Ирина Токарева - Темная Душа
Она очень хотела спать. Но не могла уснуть. Знала, что не заснет. Он сказал ей правду. Кровати в этом доме не пригодны для сна. Для ее сна точно.
Кэт повернулась на бок. Джерри лежал на животе, обняв подушку. Его лицо было обращено в ее сторону, освещено ночником, горевшим на прикроватной тумбе. Веки с темными ресницами прикрыты. Брови больше не сдвинутся, нет жесткой складки между ними. Рот не сжат упрямо, как обычно...
...Он зажег ночник, когда положил ее на кровать и рухнул рядом. Не отрывая рта от ее губ, помог ей раздевать себя. Кэт потянулась к ночнику.
- Стой, - он перехватил ее запястье, вдавил его в матрас, - я хочу видеть твое лицо.
Она поддалась. Как он был прав, не дав ей погасить свет! Ведь и она могла видеть его теперь. В его серых глазах мешалось столько всего, столько разных чувств, что ей становилось удивительно, восторженно и страшно! Откуда все это? Эта жажда и радость, безумное сладострастие, разбавленное чем-то таким, что и угадать-то сложно? Нет, невозможно такое увидеть в глазах мужчины, впервые познающего незнакомую ему женщину. Что это за огонь, рвущийся наружу, как из вулкана? Когда он успел так разгореться? Ведь еще вчера они не знали друг друга!
Теперь он спал. Неподвижный. Она смотрела, желая запомнить его лицо навсегда. Навечно оттиснуть в памяти.
"Когда-то я знала мужчину. Моего мужа. Я его любила. - Кэт невольно прислушивалась к себе. И отказывалась признавать, что в ней, в этот самый момент, как дым над костром, поднимается какое-то душащее, болезненное чувство. Заполняет ее до самых краев. Нет больше прежней Кэт. - Думала, что люблю. Думала, что знаю любовь. Похоже, я ошибалась. Причем, ошибалась основательно. Ничего я не знала. А сейчас начинаю понимать".
Она вспомнила, когда они соединились, он, прижав ее собой, что-то говорил ей на ухо охрипшим шепотом. Она его не понимала, так как говорил он по-гэлльски. Но, обвившись вокруг него, словно змея, соглашалась с каждым его словом и молила, как одержимая:
- Скажи еще... Скажи еще...
Спящий Джерард дышал почти беззвучно. Она рассматривала его сильное, голое тело. Тело атлета. Очень хотела коснуться, но боялась разбудить.
"Что мне делать, если я полюблю тебя? - спазм стиснул ей горло, на шее выступил ледяной пот. - Тогда я буду знать, что ты смотришь на другую женщину. Страстно шепчешь ей что-то на своем варварском языке, гладишь ее своими руками. На этой самой кровати. Целуешь ее, как меня целовал недавно. Как я буду жить со всем этим? Не хочу этого. Не выдержу. Господи. Сделай невозможное, прошу тебя! Пусть он будет моим. Только моим. Вот оно, мое рождественское желание. Если не захочешь исполнить его, то отними у меня память, будь милосерден".
Не справившись с душащим комом в горле, Кэт громко всхлипнула.
Джерард тут же открыл глаза. Он спал чутко. Девушка, лежащая рядом на кровати, смотрела на него широко раскрытыми глазами. Оставленная скатившейся на подушку слезой, поблескивала влажная дорожка на ее нежной щеке.
Он провел пальцами по ее плечу, спине, погладил бедро. Янтарные глаза его любовницы потемнели от ласк, она прикрыла их густыми ресницами. Он приподнялся над ней, долгим поцелуем накрыл ее губы. И заблудился, затерялся в тихом эхе ее стонов.
Проснувшись утром, Кэт упрямо лежала с закрытыми глазами.
Магия ночи рассеялась. Как себя вести? Что говорить? Что ожидать от него? Он не спит. Лежит, как и она, не шевелясь, на спине, откинув в сторону руку. Не спит. Она это знает.
"Зачем тебе притворяться спящим? Чтобы дать мне возможность уйти без шума? Хорошо. Будь по-твоему. Я спокойна. Главное, вести себя естественно".
Для начала Кэт потянулась, давая понять окружающему миру, что пробуждается, завела за голову руки. И мысленно обругала себя. Оказывается, одеяло укрывало ее лишь до талии. От принятого ею положения обнаженные груди приподнялись, округлились и теперь призывно торчали вверх. Она не стала дергаться, спокойно опустила руки и села. Так, где белье? Кэт не помнила, как вчера ночью лишилась трусиков. Джерри то ли порвал их в порыве страсти, то ли снял настолько технично, что событие это ускользнуло от ее внимания. Их нет. Зато у комода валяется полотенце. Сойдет. Она встала без ложного стеснения. Стесняться тут нечего, милочка, все что мог, он рассмотрел. Прошлась, разминая мышцы. Ее тело ничего не теряло при свете дня. Почувствовала, как вдоль позвоночника ползет невидимая улиточка. Все ясно - он смотрит. Обмоталась полотенцем. Выходит, ты не собираешься "просыпаться", Джерри? Твое дело. Кэт пошла в душ.
Из ванной вышла уже в ином настроении, охладившаяся, в меру отрезвевшая. Поэтому на Джерри отреагировала с притворным равнодушием. Хоть к этому и пришлось приложить серьезное усилие. Ему наскучило ломать комедию, прикидываясь спящим. Он сидел, едва прикрытый одеялом, сонный, взъерошенный, до неприличия сексуальный. Да, хотелось бы, чтобы принес ей завтрак в постель. Хотелось бы, чтобы притянул ее к себе, никуда не отпустил. Хотелось бы, чтобы занялся с ней нежным утренним сексом. Но он этого не сделает.
Значит, ты, Катя, оказалась той, кем больше всего боялась оказаться. Ты девушка на ночь. Ну и пусть. Сдохнуть теперь, что ли? Уж точно не ластиться к нему, не заигрывать, не заговаривать. Она представила, что находится в комнате одна. Открыла чемодан, скинула полотенце. Достала и надела нижнее белье. Затем стала натягивать на себя вещи, первыми подворачивающиеся под руку - джинсы, пуловер, носки, шейный платок, сапоги. Последним достала пальто, кинула на покрывало. Закрыв чемодан, вывезла его в гостиную. Вернулась. Джерри не издал ни звука, щурился на нее и был доволен собой, как кот, налакавшийся сливок. Сказать "прощай" и проводить до двери в его планы не входило. Замечательно!
- Что ж, - она надела пальто. Трудно уходить, не сказав последнего слова. Кэт огляделась, подумывая, чем бы в него швырнуть. Ее осенило, - Минуточку.
Вернулась из гостиной с бронзовой борзой в охапке.
- Вот, - сказала Кэт, ставя собаку на ту часть кровати, где пару минут назад лежала она сама, - Тебе моя плата за гостеприимство. Ты был очень добр, Джерард Карвер. Приютил, отогрел... Думаю, собаки хватит, чтобы оплатить твои неоценимые услуги.
И вышла окончательно, прикрыв за собой дверь.
Кэт спустилась вниз на лифте. Скомандовала портье за стойкой.
- Будьте добры, сэр, вызовите мне такси.
Портье, пожилой дядька в синей ливрее, набрал номер.
- Знаете что, - сказала вдруг Кэт, облокачиваясь о стойку, когда адрес Нью-йоркской квартиры Джерри был продиктован в трубку. - Рождественские чудеса - это, простите за выражение, чепуха. Они не сбываются.
