
— Да? — обронил Энди.
— Я... — Сделав над собой усилие, она выдавила: — Наверное, я лучше пойду наверх.
Энди поскреб в затылке.
— Нет, не годится. Подниматься ничуть не легче, чем спускаться, без моей помощи ты не справишься.
Пэм посмотрела наверх, где на фоне звездного неба темнела крона сосны.
— Справлюсь. — Однако в ее голосе не было уверенности.
— Ладно, — сказал Энди. — Вижу, ты смущаешься, так что купание на сегодня откладывается.
— Да нет, я совсем не...
— Брось, меня не обманешь.
Пэм охватила досада. Ну почему она не может скрыть свои чувства?!
— На этот раз ты ошибся, — сказала она, с независимым видом поднимая подбородок. — Купайся, если хочешь, я... посижу здесь на камне.
Глаза Энди блеснули в лунном свете, но он ничего не ответил. Просто стоял и смотрел на Пэм. В конце концов она не выдержала:
— Что ты молчишь?
— Все еще продолжаю сомневаться. Знаешь, у меня идея. Если ты действительно не смущаешься, то раздевайся, поплаваем вместе. Идет?
Пэм разинула рот. Уж такого она точно не ожидала.
— Ну, что скажешь?
— Нет-нет, — затрясла она головой, — я не захватила купальник и...
— Зачем он тебе? Просто раздевайся — и все. Я тоже буду без плавок, так что стесняться нечего.
Нечего?
Пэм механически взглянула по сторонам, будто ища, куда бы удрать, и вдруг услышала смешок.
— Успокойся, я шучу!
Она взглянула на Энди — он кивал и улыбался как полная луна, всем своим видом показывая, что ни на чем не собирается настаивать.
Однако гордость не позволяла Пэм сдаться без боя.
— Я и не волнуюсь, — пожала она плечами. — Просто... мне холодно. Достаточно и того, что ноги намочила. Они у меня гусиной кожей покрылись.
— Где? — Энди направился к ней. — Ну-ка покажи.
Прикусив губу, Пэм чуть приподняла подол платья. Разумеется, Энди сразу устремил взгляд на ее ноги. Неизвестно, увидел ли он что-нибудь в темноте — пупырышков точно не смог бы разглядеть, потому что волны были теплыми, — но Пэм испытала ощущение словно от прикосновения. И ее снова бросило в жар.
Ну что за наваждение?! И какой во всем этом смысл? Ведь у Энди скоро свадьба!
И все, на том конец, прокатилось в мозгу Пэм.
Беспощадность этой мысли подействовала на нее как удар молота. Она вдруг со всей отчетливостью поняла, что Энди в самом деле очень скоро будет недосягаем. Просто судьба сыграла с ней шутку, позволив напоследок пообщаться с ним. Почему? Вряд ли она когда-нибудь это узнает. Да и какой толк в подобных знаниях? Главное, остаток жизни ей придется провести в воспоминаниях о днях, проведенных на вилле «Жасмин», бок о бок с Энди. Иными словами, о единственном периоде существования, близком к понятию «счастье».
Неожиданно у Пэм все поплыло перед глазами, она пошатнулась и, возможно, повалилась бы на песок, если бы не ощутила поддержку крепкой руки. Прикосновение Энди привело ее в чувство.
