Алиса Лунина - Три чайные розы
– Надо было просто сказать об этом. Зачем врать? – безжалостно отчеканила Татьяна.
– Боялся обидеть. Боялся тебя потерять. Ну что ж, выходит, ты все знаешь… Ты поэтому не поехала во Францию?
Она промолчала. Олег поцеловал ее руку.
– Поехали домой? Поговорим, все обсудим!
– Разве у нас есть дом?
– Пожалуйста, не придирайся к словам!
– Извини, Олег, я никуда не поеду! И вовсе не из-за обиды! Просто хочу сегодня побыть с сестрой: у Маруси сейчас сложный жизненный период, ей нужна моя поддержка.
– Понятно. Это надолго?
– Не знаю. Я позвоню, когда все наладится!
Придя домой, Татьяна предложила Маше сходить куда-нибудь вместе. «Посмотреть хороший фильм. Развеяться!»
Маша неожиданно обиделась:
– Зачем ты со мной нянчишься? Никуда не ходишь! Ради меня стараешься? В общем, Таня, не надо меня спасать! Я уже в порядке! И вообще… Жизнь продолжается – скоро премьера спектакля, я втянусь в рабочий процесс…
– Саша звонил?
– Да! Говорит, что тоже скучает, привыкает к Москве…
– Все наладится, Маруся! У вас с Сашей впереди целая жизнь!
В выходные Татьяна с Гришиным отправились в театр. Новомодная постановка, известные актеры, дорогие билеты в партер. Гришин был надушен до безмерности и элегантен, как рояль.
Спектакль разочаровал Татьяну. Мало того, действие вскоре начало раздражать: пьеса отдавала пошлятиной и была невыносимо скучна. Режиссерские находки заставляли Татьяну скрипеть зубами. Невольно ее раздражение по поводу происходящего перекинулось на Гришина, который серьезно внимал развернувшейся на сцене белиберде. Татьяна изумилась: как можно это спокойно воспринимать?
В антракте они вышли в фойе.
Гришин заботливо поинтересовался:
– Дорогая, тебе нравится спектакль?
Татьяна не успела даже рот открыть, как Олег зашептал:
– Смотри, автор пьесы, драматург Н. Идет к нам!
Она едва не застонала – нет, только не это! К ним подошел маленький круглый человек и, радостно простирая руки к Олегу, прокричал:
– Гришин! Рад видеть! Мое почтение, барышня!
Татьяна сухо кивнула.
– Как тебе спектакль? – осведомился автор.
Гришин расплылся в улыбке:
– Старик, это гениально! Свежо, ярко! Образно!
Драматург Н. с достоинством поклонился и неожиданно обратился к Татьяне:
– А вам понравилась пьеса?
– Разве такое безобразие может кому-то понравиться? – громко сказала Татьяна. Она не стала дожидаться ответа опешившего драматурга, развернулась и отправилась в гардероб.
Татьяна стояла у зеркала и причесывалась, когда появился Гришин.
– Ну знаешь, не ожидал от тебя! – укоризненно заметил он.
– Извини! Дурная привычка – говорить что думаю!
Он усмехнулся:
– В самом деле, не лучшее качество! Ты хочешь уйти из театра?
– Не имею никакого желания досматривать эту дрянь!
– Скажи, а тебе не приходило в голову, что своей резкостью ты порой ставишь меня в неловкое положение?
– Перед кем? Этим бездарем?
– Между прочим, он мой товарищ по цеху!
– Олег, ты совершенно спокойно можешь вернуться и досмотреть спектакль вместе с товарищем!
– Не могу – настроение безнадежно испорчено! И потом я должен проводить тебя!
Они вышли из театра, сели в машину. Гришин курил, видимо, готовясь к серьезному разговору. Докурив и собравшись с духом, начал:
– Неужели ты не знаешь, что наша жизнь состоит из компромиссов?
– Я не люблю компромиссы!
– Похвально! А вот я не могу позволить себе такой роскоши!
– Я это заметила.
– Не понимаю, в чем ты, собственно, меня упрекаешь?
– Я не упрекаю. Просто прошу тебя быть самим собой!
– К чему этот пафос? – едва ли не брезгливо сморщился он.
– В самом деле! – грустно усмехнулась Татьяна.
– Ты слишком эмоциональна, мой друг! Так нельзя…
– Олег, скажи, ты когда-нибудь поддавался эмоциям? Тебе знакомы страх потерь, боязнь одиночества, гнет привязанностей?
– Как мужчина, я привык держать свои эмоции в узде! – спокойно и с достоинством ответил он.
– Браво! Молодец!
Татьяна вздохнула: ей в который раз показалось, что Гришин заигрался, что это все та же литература и он давно перестал отличать реальную жизнь от вымышленной. Позы, искусственные модуляции и ничего настоящего. Часто ей хотелось, чтобы он выказал хоть каплю искренности или слабости… О, тогда, наверное, она смогла бы пожалеть его и через жалость – этот русский вариант – полюбить. Но Олег Гришин безупречен – брутальный мачо. Его образ априори исключает человечность и слабость. Не тот жанр. Олег отчаянно стремится соответствовать своему герою майору Глухову и хочет выглядеть сильным. Иногда Татьяне кажется, что он и любовью занимается так, словно оценивает себя со стороны, старается, ставит оценку; и это предполагает, что она тоже должна играть роль, соответствовать любовнику. А она хочет оставаться самой собой. И никаких компромиссов.
По пути домой они заехали в ресторан.
– Дорогая, я отчаялся тебе угодить – все мои подношения и знаки внимания оказываются неуместны! Надеюсь, хоть на этот раз у меня получится! – Он протянул ей коробочку.
– Это что?
– Телефон!
Татьяна удивилась:
– Спасибо, у меня уже есть.
Он снисходительно улыбнулся:
– Это же новая модная модель!
– А что в нем такого?
– Кроме стоимости, может, и ничего…
– Благодарю, но зачем он мне?
– Будешь гордо доставать из сумочки! Красивая статусная вещь!
– Смеешься надо мной?! Где мне трясти этим телефоном? В издательстве, что ли? Там все равно никто не поймет! Нет, Олег, спасибо! Мне не надо!
Гришин поджал губы.
– И куда мне его?
– Знаешь что… А ты подари жене!
Гришин обиженно усмехнулся и убрал коробку.
После ужина они поехали в съемную квартиру. Гришин ни с того ни с сего принялся рассказывать Татьяне о новой серии, в которой его героя ждут голубоглазые красотки и очередные испытания. Рассказ о творческих планах он закончил своеобразно: застенчиво намекнул, что секс снижает творческую энергию, в связи с чем им, возможно, «пока его работа не закончена, имеет смысл воздержаться от… Ну, ты меня понимаешь?»
Татьяна стала смеяться, как безумная, даже не пытаясь сдержаться: ничего более нелепого и глупого она в жизни не слышала.
– Ты копишь творческую потенцию на бессмертные произведения о майоре Глухове?!
Ее смех мог стать началом разрыва. Любовницам такие вещи не прощают. Впрочем, ей уже было все равно.
* * *Они курили, лежа в кровати.
– Дарлинг, у меня есть тайное эротическое желание! – признался Климов.
Полина рассмеялась.
