Ирина Лобановская - Бестолковая любовь
Потап размечтался: «Вот я вхожу, а они все как вскакивают… Стойкие оловянные солдатики по команде смирно… И на стулья не шмякнутся, пока я не сяду и не кивну им снисходительно и этак небрежно…» Пригрезилось… Как говорил один известный персонаж Папанова, «сядем усе»… А это для чего?.. Нет, глупости… Хотя никто пока из министров на нары не угодил, все равно… Зачем рисковать?.. Курьер — оно куда спокойнее…
Да, а что там еще на том камне паршивом написано?.. А-а… Прямо ходить Графу не советуют, рискованно, дескать…
Потап встал и решительно зашагал прямо.
Он не подозревал и даже слыхом не слыхивал, что три альтернативы развития его дороженьки хорошо и четко отражены в архетипическом образе народных сказок — витязь на распутье. И надпись на том путевом заветном камне гласила: «Налево пойдешь — голову сохранишь, коня потеряешь. Направо — конь спасется, а голова нет. Прямо пойдешь — женату быть!»
А если бы знал-ведал о том Потапушка, граф бесталанный, то ни в жизнь бы туда ни ногой! Жена… Да это же страшная сила! Убойная, можно сказать… В смысле и прибьет, и убьет, и притом глазом не моргнет…
Но не зацикленный на сей пессимистической ноте Потап-дурачок по прозвищу Граф шагал себе и шагал.
Дорожка быстро помчалась под уклон, стала глинисто-скользкой и пошла себе хитро завиваться в разные стороны. Будто пьяная. Направо-налево, налево-направо… Дура, чесслово! Рода женского…
Потом тропинка взлетела к небольшой рощице с хилыми, редкими, полуободранными березками. «Козы, что ли, погрызли? — подумал Граф. — А они здесь откуда? И куда я иду-то? Ведь я хотел быть счастливым, а не наоборот… И шагал поэтому… А тут, по всему видать, до счастья далеко, а до беды близко».
— Стой! — крикнули рядом.
Вздрогнул Потап и остановился. Оглянулся. Прищурился. Занедоумевал…
Нет никого. А голос?.. Женский голос тот был, ласковый… Хотя приказ отдавать умел…
А все бабы приказывать могут, они к этому сызмальства приучены. И остальное им — трын-трава…
— Мальчиков — под каблучок… — пропели рядом.
Граф завертел головой. Направо-налево, налево-направо… Никого. Только убогие березки, пытающиеся хоть как-то продлить свою несчастную случайную жизнь… Танцевальный ансамбль такой когда-то был. Давно…
— Тапка-Потапка, не узнаешь разве?
Примерещилось разве…
А какой милый голосок — прямо мур-мур-мур… Московский уголовный розыск, чесслово.
— Хватит дуру валять! — обозлился Граф. — Выходи и покажись! Ишь, разыгралась, придумщица… Загадки тут загадывает! Туды-растуды…
И она вышла из-за ближней березки. Стояла прямо, потупив глазки, — худая и ловкая, не в пример Лорке, в платочке и сарафанчике.
Холодно ведь, пожалел ее Потап. Осень… А она в летнем… Правда, они все нынче в топиках, круглый год, зима не зима, все одно — пузо голое…
— Ты кто? Откуда? — спросил он.
Ветер прилетел и рванул Графа за воротник, прямо бандит какой, властям неподвластный…
— Девушка, — скромно ответила она.
— Я вижу, что не мужик, — захмурел Потап. — Ты почему мое имя знаешь?
— А сюда может прийти только человек с таким именем, как у тебя. Ты вон какой прехорошенький.
И она засмеялась, закружилась на месте… Сарафанчик заиграл блестками.
Приосанился Потапушка. Взыграло ретивое…
— Я давно тебя жду, миленький. Лет эдак сто. Или сто двадцать. Не помню точно.
— А и здорова же ты врать! — восхитился Граф. — Где имение и где наводнение…
И стал к незнакомой девице присматриваться, приглядываться. Может, из психушки дала деру? Санитаров охмурила — и вырвалась на волю…
А она закручинилась, загоревала:
— Я тебя столько лет ждала, прислониться ведь тут не к кому, одни стволы кругом! А от тебя угрюмостью во все стороны веет.
Потап обиделся, принюхался:
— Чего несешь? Ничем от меня таким не веет!
— Я пельмени варить умею, — вдруг сказала худышка. — Ты ведь мечтал о них совсем недавно, Потапчик… Купим себе «Кока», сварим и съедим. С маслом. А что? Вкусно!
— Отрава! — честно сообщил Граф. — Ладно, купим. А дальше что?
— А дальше… — хитро прищурилась колдунья, — дальше… Я тебе окна вымою, Потапушка… Пока еще не холодно… Холодильник продуктами набью. Утром кофе тебе варить буду…
— Без кофеина, — посоветовал Граф. — Давление у меня, сама знаешь… Это награда на всю жизнь.
— Знаю, Потапушка, — кивнула девица. — Можно и без кофеина. Теперь модно стало брандахлыст пить и нахваливать.
— Я президентом хотел стать, — брякнул Граф.
— Не ври! — свела «березка» в полосочку пшеничные бровки. — При мне врать опасно, все равно не поверю. Каким еще президентом? Фирму разве решил открыть? А что продавать будем?
— Вино! — выпалил Граф.
— Дурак дураком ты, Потапчик! — вздохнула девица. — Там с акцизами неразбериха… Зачем тебе эта морока? Давай лучше торговать золотишком.
— Намыла? — хмыкнул Граф. — На приисках была?
— Золото — не проблема, — отрезала незнакомка. — Презренный металл… Штамп поставил — вот тебе и проба! И все бросятся пробу снимать! А нам навар! Понял, нет?
— Да как тебя зовут?
Граф начинал нервничать и понимал все яснее и яснее — «березка» перешла ему дорогу, чесслово. Вот и все. Коронованная и посвященная в высшие тайны магии, как пишут в объявлениях колдуньи, эти неприлично раздобревшие марины влади.
— Возьми меня к себе домой — там и узнаешь! — залукавила худыха. — Холодно мне здесь, Потапушка, одиноко… Я сколько тебя ждала…
— Еще бы не холодно… — проворчал Граф. — Одеваться по сезону надо, модница…
Он поднял голову — незнакомые птицы летели низконизко, острым черным углом прочертив подозрительно светлое, бесхитростно голубенькое небо.
— А камень? — спросил Потап.
— Да кто его бросит? — удивилась «березка». — Все мы не без греха… И счастливым ты быть хотел, помнится, а не наоборот. Что, неправда?
— Правда… — прошептал Граф. — Чесслово… Ох, я балда! Ничего не понимаю…
— А зачем тебе это, Потапушка? — пропела девица. — Чего-то там понимать… Люди жизнь проживают, до самого-самого конца, а так понять ничего и не могут.
Граф опять призадумался. И присмирел.
— Да? Разве? Но я как-то тут заблудился… Не знаю теперь, куда идти к дому… Где дорога-то?
— Иди за мной, Потапчик! — усмехнулась эта загадочная. — Главное, ты всегда иди за мной… След в след.
Что же там было написано, на том камне? — тщетно попытался вспомнить Граф.
Не вспомнил и махнул рукой. Ну и ладно… Еще ломать себе голову. Заболеть может.
