Отказ не принимается (СИ) - Кей Саша
Я еще хлопаю глазами, а Воронцов уже натягивает на нас одеяло, матерясь шепотом.
Видимо, он еще надеялся, что нас пронесет, и дети бегут куда-то в другое место, но, увы ему.
Ручка двери поворачивается, и спальня заполняется галдежом:
– Мам, я встал! – возвещает маленький Капитан Очевидность.
– Хочу корону, – требует Тиль косу, которую я вчера обещала ей сделать.
– Варя, дверь! – стонет, уронив мне лоб на плечо, Воронцов.
Я бестолково смотрю, как дети, помогая друг другу, забираются на высокую кровать, и меня начинает разбирать смех.
Я стараюсь сдерживаться, но смешки прорываются все равно.
– Весело тебе? – шипит Виктор, переползая через меня на другую от детей сторону. Похоже, помнит про мусоровоз. Да и Тиль не особо задумывается, куда она там опирается. – Тронь, это тебя не спасет.
Он говорит мне это на ухо, и у меня во рту мгновенно пересыхает.
Весь ужас ситуации настигает меня.
Взгляд Воронцова сообщает, что теперь его ничто не остановит, и он свое возьмет. Последние сутки в этом доме будут напряженными.
С каждым разом Виктор заходит все дальше, умудряется сломить мое сопротивление, с каждым днем все более нерешительное. И вот теперь, когда я допустила такое, его уже не свернешь. Это даже я понимаю.
И сейчас, когда дети елозят рядом, суют мне в лицо попеременно то машинку, то расческу, я все равно ощущаю вожделение Воронцова. Чувствую не только эрекцию, упирающуюся мне в бедро, но и эмоциональный фон Виктора.
А я, как последняя динамщица, демонстративно тискаю Тимку, лохмачу волосы Эстель и всем своим видом показываю, что Воронцову ничего не светит. Помутнение прошло, и я осознаю, что переспать с Виктором было бы ошибкой. Каким бы привлекательным, сексуальным он ни был, наши дороги завтра разойдутся, и Воронцов превратится в моего начальника. А это лишние осложнения в моей и без того непростой жизни, полной забот весьма далеких от ежедневных проблем Виктора. Ему меня не понять.
Сообразив, что ничего больше не будет, Воронцов уходит к себе, гневно поводя лопатками. Напоследок он бросает на меня такой взгляд, что я принимаю разумное решение держаться подальше от Воронцова весь день.
Но, как назло, ничего не выходит.
Роковые ли это случайности или закономерности, подстроенные Виктором, но все идет совершенно не по плану.
Я сталкиваюсь с Воронцовым на каждом шагу, будто мы не в огромном коттедже, а в двухкомнатной хрущевке, где ни от кого не скрыться.
И обстановка в доме накаляется.
Мне кажется, даже Екатерина это чувствует.
Атмосфера наэлектризована. Невоплощенные желания витают в воздухе.
Каждый раз, встретив меня на кухне или на лестнице, Виктор не отказывает себе в том, чтобы прикоснуться ко мне.
И после сегодняшнего волнительного утра, это не может меня не нервировать. Нет, я вовсе не горю возбуждением, но все же, какая-то неясная тоска по его рукам меня одолевает. Я вспыхиваю, краснею, прячу глаза и стараюсь убраться с пути Воронцова.
К сожалению, это помогает ненадолго.
Хозяин в своем доме, Виктор абсолютно везде.
После обеда, за которым под взглядом Воронцова я еле смогла впихнуть в себя кусочек запеченной курочки, я не выдерживаю и отправляюсь с детьми на улицу.
И даже там я чувствую, как он смотрит на меня из окна, пока мы строим горку и заливаем ее подкрашенной красками водой.
Но дети такие дети, и обоих надирает попробовать отличные качественные сосульки на вкус, так что я отвлекаюсь. А когда наши догонялки перетекают в валяние в сугробе, к нам неожиданно присоединяется Виктор.
В отличие от нас он с непокрытой головой и без шарфа и быстро огребает от Тиль пригоршню снега за шиворот.
Докрасовался.
Кусаю губы, чтобы не засмеяться в голос над нахохлившимся Воронцовым.
Ведь еще ночью с температурой валялся, но я ему не мамочка, чтобы указывать что делать, хотя он явно ждет от меня какого-то проявления заботы.
– Все еще веселишься? – Виктор заваливает едва поднявшуюся и еще не успевшую отряхнуться меня обратно в сугроб. – Смейся, смейся, – грозит он. – Ты за это поплатишься.
И пока дети пытаются пробраться к нам, Воронцов быстро и крепко меня целует.
А после рывком поднимает меня на ноги, от чего голова кружится, и я заваливаюсь на Виктора.
– Вот так должно быть, поняла? – мрачно спрашивает он.
Я не успеваю ему ответить, потому что нас снова валят в сугроб, только сверху теперь прыгают Тиль и Тимка.
Все переходит в беспорядочное кидание снежками.
И под это дело я смываюсь, оставив проказников на Воронцова.
Предупредив Екатерину, что погреюсь до ужина в ванной, я отправляюсь к себе. Полежав немного в ароматной пене, я решаю опробовать душевую кабину с массажными струями. Когда еще доведется? Можно, конечно, записаться в СПА, но где найти на это время? В памяти всплывают дожидающиеся меня в мастерской сапоги.
Оказывается, зря я не воспользовалась этой штукой раньше. Это приятно и даже очень.
Только вот мое уединение нарушают самым бесцеремонным способом.
Вырывая меня из блаженства, в дверцу кабинки протискивается Виктор.
Он абсолютно обнажен. И я понимаю, что бежать мне некуда.
– Дети…
– Собирают из пазлов звездное небо и закончат нескоро, – Воронцов кладет ладонь мне на горло и скользит ей вниз до тех пор, пока не накрывает мою грудь. Сердце заходится, ударяя ровно в центр его ладони.
Он прижимается ко мне, и у меня отнимается голос.
– Пора платить по счетам, Варя. Я долго ждал. Больше не убежишь.
Глава 36
Моя судорожная попытка прикрыться руками и влажными волосами проваливается. В отличие от душевой зоны с тропическими струями, кабина довольно тесная. Хотя мне так не казалось, пока Воронцов не присоединился ко мне, а теперь, он делает полшага в мою сторону, и я оказываюсь зажата между ним и стенкой. Мои соски задевают его грудь, когда я делаю вдох.
Я понимаю, что должна воспротивиться.
Возмутиться.
Закричать, в конце концов, или оттолкнуть.
Но в глубине души я понимаю, что мне хочется запретного, а настойчивость Виктора будто бы снимает с меня часть ответственности, подтачивая мою непоколебимость.
Демон-искуситель за левым плечом нашептывает на ухо: «Ты взрослая. Что плохого в том, чтобы переспать с понравившимся мужчиной? Когда тебе в последний раз нравился кто-то настолько, что ты вообще об этом задумывалась?»
И лицо горит от осознания женской слабости.
Как назло, Воронцов вовсе не начинает каких-то агрессивных атакующих действий, и его поведение сбивает меня с толку, вызывая волнение. Он не спешит распускать руки, действует, как захватчик, который уверен, что у него достаточно времени, и сопротивление будет сломлено в любом случае.
Воронцов опирается на стену за моей стеной, и я замираю в этой ловушке. Смешно. Кругом вода, а у меня во рту пересохло.
Напряжение растет.
Шум воды заглушают удары сердца.
Подавленное мной за день томление возвращается, постепенно нарастая. Взгляд Виктора не опускается ниже, он пристально смотрит мне в глаза, и я вижу в его зрачках отражение пламени, что его сжигает.
Того самого огня. Беспощадного. От которого не спастись.
И все правильные мысли сами вылетают из головы.
Сейчас, когда между нами двоими нет ничего лишнего: ни одежды, ни детей, ни рабочего стола, ни коллег из магазина, остаются только двое – мужчина и женщина.
Я вижу, как струи воды ударяются о мощные плечи и, разбиваясь на сверкающие брызги, стекают по ключицам на мускулистую грудь и дальше вниз, но я не решаюсь проследить их путешествие туда, где напряженный мужской орган, чуть покачиваясь, задевает мой живот.
Мне достаточно уже того, что я чувствую.
Член гладкий и подрагивает, заставляя меня трепетать.
Непроизвольно облизывая губы, наблюдаю за веной, пульсирующей на крепкой шее.
Зачарованно смотрю на пробившуюся щетину и тонкий шрам на подбородке.
