Меган Максвелл - Ты только попроси
У меня дрожат руки и пылают щеки. Мне нужно поплакать. Делаю над собой усилие, чтобы выключить компьютер, подавляю боль и спешу к лифту. Выйдя из него, бегу на стоянку и только теперь даю волю слезам.
Дома меня встречает сестра с распухшими от слез глазами. Курро еле дышит, и, не теряя ни секунды, я звоню ветеринару, с которым мы знакомы уже несколько лет. Он говорит, что ждет меня в клинике.
В половине пятого после укола ветеринара Курро покидает меня навсегда, оставив разбитое сердце и чувство неизгладимой потери. Я склоняюсь над столом, где покоится его бездыханное тело, в последний раз целую и глажу пушистую мордашку, и слезы застилают мне глаза.
— Прощай, мой хороший, — шепчу я.
15
В семь часов вечера я сижу на диване в доме своей сестры.
Звонит мой мобильный. Друзья приглашают отметить победу в Еврокубке возле фонтана Сибелес. Но мне не до веселья. Отключаю мобильный. Не хочу никого и ничего слышать. Мне больно, очень больно. Мой дорогой друг, с которым я делила все горести и печали, покинул меня.
Я плачу… плачу, плачу.
Сестра меня обнимает, а мне необъяснимо хочется в объятия одного наглеца. Что же это со мной?
Не желая, чтобы Лус видела нас в таком состоянии, мы оставили ее у соседки. Нам и так было тяжело ей объяснить, что Курро полетел на небо к другим котикам.
Вскоре приходит мой зять, Хесус, и присоединяется к нашему трауру. Теперь мы плачем втроем.
А когда я звоню сообщить об этом отцу, нас становится четверо. Как же это тяжело!
В девять я включаю мобильный, и мне сразу же звонит Фернандо. Сестра ему все рассказала, и он предлагает приехать в Мадрид, чтобы меня утешить. Но я отказываюсь и, перебросившись с ним парой слов, завершаю разговор и снова выключаю телефон. Перекусив, решаю вернуться домой. Ничего не поделаешь, но мой дом стал пустой, и я должна принять это.
Как только я вхожу, мной овладевает странное чувство. Такое впечатление, что в сейчас выскочит Курро, мой любименький Куррито, и замурлычет у моих ног. Закрываю входную дверь и опираюсь на нее. Слезы заливают мне глаза, и я их не сдерживаю.
Я все плачу, и плачу, и плачу, на этот раз в полном одиночестве, и мне намного легче.
С распухшими от слез глазами отправляюсь в кухню. Смотрю на миску Курро, выбрасываю остатки еды в мусорное ведро, мою, вытираю и теперь не знаю, что с ней делать. Ставлю ее на кухонный стол, беру пакет с сухим кормом, лекарства, сгребаю все в кучу и опять начинаю рыдать.
Открывается входная дверь. Это Ракель. Она обнимает меня.
— Я так и знала, что ты будешь в таком состоянии, Булочка. Пойдем. Пожалуйста, успокойся.
Я пытаюсь сказать, что не могу. Что не хочу. Что отказываюсь верить в то, что Курро больше не вернется. Но из-за рыданий не могу произнести ни слова. Спустя полчаса убеждаю сестру уйти. Забираю у нее свои ключи, чтобы она больше не приходила ко мне без предупреждения и не беспокоила меня. Мне нужно побыть одной.
Захожу в ванную, вижу лоток с песком для Курро и снова начинаю рыдать. Сажусь на унитаз, готовая проплакать несколько часов напролет, но слышу, как кто-то барабанит в дверь. Уверенная, что это снова Ракель, открываю.
Сеньор Циммерман. Явно в недобром расположении духа.
Что он здесь делает?
Он с удивлением на меня смотрит. Выражение его лица меняется. Не шевельнувшись, он спрашивает:
— Что с тобой случилось, Джуд?
Я не могу ответить, потому что опять начинаю плакать.
Он замирает, а я подхожу к нему, прижимаюсь к его груди, и он меня обнимает. Мне сейчас так нужны его объятия. Я слышу, как закрывается дверь, и плачу еще горше.
Не знаю, сколько времени мы так простояли, но вдруг понимаю, что его рубашка мокрая от моих слез. Отстраняюсь от него и бормочу:
— Курро, мой кот, умер.
Впервые я произнесла это страшное слово. Я ненавижу его!
Мое лицо опять искажается судорогой. Я рыдаю. Эрик притягивает меня к себе и усаживает рядом с собой на диван. Я пытаюсь произнести хоть слово, но не могу. Мне удается лишь пробормотать что-то нечленораздельное. Мое тело невольно содрогается. Эрик растерян, он не знает, что делать. В конце концов встает, наливает стакан воды, приносит мне и заставляет выпить. Я немного успокаиваюсь.
— Сочувствую тебе, Джуд. Мне очень жаль.
С трудом киваю и сжимаю губы, пытаясь сдержать эмоции. Прижимаюсь к его груди. Слезы льются сами по себе, но я больше не всхлипываю. Эрик нежно гладит меня по волосам.
После полуночи все еще тяжело на душе, но я уже могу контролировать свое тело и речь. Приподнимаюсь и смотрю на Эрика.
— Спасибо, — говорю я.
По его глазам вижу, что он волнуется. Он прижимается своим лбом к моему и тихо произносит:
— Джуд… Джуд… Почему ты не сказала? Я бы проводил тебя и…
— Я была не одна. Со мной была сестра.
Эрик понимающе кивает и проводит большими пальцами у меня под глазами, вытирая слезы.
— Тебе стоило бы отдохнуть. Ты измотана, и тебе нужно немного расслабиться.
Я киваю и вдруг замечаю, что его лицо напрягается.
— Тебе нехорошо? — спрашиваю я.
Он явно удивлен.
— Нет. Просто побаливает голова.
— У меня есть аспирин в аптечке, если хочешь.
Он улыбается и целует меня в голову.
— Не волнуйся. Пройдет.
Мне нужно поспать, но я не хочу, чтобы он уходил, и, сжимая его рубашку, прошу:
— Мне хотелось бы, чтобы ты остался со мной, но я знаю, что это невозможно.
— Почему невозможно?
— Я не хочу секса, — бормочу я с сокрушительной откровенностью.
Эрик прикасается к моему лицу с такой нежностью, которой я еще никогда от него не получала.
— Я останусь с тобой и не буду ни на чем настаивать, пока ты сама не попросишь.
Я удивлена.
Он поднимается, берет меня за руку и ведет в спальню. Снимает обувь. Я тоже. Снимает брюки. Я тоже. Вешает рубашку на стул и остается в черных боксерах. Он просто секси! Расстилает постель и ложится. Помня об уговоре, снимаю футболку, бюстгальтер и достаю из-под подушки майку на бретельках и пижамные штанишки. На них нарисован мультяшный Тасманский дьявол. Он улыбается, а я закатываю глаза.
Надев пижаму, открываю маленькую круглую коробочку, беру таблетку и проглатываю ее.
— Что это?
— Противозачаточные, — поясняю ему.
Падаю возле него, а он кладет руку мне под голову, прижимает меня к себе и целует в кончик носа.
— Спи, Джуд… Поспи и отдохни.
Его близость и голос успокаивают меня, и я крепко засыпаю в объятиях.
16
Звонит будильник. Смотрю на часы: 7.30.
Вытягиваю руку и выключаю его, потягиваюсь, и разум моментально просыпается. Смотрю направо. Эрика нет. Вдруг вспоминаю о случившемся, сажусь в кровати и слышу:
