Маша Царева - Жизнь на каблуках
Вилли растерялся. С одной стороны, мы не привыкли к тому, чтобы публика лезла на сцену прямо во время выступления, – на такой случай в каждом клубе существовали секьюрити. С другой стороны, в данном случае секьюрити были бессильны. Наглый юнец в полосатом джемпере оплачивал праздник, а значит, мог делать все что вздумается.
А вздумалось ему – губа не дура – поближе познакомиться с Наташкой. Она это сразу поняла и попыталась обратить не слишком приятную ситуацию в необременительное кокетство – она взяла именинника за руку и попробовала показать ему классический шаг мамбо, чтобы он мог поучаствовать в нашем танце.
Но танцевать ему не хотелось, а хотелось покуражиться. В зале сидели его друзья, такие же прыщавые и долговязые, как и он сам. Юнцу во что бы то ни стало хотелось продемонстрировать им свою взрослость и крутизну. Недолго думая, он схватил в охапку вяло сопротивляющуюся Наташку, развернул ее лицом к залу и одним четким движением порвал кофточку на ее груди.
Я остановилась, а Вилли продолжал открывать под фонограмму рот – какое же глупое у него было в тот момент выражение лица! Наташка визжала и барахталась в руках урода, тот громко хохотал, а постановщик света оценил ситуацию по-своему и направил на них мощный луч розового прожектора.
Но зарвавшемуся имениннику этого показалось мало. Вино ударило в его не слишком изобилующую мыслями голову. Крепко держа Наталью за руку, он наклонил голову и укусил ее за сосок.
Этого я уже вынести не могла. У любого доморощенного «перформанса» должен быть свой предел. Не обращая внимания на бестолково мечущегося по сцене Федоркина, я схватила раскладной металлический штатив от микрофона и устремилась на помощь ничего не соображающей от страха Наташке. Замахнувшись, я с коротким «Э-эх!» обрушила штатив на голову не ожидавшего такой яростной атаки нахала. Как назло, попала по лицу.
Кровь хлынула из рассеченной брови, юнец отпустил Натку и тупо уставился на меня. Наверное, он мог бы запросто отнять у меня «холодное оружие», но природная трусость и внезапная боль помешали ему сориентироваться в ситуации.
Все, на что он был способен, – это прижать руки к окровавленному лицу и басовито вскричать:
– Па-апа!
Учитывая его возраст и тембр голоса, выглядело это смешно. Я поставила штатив на пол и тряхнула его за плечи.
– Брось, у тебя не смертельное ранение, дай посмотрю, – попыталась успокоить я его.
Но он даже не слушал. Все повторял:
– Папа! Меня хотели убить! Папа!
Когда на сцену выскочили секьюрити в одинаковых камуфляжных штанах и с одинаковым выражением узколобых лиц, я поняла, что мои дела плохи. Кто-то из них (я зажмурилась и не успела увидеть, кто именно, да и какая теперь разница?) наотмашь ударил меня по лицу. Рука у него была тяжелая, жесткая ладонь профессионального участника разного рода мордобитий. Будет синяк, успела подумать я. Черт, как же невовремя! Конец ноября, скоро начнутся предновогодние вечеринки! Вместо того чтобы зарабатывать легкие шальные деньги, я буду ходить с заплывшей рожей.
Меня схватили под руки и куда-то поволокли. Я не успевала перебирать ногами – запуталась в каблуках. Одна золотая туфелька слетела с ноги и осталась на сцене. Вот она, участь современной Золушки – туфелька потеряна в банальной драке, а принца, желающего ее подобрать, попросту нет.
Они долго тащили меня по оформленным в безликом офисном стиле коридорам. Я и не подозревала, что у крошечного клуба столько служебных помещений. Наконец меня впихнули в какую-то крошечную, лишенную мебели комнатенку. Напоследок один из громил, намотав мои распущенные волосы на кулак, несильно треснул меня головой о стену. Я почувствовала во рту характерный солоноватый привкус и в панике ощупала кончиком языка зубы. К счастью, все они оказались целы – в противном случае ходить бы мне щербатой, потому что денег на приличного протезиста у меня попросту нет.
Дверь за ними захлопнулась, провернулся в замке ключ. А я так и осталась сидеть на полу, прижав колени к груди. Меня трясло. То ли это была нервная дрожь, то ли естественная реакция разгоряченного танцем организма на работающий кондиционер.
И что же теперь? Что они со мной сделают? Еще парочка зуботычин? Или вызовут милицию? В конечном счете все будет зависеть от адекватности денежного мешка. Должен ведь он понимать, что его сыночек сам затеял драку, а я всего лишь благородно вступилась за подругу. И вообще, разве рассеченная бровь – это повод для жестокого наказания?
«А если это не просто рассеченная бровь? – подло нашептывал внутренний голос. – Что, если у малолетнего придурка сотрясение мозга? Что, если папаша маниакально любит своего прыщавого отпрыска и убить готов за волосок, упавший с его яйцевидной башки?»
…Время шло, а за мною никто не приходил. Я немного успокоилась. Захотелось пить, но раковины в комнате не было. А может, обо мне и вовсе забыли? Или решили меня заморозить? Китайская пытка включенным кондиционером? Такое впечатление, что в комнате так же холодно, как и на улице. А на мне – несколько жалких лоскутков. Я обняла колени руками, но едва ли от этого мне стало хоть немного теплее.
И почему я такая непутевая? Почему это не Вилли Федоркин бросился спасать Наташу? Ведь он все-таки мужчина, хотя его принадлежность к сильному полу и вызывает некоторые сомнения. Но меня-то вообще никто не трогал. И вот пожалуйста – сижу здесь, совсем одна, избитая, замерзшая. И еще неизвестно, что со мной собираются сделать.
В дверь тихонько постучали. Издеваются, что ли?
– Я занята, – надменно ответила я. – Обратитесь к моему секретарю. Или подождите в приемной.
– Все шутишь, Варенька, – усмехнулись за дверью, и я узнала голос мужчины, который разбил мое сердце.
О нем-то я успела напрочь забыть. Только его здесь и не хватало. Добро пожаловать к руинам гордой красоты.
– Сейчас я попробую открыть дверь, – сказал он. – Замки здесь детские.
– Никогда не знала, что ребенком ты взламывал замки.
– Один момент. – Дверная ручка заходила ходуном. – А я, кстати, твою туфельку на сцене нашел. Так что теперь ты у нас Золушка, Варвара.
– Да? А ты, стало быть, прекрасный принц? Извини, но не похож.
– А по-моему, очень даже.
– Не смеши меня. И без тебя весело.
– А кто же, спрашивается, собирается спасти тебя из лап дракона? Ты даже не представляешь, в какую переделку попала, Варюша… Вива Куба либре!
На этих словах дверь распахнулась, и я увидела его. В светлых джинсах и голубом джемпере он выглядел куда моложе своих сорока – я успела машинально это констатировать. Несмотря на то что мысль номер один, пульсирующая в моей голове, выглядела примерно так: холодно. А мысль номер два, соответственно: страшно.
