Джилли Купер - Наездники
Он был абсолютно пьян. Она должна забрать его до того, как приедет полиция и проверит его на алкоголь.
– Билли Ллойд-Фокс сидел на стене, – начал он опять.
– Закройся и садись в машину.
Она должна была помочь ему; его ноги продолжали идти туда, куда их направляли. Когда они приехали домой, она помогла ему подняться на верх. Он свалился на кровать, побелевший и трясущийся. Огромный кровопотек красовался у него на лбу.
– Хочу пипи.
– Он поднялся и шатаясь направился к шкафу, открыл дверь и хотел войти.
– Билли, туалет в другой стороне.
– Да. Он сделал два шага назад и, изменив направление, взял курс на туалет.
– Я не знаю никого, кто бы писал так долго, – сказала Дженни, когда он вернулся в спальню.
– Мой рекорд до сегоднящнего дня был одна минута 55 секунд. Руперт побил его. – Он снова свалился на кровать. Она села на колени позади него.
– Что случилось?
Он посмотрел на нею, не сосредотачивая взгляд. – Я ездил к врачу.
– И что он сказал?
– Это моя вина, не твоя. Я получил результат. По зильховскому счету спермы. Он показывал его мне под микроскопом. Ни одного головастика в пределах видимости.
Он повесил голову. – Он сказал, что мы должны серьезно задуматься об усыновлении. – Дженни обняла его.
– Мой ангел, мне так жаль, но это не важно. Конечно, мы можем усыновить ребенка.
– Но я хотел, чтобы ты имела моего ребенка. Ты так хотела ребенка, а я не могу тебе его сделать. О боже!
Она чувствовала отчаянную жалость к нему. И в то же время она отметила, что почувствовала облегчение для себя и злорадство по отношению к его матери. Она уложила его в кровать и через несколько секунд он уже спал. Билли проснулся с ужасной головной болью и пошел к врачу, который сказал, что у него сотрясение и ему нужно недельку отдохнуть. Билли игнорировал рекомендации доктора. На следующее утро он уехал с Рупертом в Аахен.
Как только Билли уехал, Дженни позвонила Кевину, и хотя она чувствовала, что поступает вероломно по отношению к Билли, она рассказала ему и о машине, и о тестировании спермы. Она понимала, что в некотором смысле она сдает крапленую карту. Она выходила замуж за Билли, считая его звездой, а звезда почти тот час начала падать с небосвода. То, что в этом падении почти полностью виновата была она, ей не приходило в голову. Она забыла, какой несчастной она была, ведя разгульный образ жизни на Флит Стрит, переходя от одного любовника к другому, отчаянно ожидая телефонных звонков и чувствуя себя лишней по выходным. Она вспоминала только веселье и возбуждение. Разговоры Кевина мягко, но смертоносно действовали на нее.
– Милая, Билли недостаточно мужественный для тебя. Ты подобна прекрасной лилии. Ты можешь только тогда пышно цвести, когда ты привязана к очень крепкому колышку. Билли слишком слаб. Он находится под влиянием Руперта. Он просто не может проводить свою линию. Он никогда не освободится от этого. Его вершины уже позади. Так все говорят.
В противоположность Билли Кев был такой положительный, и следил, чтобы она вела правильный образ жизни, оплачивал счета в ресторанах пачками «пятерок «. Она даже подозревала, что он возьмет ее на содержание.
Билли позвонил ей из Аахена. Его голос звучал подавленно и слегка натянуто. – Дорогая, пожалуйста не беспокойся о детях. Я обещаю, что разберусь с нашими проблемами после чемпионата. Я ужасно скучаю по тебе. Мне очень бы хотелось, чтобы ты была со мной.
Она продолжала просить его не звонить ей до его возвращения домой. – Я очень не люблю разговаривать с тобой, когда ты выбит из колеи. Это расстраивает меня, мешает мне работать. Я знаю, что скоро ты получешь деньги.
Не сильно виня себя, Дженни оставила Мевис у миссис Бодкин и улетела с Кевом в Испанию. Билли долженбыл вернуться в воскресенье. Она планировала приехать в субботу к ленчу. Она потратила целое состояние на одежду и парикмахеров, чтобы поддерживать свою стрижку в порядке. Она подсознательно чувствовала, чте если она ухудшит финансовую ситуацию, то может быть сделано определенное сопоставление. Кев никогда не упоминал о долговременной связи, он был слишком далек от этого. Но его страсть становилась жарче.
Билли вернулся в субботу днем, что-то почуяв сердцем. Не было слышно лая. Наверно, Дженни повела Мевис на прогулку. Он с трудом открыл парадную дверь из-за писем, которые находились на половичке, лежащем у двери. Он был очень уставшим, до него не сразу дошло, что среди этих писем валяются и его письма и открытки, которые он посылал из Аахена. Тут же была и неоткрытая телеграмма, которую он послал вчера, предупреждая, что прибудет домой раньше.
Дом был очень опрятный. Гарольд Эванс терся о его ноги. Но нигде не было ни следа Дженни. Он почувствовал дурноту от ужаса. Может быть ее убили или выкрали. Он налил себе виски и позвонил миссис Бодкин.
– Она уехала в Норфолк проводить исследования по своей книге, – объяснила миссис Бодкин. – И будет у своей матери. Она приедет домой сегодня. Мевис у меня. Она прекрасное создание. Вы будете забирать ее?
Чувство облегчения затем смешалось с тупым раздражением. Когда он приехал к миссис Бодкин, она выглядела очень таинственной и перевозбужденной, на лице выражалось неодобрение. Она любила Билли, он был такой приятный джентельмен и такой внимательный. Но он не должен был жениться на такой потаскушке.
Дома он выпил еще два коктейля. Затем он услышал шум подъехавшей машины. По дорожке к дому шла Дженни в поблекшей пурпурной тенниске и обтрепанных розовых брюках. Ее скрепленные черепаховым гребнем волосы сильно выгорели на солнце (в раздражении Билли даже не осознал этого), она еще больше загорела и похудела. Билли мучила боль от язвы и, в то же время, его захлестывала волна желания. Единственное, о чем он мог думать сейчас, это о том, как сильно он ее хочет.
– Дорогой, как великолепно. Ты же сказал, что не появишься до воскресенья, – воскликнула Дженни. – Ой, очень хочется писать.
По ее виду было не похоже на то, что она провела время у матери, подумал Билли. Когда она бывала там, она не заботилась о гриме и не душилась.
– Я купила тебе клубники в Норфолке, дорогой, – соврала она. В действительности она купила ее в Челтенхеме по пути из аэропорта на случай, если ей понадобится алиби. Они зашли в дом.
– Любимый, ты ужасно бледен, – сказала Дженни, внезапно обратив внимание на его лицо. – Что случилось?
– Я послал тебе эту телеграмму. Ты не читала ее.
Он отвернулся, борясь с желанием упасть и разрыдаться. Дженни поняла это по его трясущимся рукам. Может он услышал что-нибудь о ней и Кеве? Разгладив бумагу, она прочла: «Мандрика сломал ногу. Пришлось его застрелить. Приезжаю домой. Люблю. Билли».
