Дерзкая. Пленница (тело)хранителя (СИ) - Светлана Тимина
Долго испытывать его терпение я не стала. Отвернулась и пошла к матрацу, опустилась, подтянув колени к груди.
В теле еще вибрировали отголоски нашей умопомрачительной близости. Как я ни пыталась прогнать это прочь — ничего не получалось. Но к лучшему, наверное. Иначе я бы сжималась от страха или, что еще хуже, ревела, проклиная неразрешенные разборки папы и свою незавидную участь.
— Есть хочешь? — сухо осведомился Тагир.
— Сам как думаешь?
— Предупреждаю, — все так же, скучающим тоном, провозгласил мой тюремщик, — если попытаешься что-то сделать со столовыми приборами, в следующий раз будешь есть руками. Мы друг друга поняли?
— Поняли, — я реально проголодалась. — Что, интересно, я могу с ними сделать?
Но Тагир не ответил. Потянулся за одеждой, отстегнул рацию и что-то отрывисто произнес.
Я отвернулась, чтобы на него не смотреть. Сначала надо подкрепит силы. А потом…
А потом я уже решу, что со всем этим делать и как выбраться отсюда.
С одной стороны, все было не так уж и плохо. Время бежало медленно, словно река между частыми порогами. Да, от скуки я пыталась описать свою действительность цветастыми метафорами. Это каким-то образом успокаивало. Не позволяло вспоминать о той недопустимой близости, что произошла между мной и Тагиром.
Я подтянула колени у груди, задумчиво глядя на свой… ужин? Или завтрак? Сколько времени я уже здесь, что происходит за периметром камеры?
Отец… что, если его нет в живых? От одной мысли мне стало не по себе, к горлу подкатил ком.
Это значит, что никто меня не спасет. Мама, наверное, попытается. Может, брат подключится. Увы, никто из них ничего не понимает ни в бизнесе, ни в ведении переговоров с террористами. Тагир с подельниками получат свои деньги, и потом… потом…
Чтобы не допустить нового приступа паники, я вонзила вилку в кусочек поджаристого куриного филе. При этом во всех красках представила, что это лицо Тагира. Стало легче… только совсем ненамного.
Заботливый, мать его, ублюдок. Даже раны на ногах и ссадины на запястьях обработал, не обращая внимания на мои возражения. Ну а что я должна была делать после сказанных им слов? Притворяться послушной жертвой? Убить свою самооценку в хлам?
«Мне плевать. Только запомни — элитных докторов тут нет, девочка,» — Тагир остался верен себе и своему непроницаемому имиджу вероятного убийцы.
Но делал он все это с осторожностью. Даже, забываясь, дул на ссадину, которую невыносимо щипало от антисептика. Что-то в этом было неправильное, вызывающее диссонанс и оттого пугающее еще сильнее.
Что сделал мой отец? Неужели пытался его убить? Или, во что мне хотелось верить меньше всего — организовал похищение кого-то, кто был ему дорог?
Я никогда не говорила ничего просто так. Взвешивала каждое слово. Не лезла в душу посторонним. А тут вообще непонятно что произошло. Мир и я сама начали скатываться в бездну сумасшествия, не иначе.
— Он забрал того, кто был тебе дорог?
Рука Тагира дрогнула. Флакон антисептика пролился на мое запястье. Сама не понимала, как не зашипела от боли, хотя в глазах потемнело. Только я упорно продолжала смотреть в его глаза.
— Осторожно, девочка.
Я не заметила предупреждения в его голосе, хотя мне стоило понять: если хочу выжить, нельзя играть с абсолютным холодом. Не с таким противником, как Тагир.
— Мой отец не подарок, но он бы никогда… это, скорее всего, ошибка. Возможно, мы вместе могли бы докопаться до истины.
Когда его ладонь по касательной задела мою щеку, я почти поверила, что контакт установлен… до той самой минуты, когда пальцы переместились на мою шею и сжали, перекрывая кислород.
Обычно при ярости глаза наливаются кровью. Но к Тагиру это не относилось. Он смотрел на меня, прожигая холодом, все больше и больше сжимая пальцы, лишая шанса достучаться.
Испугаться я не успела. Словно опомнившись, мужчина моргнул, разжал хватку. Я закашлялась, поднесла руки к шее. В голове пульсировала одна единственная мысль: я ступила на запретную территорию. И в следующий раз это будет стоить мне жизни. Поэтому следующего раза не будет.
— Твой отец убийца, тупая ты дура. Убийца, которому нет разницы, кто перед ним. Даже если это женщины и дети. Так что все свои попытки найти мой нерв либо увидеть что-то человеческое — засунь себе в жопу!
Уходя, он даже не обернулся.
Еду мне принес тот, второй, что расправился с обозревшими конвоирами. Я вскочила на ноги, испытывая непонятную смесь страха, отчаяния, осторожности и желания достучаться если не до Тагира, то до его подельников.
— Здравствуйте! Я не знаю вашего имени, но нам стоит поговорить. Понимаете, Тагир в ярости, с ним невозможно вести переговоры. Я… я хочу предложить вам сделку.
Мужчина прищурил глаза и пристально посмотрел на меня. По позвоночнику пробежала волна тревоги и липкого страха. Почему я решила, что предо мной добрый полицейский? Этот был таким же опасным, как и Тагир. Даже хуже — с ним у меня отсутствовало даже подобие эмоциональной связи.
— Еда, — сухо бросил он. — А если еще раз откроешь рот без разрешения, воткну кляп. Я тебе не Тайгер, уяснила?
— Да куда тебе, — хоть и не сдержалась, но понизить голос догадалась.
На беду, этот услышал мои слова. И мне показалось, что он сейчас меня ударит.
— Я слежу за тобой, — от ненависти в его голосе я содрогнулась. — Хоть одна дикая выходка, просто пущу тебе пулю в лоб. И поверь, этим я сделаю неоценимую услугу Тайгеру. Даже если он поначалу и будет против. А теперь закрой рот и ешь, иначе в следующий раз я забуду принести тебе пожрать.
Милый мудозвон. Наверное, мне действительно стоит быть осторожнее. А если и ломиться в закрытые двери — пусть на них будут инициалы Тагира.
— Твари вы оба, — я вынырнула из воспоминаний и отставила пустую тарелку.
Надо же. Проголодалась. Только с таким перманентным стрессом мне бы не помешал виски. Интересно, Тагир выполнит мою просьбу?
С ума можно сойти. Столько всего произошло, а я не бьюсь в истерике, не посыпаю голову пеплом, не думаю о самоубийстве. Даже есть предчувствие, что все закончится хорошо.
Хотя, не исключено, я просто достигла абсолюта в собственной привычке обманывать саму себя.
Глава 17
Тагир
— Ну ни хрена себе. Тебе не кажется, что
