Грезы Афродиты - Фокс Алексис Джей
Жюстин демонстративно послушала тишину.
— Ну вот и славненько! — улыбнулась она и начала медленно расстегивать Биллу ремень.
Давящий полумрак, облезлые стены, дырявый болотный ковер и раздражающий скрипом табурет вновь рисовали в голове Эмили сцены из дневника матери. Одна лишь мысль о том, что ей предстоит, вызывала внутри детский стыд и отчаяние. Сейчас она хотела лишь одного: оказаться дома и больше никогда и ни за что не возвращаться в это логово разврата, в этот колизей разбитых надежд. Она ведь даже не знала, получит ли должность, поможет ли она кому-нибудь или, наоборот, сделает, как всегда, только хуже. «Ты же мог уйти, плевать на последствия, мог бы сам уйти, и ничего бы этого не было, Билл. Ну что они тебе сделают, сыну сенатора-то? Значит, допуск в клуб просто для тебя важнее, чем я, вот и все… Вот и вся правда, лжец!» — расстроенно подумала Эмили и почувствовала, как подол ее мини-платья начал подниматься вверх.
Билл смотрел в лицо Эмили, на ее безжизненный взгляд в пустоту, на поджатые губы, на сведенные вместе ноги. Сердце его рвалось на кусочки, а боль расходилась по всему телу. Ревность добивала последние остатки уважения и заставляла себя ненавидеть. «Прости меня. Прости… Надо было тебе меня послушать, Эмили. Вот зачем ты ввязалась в это? Зачем?» — прокручивал мысли в голове Билл, чувствуя, как Жюстин вытаскивает его вялый член наружу.
— Билли, да ты… Ну это вот что такое, а?! — Жюстин потрясла в разные стороны мягкую, но длинную плоть Билла. — А ну надул щас же! Или ты хочешь, чтобы она тут до утра скакала? — умело давила на болевые точки француженка.
«Этого еще не хватало», — подумала Эмили и вдруг ощутила, как Муфаса приподнимает ее с табурета.
— Не-не-не! Он без презерватива, я не хочу от него детей! — закричала она, обернувшись на огромный и толстый черный член Муфасы. — Да и вдруг он болен?
— Эмили, ты за кого нас принимаешь? Сатиры и нимфы все стерилизованы и здоровы. Поверь, астронавты меньше анализов сдают, чем они. Тут все строго, — с некоторой обидой сказала Жюстин. — Двадцать первый век на дворе, во даешь, садись уже, не бойся.
Слова Жюстин о стерилизации нимф и сатиров вызвали у Эмили глубокий шок и медленно, но верно начали разрывать сознание. «Да кто на такую работу в здравом уме-то пойдет? Что с этим миром не так? Стоп, а если они вообще тут не по своей воле? Бли-и-ин. Тогда Мэй и Нино… Вот я тупи-и-ица, точно же!» — Эмили машинально проанализировала слова француженки.
— А если у меня, как у него? Только… Ну ты поняла. — Отведя глаза, она кивнула на «сосиску» Билла.
— Эмили… И ты туда же… — раздосадованно покачала головой Жюстин. — Билли, ты когда ее успел собой заразить? Нормальная же вот была недавно.
— Иди в жопу, — огрызнулся Билл.
— Прям совсем-совсем никак? — Жюстин пристально посмотрела на Эмили.
Та искренне помотала головой.
Считав ее настоящие эмоции, Жюстин четко поняла, что идти на поводу у хозяина и его нетерпения нельзя, ведь Эмили после такого сюда вообще не вернется. Так рисковать королева теней, конечно, не могла да и попросту боялась. Боялась, что Майкл окончательно слетит с катушек, и только одному Богу известно, чем это потом обернется и как отразится на ней. Если уж за никчемную провинность он наплевал на казавшийся нерушимым договор, то что с ней будет за такую оплошность? За этот провал? А то, что козлом отпущения будет она, француженка нисколько не сомневалась. Но и полностью наплевать на задание она тоже, как ни крути, не могла. «Que choisir? (Что выбрать?)» — повертев большим пальцем кольцо с пауком, подумала Жюстин.
— Так и быть, ла-а-дно. Но только ради тебя, Эмили. — Жюстин тяжело вздохнула и, незаметно показывая головой «нет», покосилась на скрытую камеру. — Заменим тогда на «веселого спелеолога».
— Прости, на что? — вопросительно посмотрела Эмили.
— Да моя терминология, — махнула рукой Жюстин. — Не обращай внимания, сейчас все поймешь. Просто сиди.
Майкл стоял на коленях и продолжал теребить свой маленький член. Взгляд его был полон ненависти, а злость буквально кипела. Желание собственноручно придушить француженку не отпускало и, смешиваясь с разбитыми ожиданиями, пыталось полностью подчинить его разум. Но зачатки здравого смысла и какого-никакого видения перспектив все же пробивались. Проникали в его сознание. Медленно охлаждали пыл и принуждали довольствоваться тем, что есть.
Эмили робко сидела на табурете и безуспешно пыталась не смотреть член Билла, который так игриво трясла в руке француженка.
— Ну что, голубки мои, за дело. — Жюстин щелкнула пальцами и откинулась вместе с Биллом на диван.
Муфаса грациозно встал перед Эмили на колени и с улыбкой посмотрел в ее бездонные океаны глаз. Руки чернокожего парня медленно опустились на колени Эмили и плавно переместились выше. Длинные пальцы сатира нежно скользили по ее упругим бедрам и осторожно пытались их разомкнуть. Приятное тепло, что расходилось от этих аккуратных движений, разгоняло кровь и отзывалось внизу живота Эмили сильным волнением. Взгляд ее не отрывался от пальцев Муфасы, а руки крепко держались за деревянное сиденье табурета.
— Смотри на нее, Билли, не отворачивайся. Смотри, — лаская его ухо языком, нашептывала Жюстин.
Билл виновато посматривал на Эмили и находился в полной власти Жюстин, ее безупречного, отточенного мастерства жрицы любви. Тонкие пальцы француженки уверенно скользили по всей длине его вялого члена и, останавливаясь под открытой головкой, задорно там щекотали.
Атлетичное тело Муфасы, словно кобра, гипнотизируя Эмили, двигалось из стороны в сторону. Взгляд сатира гулял по ее отчетливо выпирающим под тканью мини-платья соскам, а руки мягко перемещались на ее колени и уже беспрепятственно раздвигали их в стороны. Черные трусики Эмили соблазнительно выглядывали из-под платья и теперь полностью забирали на себя все внимание чернокожего парня.
— Смотри, — продолжала шептать Жюстин и гладить набухшую плоть Билла.
Взгляд его открыто блуждал по оголенным частям тела Эмили, а эффект от коктейля, как возникший ниоткуда смерч, нагло сметал все достоинство и обнажал страсть. Билл чувствовал, как рука Жюстин уже плотно сжимает его затвердевший член и будит в нем природные инстинкты.
Взмокшие пальцы Эмили впивались в дерево табурета, а дыхание становилось сбивчивым и глубоким. Она ощущала, как язык Муфасы касается внутренней стороны ее бедра, как он, описывая круги, пробуждает в ней обостренную коктейлем чувствительность. Теплые волны в области паха ласкали ее промежность, а взгляд сам прилипал ко вставшему члену Билла. Эта картина, эти
