Девочка криминального Колуна (СИ) - Лина Вазгенова
Вены, как стальные канаты, тугим жгутом оплетают мощные бицепсы рук.
Плечи широченные, шея как у буйвола.
Накаченые, грудные мышцы, играючи перекатываются под забитой, жуткими татуировками, и отмеченой шрамами кожей.
А кубики пресса напрягаются при каждом шаге, очерчивая еще более угрожающий рельеф. От этой мощи кровь стынет в жилах и приливает к голове, и даже пол кажется покачивается, а внизу живота растекается горящая пульсация, когда по неволе скольжу взглядом ниже.
Туда, где дорожка черной поросли густых, вьющихся волос.
О…, Боже!.. Зависаю.
Его огромный член выглядит так же сокрушительно и агрессивно, как и сам дъявол.
Огромный, крепко прижатый к животу. С налитой кровью, богровой головкой.
Угрожающе покачиваясь, добавляет в размерах, а я как глупый кролик под гипнозом…, не могу оторвать глаз.
Мне бы идиотке отвернуться. Отвести взгляд. Опустить голову. Уйти. Сбежать.
Но он будто держит меня на крючке.
Ни сдвинуться, ни забыться. Даже пытаюсь вспомнить лицо того несчастного, но тщетно. Будто все остальное не реально.
Тело не слушается. Замирает. Подрагивает лихорадочной дрожью. Дышу как марафонец в конце дистанции.
"— И не стыдно тебе Настенька-" слышу свою наконец проснувшуюся нравственность. Краски стыда вмиг заливают все лицо и все тело, а внутри вовсю полыхает адский огонь позора. Девичья гордость тихо стонет и растекается лужицей на черных простынях.
Из горла зверя вырывается глухое рычание. Вздрагиваю, медленно поворачивая голову и упираюсь взглядом в его глаза.
Там запредельный напор. Там просто бешеное безумие. Там порочная похоть такой силы, что мне приходится ухватиться за край матраса, чтобы не упасть с кровати.
Подходит вплотную. Присаживается на корточки. Наклоняется. И его хриплый голос разрывает вспыхивающими толчками мой слух.
— Боишься меня? — произносит вкрадчиво.
Обхватывает мой подбородок рукой, заставляя поднять голову и посмотреть ему в глаза.
Проводит пальцем по губам. Нежно. Так нежно, что я задыхаюсь.
— Боишься? — повторяет вопрос.
Его глаза оказываются совсем рядом с моими, а дыхание ложится прямо на мои губы.
Близко. Он слишком близко. И отшатнуться нет никакой возможности!
Судорожно сглатываю, закрываю глаза и отчаяно качаю головой, с силой выдавивливая из горла зласчастное… — Ддда.
Тихо материться себе под нос. Тихо, но так, что у меня даже уши краснеют.
— Не стоит бояться неизбежного Аленький. — опаляет мне ухо своим дыханием.
Страхам нужно уметь заглянуть в глаза. Страх, как огонь, научишься им управлять и ты на вершине пищевой цепи, но стоит утратить над ним контроль, и он сожот тебя.
А потом резко встает, подхватывает меня на руки и снова куда-то несет.
А через мгновение на меня льется холодная вода. Судорожно тяну носом воздух и распахиваю глаза.
Зверь наклоняется вперед и не спуская меня с рук, прижимается лбом к стене, и переводит взгляд на мое лицо. Его огромное тело, точно щит, защищает меня от льющейся на нас ледяной струи, а его пасмурно-темные штифты ни на секунду меня не отпускают. Это тесное соседство бьет по оголенным нервам так, что все тело начинает дрожать, а зубы выбивают чечетку.
— Пройдет некоторое время, прежде чем вода здесь нагреется. — спокойно сказал он.
Но даже, когда вода стала теплой, мои зубы продолжали стучать. И они не остановились, даже тогда, когда он вышел из душа.
А как только оторвал меня от своего горячего тела и положил на кровать, лязгонье только усилилось. Паника сдавила мне грудь и я закрыла глаза…, пока, что то мягкое, и теплое не накрыло меня.
— Давай девочка. Держи. Выпий. Это поможет. — сквозь рой своих мыслей слышу низкий, мягкий голос дъявола. Точно бьет током, по оголенным нервам.
Подошел к кровати, опустился на нее, прогнув матрас своим весом.
Приподнимая меня под локоть и поддерживая за плечи, вложил наполненый до половины стакан, мне в руку.
— Пей. — приказывает, подталкивая тару снизу под дно.
У меня и правда, жутко пересохло в горле. Я думала это обычная вода. Сделала большой глоток, даже не обращая внимания на странный запах. А через секунду сложилась пополам, задыхаясь и закашливаясь. Будто в горло через воронку влили ведро раскаленного железа и оно растекаясь сжигает все внутренности.
— Ну…, тише Аленький. Дыши носом. Сейчас все пройдет, и станет лучше.
Да он издеваться…Лучше?… Правда? Я умираю, выплевывая кишки. Что это вообще было? И что за "Аленький " такой?
Но уже через минуту спазмы прекратились, а еще через две мне действительно стало лучше. Тепло побежало по венам неся покой ознобшему телу.
— Надо поменять повязку. — шепчет мне на ухо и берет мою ладошку в свою ладонь.
Слышу и не верю ушам. Кто этот… человек? Я больше поверю в слуховые галюцинации, чем в такую реальность. Варвар, полчаса назад воткнувший нож в человека точно в бревно, не натянувший даже штанов, беспокоится о пустяковом порезе на моей ладони. Я бы посмеялась правда, если бы не было так страшно.
— Есть хочешь? — очередной ляп этого хищника решительно добивает мою растроенную вконец психику. Да тут у некоторых проблемы с головой посерьезней моих будут.
И меня все же пробивает на Ха ха…
— Думаю тебе хватит. — Пытается забрать стакан из моих трясущихся от смеха рук.
Вырываю его обратно и залпом, допиваю все, что там осталось. Горло снова жжет, но спазмы уже не такие сильные. А по венам разливается желанное тепло.
— Хорошая штука. Где берешь? — чувствую что слова даже не смотря на заплетающийся язык так и лезут из моего рта, а в теле небывалая легкость.
— А ты знаешь, что ты большой мудак. — развожу руками, смеюсь, примерно показывая размер.
— Ты испортил мой первый раз. — лепечу…., икаю и снова смеюсь. Его левая бровь подскакивает вверх.
Глава 34
— Не буди зверя Аленький. Свой веселый язычок поприкуси. — рычит.
От накопившейся внутри бешеной горечи и пережитого стресса ни черта не соображаю. В груди клокочет и хочется выплеснуть. И я выплескиваю, понимая на задворках сознания, что меня несет, и похоже без тормозов.
— Ну да… Затыкать, угрожать, рычать как серый волк это мы умеем.
— А если не прикушу? То что…? Опять изнасилуете, сожрете как козленка, или убьете как своего лысого пуделя?
— Кого…? — запрокидывает голову и хохочет так, что звенит в ушах, но буквально сразу, вновь становится серьезным.
В глазах ни капли смешка или расслабленности. Несколько минут сверлит меня своим дъявольским взглядом, а потом выдает.
— Лысого пожалела? — и дышит как закипающий чайник.
— Пожалела…, - икаю. — Что один мудак не споткнулся о другого и мир не стал еще чуточку чище. — срывается с губ прежде, чем
