Алина Кускова - Russian леди лучше всех на свете
– Мы виноваты, Капа, мы, – не согласилась с ней подруга, – это ты черт-те чем занималась, закрыв светофор. Теперь он подумает, что я за ним специально охочусь.
– Как будто на самом деле это не так, – надулась Капитолина. – Кстати, если ты собираешься попрыгать под окнами ресторана, где засядут Бессонов и его пассия, то надо поддать газу.
– Я собираюсь вернуться домой, – вздохнула Оля. – Мне кажется, что Бессонов – пройденный этап. И с ним придется говорить напрямую. Честно, в лоб спросить, есть ли у него любовница с золотыми зубами, которая потеряла крупную сумму в европейской валюте.
– Лялька! Это же глупо! Да если бы ко мне подошла какая-нибудь дурочка с таким вопросом, то я бы, как всякий здравомыслящий человек, ответила положительно. Да, я теряла крупную сумму в европейской валюте, отдавайте мне ее обратно, чем скорее, тем лучше.
– Нет, ну должна же быть у людей совесть! – крикнула в сердцах Ольга, вышла из машины, подняла с дороги свой оторванный в процессе бодания бампер и закинула его на заднее сиденье. Бампер встал наискосок, намереваясь громыхать на каждой яме, проигнорированной нерадивыми дорожниками.
– Не должна, – мрачно заметила подруга. – У меня складывается такое впечатление, что вся людская совесть досталась тебе.
– Сплошные разочарования, – заявила Оля и села за руль.
Чего она, собственно, ждала? Сказки про Золушку наяву? Жизнь не похожа на сказку. Да, именно Ольге выпал сказочный шанс – она нашла миллион, но лучше бы деньги достались ей в наследство. Где-то за океаном умер ее дальний или близкий родственник, когда-то во времена перестройки эмигрировавший в Америку и внезапно разбогатевший. Нет, вот это – уже настоящие сказки. Если кто-то за океаном и умрет, внезапно разбогатев, то ей все равно ничего не достанется. Да и не нужно ей ничего чужого. Хочется своего: дома, детей, мужа… Работа у нее хорошая, чуть не поменяла по глупости. Хорошо, что вовремя раскрылась сущность этого господина Бессонова.
Вот он, оказывается, какой! Может быть, Капитолина права, и не стоит ему возвращать деньги? Лучше отдать их тем, кто сумеет найти им достойное применение. Нет, не Капитолине! Ей – ни в коем случае. Отдать деньги в детский дом, пусть детям купят компьютеры. Вот это будет настоящее доброе дело.
А что Бессонов? Вдруг он спохватится, прибежит с вопросом, не находила ли она миллион? Тогда она ему честно признается, что находила, но сделала, как посчитала нужным. Отдала деньги не девицам модельной внешности и с замашками королевы, а обездоленным сиротам. Пусть рвет на себе волосы. Интересно, как Бессонов станет рвать на себе волосы? Он такой с виду интеллигентный…
В этом-то вся проблема. Она тоже слишком правильная. Если отдаст деньги детям, а потом прибежит голодающий Бессонов, разорившийся на модельных девицах, то ее, Ольгу, замучает совесть: забрать обратно у детей она не сможет, а захочет помочь голодающему Бессонову.
Лучше всего оставить пакет с деньгами в отделении милиции или подкинуть деньги какому-нибудь бомжу. Тогда она будет знать, что возврата нет и никогда не будет. И сколько бы Бессонов ни голодал, кроме как налить тарелку супа, она ему ничем помочь не сможет.
Оля поймала себя на мысли, что у нее даже не возникло мысли, что на Бессонова ей плевать. Что ж, приходится признать: она к нему действительно неравнодушна. А он к ней? Глупо на что-то надеяться. После сегодняшнего происшествия он ее, скорее всего, ненавидит.
Глава 8
Какой монастырь, когда собираются тырить подругу!
Мысли о благотворительности крепко застряли в Ольгиной голове. Идея с милицией казалась очень интересной: подкинуть пакет стражам порядка – и пусть у них голова болит. Однако имелось немаловажное препятствие – Капитолина. Оля представила, как приходит к подруге и заявляет, что собирается отдать находку в милицию. Капа падает в обморок… Нет, падает-то она на свою брачную корзину и сливается с ней в единое целое. Придется оттаскивать, уговаривать, напоминать о совести… Впрочем, лучше не надо, Капа с совестью не в ладах. Одно упоминание об этом, с ее точки зрения, атавизме раздражает подругу. Оля вздохнула, собралась с силами и позвонила в дверь.
Капитолина падать не стала: место было занято. На корзине в качестве сторожа восседала ее бабуля, посасывая диетический сухарь.
– Добрый день, Вера Петровна, – поздоровалась Оля, с кислой улыбкой глядя на старушку.
Ладно бы одна Капитолина, двоих ей не одолеть. Бабуля на вид была еще вполне крепкой, разве что цепляться за корзину зубами не могла по причине их отсутствия. Вера Петровна прошамкала что-то в ответ и не сдвинулась с места.
Оля ужаснулась. Только она решилась на такой благородный поступок – и вдруг сразу столько препятствий! Оставить все, как есть? Но как они не поймут, что это чужие деньги, а чужая потеря еще ни для кого не оборачивалась радостью? Оля явственно представила Бессонова и его модель, страдающих из-за пропажи пакета. Правда, на страдальца бизнесмен никак не походил, а его недовольная физиономия почему-то вспоминалась не в связи с деньгами, а при мысли о протараненной дважды машине. Что тоже не радовало.
Капитолина провела подругу на кухню, усадила, налила крепкого чаю и села рядом.
– Все, – решительно сказала она, подперев кулаком подбородок. – Закончено мое бренное существование на этой земле!
– Капочка, – испугалась Оля. – Если ты из-за денег, то я только хотела отнести их в милицию, а не Бессонову.
– Правильно, – кивнула Капитолина. – Лучше вернуть их родной милиции. Я знала, что ты выкинешь фортель в этом роде. Вот он, пакет, – она указала глазами на соседний стул, где притулился пакет, наполовину заполненный пачками купюр. – Бери, иди, действуй! Мне теперь все равно.
– Капочка, почему тебе все равно?
– Я же сказала, – недовольно повторила Семенова. – Я заканчиваю существование на этой бренной земле.
– В каком смысле? – дрожащим голосом поинтересовалась Пирогова, которая от страха смотреть уже не могла на эту сумку.
– В прямом, – выпалила Капа. – Ухожу я из этой жизни!
– Капочка, если ты из-за денег, то забери их, пожалуйста! Теперь я вижу, что тебе они нужнее. Придется лечиться, а хорошие клиники для душевнобольных очень дорогие. Но ты не бойся: я всегда буду рядом с тобой, я тебя не брошу! Хочешь, мы вылечимся вместе?
– Идиотизм не лечится, – фыркнула Капитолина. – Забирай свой миллион, иди, отдавай его Бессонову, милиции… Я же говорю, мне теперь все равно. Я ухожу в монастырь.
– Куда? – изумилась Оля Пирогова. Это было что-то новенькое.
– В монастырь, – повторила Капа громче. – Стану монахиней, забуду мирские радости, тебя, подлеца Птицына… Из-за денег не буду переживать. Ты знаешь, как хорошо живут монахини?
