Измена. Развод. Моя (не)случайная беременность (СИ) - Ланц Лика
Глава 30
Самойлов идёт за мной вслед. Затем догоняет, и вот мы шагаем рядом, направляясь к клумбам. Чуть дальше – школьный стадион, пустой сейчас.
– Вы не будете против, если раз в неделю я буду приходить?
Я смотрю на него с замешательством и удивлением, наверное.
– Это право родителей приходить в школу, интересоваться успехами своих детей.
– Да-да, конечно, – трёт он лоб. – Раньше этим занималась жена, а я как-то… не то чтобы не интересовался. Просто это было… распределение обязанностей, что ли. Я зарабатывал деньги, она занималась домом и ребёнком. Поэтому для меня всё, как в первый раз. И, наверное, я могу задавать какие-то глупые вопросы. Или спрашивать об очевидных вещах. Но мне очень нужна обратная связь.
Он тяжело вздыхает, закладывает руки в карманы брюк. Осенний тёплый ветер треплет его волосы. Ещё пока тепло. Наверное, последние деньки, когда можно насладиться хорошей погодой. Но мне холодно изнутри, хочется поёжиться.
– Скоро у нас будет родительское собрание.
– Нет, это не то, – качает он головой.
– У нас есть родительский чат, я могу вас подключить, – чувствую собственную беспомощность, потому что не желаю часто видеть этого мужчину. – В конце концов, есть мой телефон. Вы всегда можете позвонить и поинтересоваться ребёнком.
– Я буду приходить, – упрямо сжимает он губы и становится суровее и старше, чем есть на самом деле. – Мне это нужно. И Пете, наверное, тоже. Я пойду. Петя меня заждался. До встречи, Анна Романовна.
Он уже не протягивает руку, кивает и уходит. Шаг у него широкий, твёрдый. И я снова ловлю себя на том, что чувствую к нему симпатию. Он чем-то сейчас похож на сына: такой же одинокий, хоть я знаю, что это далеко не так.
Пора и мне домой. Я возвращаюсь в школу, чтобы забрать из кабинета сумочку. Уже на подходе слышу, как разрывается мой телефон.
В последнее время каждый звонок вызывает во мне протест. Несколько раз в день, как часы, звонит Вадим. Я не отвечаю, а он продолжает звонить. Словно пытается этими звонками выбить меня из равновесия.
К счастью, это не Вадим.
Рейнер. Снова что-то сжимается в груди, когда я вижу на дисплее его фамилию.
– Вас не поймать, Анна Романовна, – вливается в меня его глубокий голос, как только я отвечаю на телефонный звонок.
– Простите, была занята.
– С выходом. Именно поэтому я вам и звоню. Как вы смотрите на то, чтобы завтра мы организовали доставку кабинета?
– Завтра?..
Я вдруг с ужасом понимаю, что ни слова не сказала Анаконде.
– А зачем тянуть? После уроков, разумеется. Чтобы не нарушать учебный процесс, – в его голосе явственно читался весёлый сарказм.
– А как же красная лента? Вспышки фотокамер? Прочувствованная речь? – не удержалась и я.
Рейнер расхохотался.
– Умеете же вы, когда хотите, Анна Романовна, подчеркнуть, что я зануда, сноб и вообще неравнодушен к почестям. Думаю, всё организуется неким волшебным образом. Речь я заготовил. Длинную. На полчаса. Слушать не переслушать. Так что готовьтесь. И попрошу не зевать. Кого поймаю за этим постыдным делом – кара будет страшной.
– Поставите в угол?
– Не исключено.
– Учтите: это непедагогично.
– А я и не педагог, если вы успели заметить. К тому же, спонсорам прощают некие вольности. И даже поощряют.
– Я могу для вас нарисовать медаль. На цветном картоне.
– Лучше орден. Я тщеславен. Медаль как-то мелко.
– Тогда уж звёзды на погоны и в лоб. Чтобы все ослепли от вашего великолепия.
Он хохотал заразительно. Вкусно. И с ним… было легко.
Совсем не тот мужчина, о котором я читала в интернете. И далеко не тот чужак, что рассматривал меня в туалете на закрытом приёме.
Как иногда легко мы судим. Как часто ошибаемся.
Но что касается Рейнера… Нет, я понимала: он далеко не со всеми такой. И то, что приоткрывалась в нём дверца, куда не каждому дано заглянуть, и льстило мне, и вызывало любопытство, и волновало.
– Предлагаю пообедать, – резко, без перехода.
– Спасибо, но, наверное, не стоит, – покачала я головой.
– Трусиха, – в его устах обидное слово звучало мягко и нежно, что ли.
И я действительно струсила. От мурашек по коже. От узла в животе. От сердца, что рвалось на волю.
– До завтра, Илья Эдуардович, – проговорила скороговоркой и отключилась.
Нужно отдышаться. И зайти в кабинет Анаконды.
Анна Кондратьевна изображала вид очень занятой деловой женщины. У неё была эта фишка: вечно занятая, никому не входить, всем ждать на задних лапах. Секретарь Валя только руками развела: мол, очередной приступ, жди.
Часы уже показывали почти четыре часа, рабочий день заканчивался даже у главы этого заведения, но нет же: дела и заботы у Анаконды не заканчивались.
Я устала, хотела есть. Чай и булочка будто в бездну провалились. А дома шаром покати.
Надо было согласиться на обед-ужин с Рейнером, – подумалось с тоской. Хотя нет. Лучше не надо.
Как унылая лошадь я покорно присела на стул, дожидаясь аудиенции у королевы. Можно и завтра ей сказать. Но завтра будет поздно. И я получу вместо благодарностей нахлобучку.
Правда, я вообще не уверена, что меня похвалят. Но я и не для того старалась, не для галочки. Хотя и для неё тоже. Если уж совсем честно. А я как раз люблю покопаться в себе и ответить без лжи на все сомнения…
– Майская? – привёл меня в чувство голос Анаконды. – Заходи!
Вид у неё был такой, будто она не знала, что я тут задницу отсиживаю. Вроде как неожиданно увидела и пригласила. Вот эта её двуличность всегда поражала, но ничего с этим поделать нельзя. Только пережить, как буран или дождь.
– Надеюсь, у вас веская причина оторвать меня от работы.
Внутри что-то шевельнулось. Наверное, злорадство.
– О, да. У меня очень веская причина, – проговорила я с нажимом, самая поражаясь собственной дерзости.
Анаконда посмотрела на меня поверх очков долгим замораживающим взглядом.
– Ну, проходи, коли так.
Королева, да. Не иначе. И я переступила порог её святилища.
Глава 31-1
– Если можно, то покороче.
Ну, как скажете. Я и сама рада отсюда уехать поскорее.
– Если совсем коротко, то господин Рейнер завтра, после уроков, разумеется, чтобы не нарушать учебный процесс, готов подарить нашей гимназии лингафонный кабинет.
Это был очень хороший удар. Анаконда замерла. Уставилась на меня, видимо, переваривая информацию, а затем стащила с носа очки.
– Как завтра?
– Ну, вот так, – развела я руками.
– Это шутка, Майская? Почему вы раньше об этом не сказали? Вы же говорили, что он отказал?..
– А потом подумал и согласился. Я же не могла сказать ему «нет»?
– Какой «нет»! – буквально подпрыгнула директриса. На щеках у неё разгорелся румянец. – Почему ж вы до сих пор молчали?!
– Буквально несколько минут назад, – посмотрела я на часы. – А, нет, простите. Плюс ещё время, что я сидела у вас в приёмной… Илья Эдуардович позвонил и сообщил о своём решении посетить стены родной школы, а заодно сделать подарок.
– О… о… о! – заметалась директриса по кабинету. – И он будет? Придёт?
– Думаю, да, – на всякий случай, сказала осторожно. А то мало ли…
– Завтра… Нужно ж продумать, куда разместить кабинет…
Я даже оторопела от этого заявления.
– Помнится, мы говорили о лингафонном кабинете для моих учеников. А значит установим его в моём кабинете.
Анаконда скользнула по мне нечитаемым взглядом.
– Мы говорили, милочка, о кабинете для школы. И, как известно, у нас языковая гимназия, а значит, кабинет – для всех учеников. Не только ваши здесь обучаются. К тому же, есть более достойные учителя, с категориями и званиями. С большим опытом, чем вы.
И тут меня накрыло. Иногда так бывает. Очень редко. Обычно я впадаю в ступор и не могу дать отпор. А в исключительных случаях я становлюсь непробиваемым роботом. Терминатором, что пройдёт сквозь огонь и не поморщится.
