Сандра Браун - Нечаянная радость

— Сделаю все, что в моих силах. Зная, каким влиянием пользуется в газете мисс Стар, можно было считать, что все упоминания о ребенке будут изъяты из статьи, прежде чем та попадет в печать.

Тейлор также переговорил с главным врачом больницы и предупредил его, что никакие сведения о его жене не должны просочиться в средства массовой информации. Мэр Маккензи сейчас должен быть в центре внимания прессы. Но в этот момент Тейлор не хотел бы прочесть ни одного упоминания о себе на первой полосе газеты.

В палате, где лежала Риа, царил полумрак, окна были зашторены. Горел лишь небольшой ночник. Тейлору показалось, что Риа спит, но, тихонько подкравшись к постели, он обнаружил, что глаза ее открыты. Неподвижная, она застывшим взглядом уставилась в потолок. Правая рука, худая и бледная, безвольно лежала на животе, казавшемся до неприличия впалым.

Риа повернула голову, но ничего не сказала. В голову Тейлора не приходило ни одного слова, которое не прозвучало бы банально. Неужели трагедия автоматически превращает людей, обычно владеющих нормальным языком, в роботов, запрограммированных на произнесение только тривиальных фраз? Тейлор лишь смог выдавить:

— Как ты себя чувствуешь?

— Пусто.

Отсутствие интонаций в голосе Риа встревожило Тейлора. Эмоции улетучились из ее речи так же, как исчезли улыбка и мимика с ее лица. Тейлор поднял руку жены и крепко сжал ее, но Риа, казалось, даже не заметила этого. Она не ответила на пожатие.

— Каждую неделю я часами занималась в оздоровительном центре, желая сохранить живот плоским. — Риа невесело рассмеялась. — Мама всегда говорила: «Будь осторожна в своих желаниях».

Тейлор увидел, как из уголков глаз Риа покатились слезы, теряющиеся в ее темных волосах.

— Тебе больно?

— Нет. Доктор распорядился сделать укол, чтобы я лучше заснула. Потому я такая одуревшая.

— Оставайся одуревшей. Врач сказал, тебе надо много отдыхать.

— Еще он сказал, что нет причин не иметь другого… другого… — Риа задохнулась и не смогла закончить.

Тейлор склонился над женой, опершись о спинку кровати, и крепче сжал ее руку.

— Не надо, Риа. Не надо плакать. Поспи.

— Я не могу не думать о ребенке. — Голос Риа звенел. — Его больше нет. Он не существует.

— Тш-ш-ш. — Тейлор поцеловал закрывшиеся глаза жены, из которых продолжали литься слезы. Тейлор придвинул к кровати стул, сел и не шевельнулся до той поры, пока успокоительное не начала действовать, погрузив Риа в глубокий сон.

Тейлор покинул Риа лишь перед восходом солнца. Он зашел в комнату медсестер и проинструктировал их относительно того, что его жена должна получать все необходимое. После этого Маккензи отправился домой, где принял душ, побрился и наскоро приготовил яичницу-глазунью, которую с жадностью проглотил, поскольку со вчерашнего ленча не имел и крошки во рту. Подкрепившись несколькими чашками обжигающе-горячего черного кофе, Тейлор вернулся в больницу, захватив с собой вещи для Риа.

Задержавшись у киоска в вестибюле, он купил жене цветы. Тейлору хотелось купить розы, но в киоске были только красные, неприятно напомнившие ему цвет крови. Тейлор отверг также розовые гвоздики, которые дарят матерям новорожденных девочек, и остановил свой выбор на желтых маргаритках, смотревшихся, по его мнению, по крайней мере более весело. Выйдя из лифта, Маккензи увидел в конце коридора лечащего врача Риа.

— Я только что осмотрел вашу жену. Физически она вполне в норме, но находится в состоянии сильнейшей депрессии. Чем скорее она сможет вернуться к повседневным заботам, тем лучше. Я рекомендовал ей показаться через шесть недель.

Доктор зашагал по коридору. Тейлору хотелось схватить его за развевающиеся полы белого халата и задать тысячу вопросов, но еще больше ему хотелось видеть Риа.

С чемоданом жены в одной руке и букетом в другой Маккензи вошел в палату. Риа помешивала в тарелке комковатую серую овсяную кашу, которую только очень голодный человек мог признать за еду.

— Могу приготовить кое-что повкуснее, — предложил Тейлор, кивнув на поднос с завтраком. Он положил цветы рядом с подносом и поставил чемодан на пол. — Ты ведь никогда не пробовала мои великолепные вафли по-бельгийски, а?

Риа слабо улыбнулась:

— Спасибо за цветы. И за одежду.

— Надеюсь, принес все, что нужно. Оттолкнув ненавистный поднос в сторону, Риа спустила ноги с кровати. Тейлор рывком подскочил к ней, чтобы помочь встать.

— Я уже приняла душ, так что буду готова через минуту.

Тейлор намек понял: его не приглашали помочь одеться.

— Я пока займусь документами на выписку, — сообщил он, пятясь к двери.

— Я уже все подписала.

— Тогда оплачу счет.

— Оплачено. Я позаботилась и об этом. Тейлор раздраженно поджал губы.

— Сегодня утром ты была очень занятой леди.

— Прости меня, пожалуйста, — холодно заметила Риа, — но я хотела бы одеться и побыстрее убраться отсюда.

Через несколько минут Риа вышла из палаты. Губная помада кричаще-ярко выглядела на ее бледном лице. Больничное кресло на колесиках, казалось, вот-вот расплавится от испепеляющего взгляда, которым посмотрела на него Риа.

— Я в состоянии идти самостоятельно.

— Это их правила — не мои. — За креслом стояла не медсестра, а Тейлор. И именно он резким кивком головы приказал Риа сесть в кресло. Терпение Тейлора было на пределе.

Уже в машине Риа сказала:

— Можешь ехать ко мне домой. За своими вещами я заеду позже. — Тейлор умышленно пропустил нужный поворот. — Ты слышал, что я сказала?

— Слышал, но не слушаю. Риа резко отвернулась.

— Поступай как знаешь. Так даже лучше: мне как раз нужно забрать свою машину. Сделаю все в один прием.

Тейлор включил радио погромче и, фальшивя, принялся подпевать звучащей из динамиков песенке.

Остановив машину, Тейлор попытался опередить Риа, открыть дверцу с ее стороны и помочь выйти из автомобиля, но она, казалось, решила все делать сама и игнорировала любые проявления посторонней помощи. Войдя в дом, Риа прямиком направилась к стенному шкафу в спальне, сняла несколько вешалок с платьями и бросила их на кровать. Как только она попыталась уложить первое сложенное платье в чемодан, Тейлор шагнул к жене и вырвал платье у нее из рук.

— Да что, черт возьми, с тобой происходит? Что ты делаешь?

— Отдай платье. Я укладываю вещи.

— Зачем?

— Я возвращаюсь домой.

— Последние несколько недель твой дом был здесь.

— Тому была причина. Теперь эта причина завернута в пластиковый мешок и лежит в мусорном баке на заднем дворе больницы.

Как только эти слова слетели с ее губ, Риа зажала рот руками и рухнула на постель.