Моя идеальная - Настя Мирная
Накрываю на стол и варю двойную порцию кофе, потому что если Северов сейчас не проснётся сам, то я собираюсь его будить. Иначе к предкам отправляться мне придётся самой. С каждой минутой моя решимость по капле утекает, сменяясь паникой.
— Доброе утро, родная. — вбивает мне в ухо Артём, обжигая кожу лёгким выдохом.
Обнимает, пропуская руки под моими, и сцепляет пальцы на животе, вжимаясь эрекцией в ягодицы.
Кожа незамедлительно покрывается горячими мурашками, а по всем нервным окончаниям, точно в цель, выстреливают электрические импульсы. Моё тело всегда так реагирует на его близость. Даже не стараюсь унять взбесившееся сердце.
— Доброе утро, любимый. — шепчу, не отводя глаз от плиты, на которой закипает напиток. — Завтракать будешь? Я приготовила.
Он молча убирает руки и косится на стол, на котором стоят мини-пиццы на хлебе и фаршированные яйца.
— Сама? — тянет вверх одну бровь.
— Ну, как бы да! Как видишь, повара здесь нет.
Северов хватает с края стола телефон и что-то там набирает.
— Кому ты звонишь?
— Заранее скорую вызываю. — смеётся, прикладывая мобильник уху.
До меня не сразу долетает смысл сказанного, но как только доходит, смерчем налетаю на него и начинаю колотить ладонями по плечам и грудине.
— Вот ты сволочь, Артём! Падла бездушная! Я изо всех сил старалась, а ты…
Высказаться до конца мне не дают его губы, которые впечатываются в мой рот. Он ловит мои запястья и заводит мне за спину, перехватив одной рукой. Он мнёт, облизывает и кусает, но внутрь не проникает. А я и от этого забываю обо всём. Просто отдаюсь поцелую, горю в объятиях, тону в бирюзовом омуте и взлетаю до небес, когда он подхватывает меня под ягодицы и усаживает верхом на себя.
— А я, Насть, тебя люблю. Поэтому, как бы стрёмно не было, собираюсь съесть всё, что ты там наготовила. — бомбит мне в рот, не переставая целовать.
— Тёма… — отзываюсь хриплыми интонациями, когда чувствую его член между ног.
Он делает несколько поступательных движений, а потом опускает меня на пол и утыкается лоб в лоб, рвано дыша. Я и сама с трудом хватаю воздух.
— Ну сколько можно нас обоих мучать, Тём? — шиплю, когда мгновенно возникшее возбуждение остаётся неудовлетворённым. — Я готова. Я хочу. Мы оба, любимый, хотим. Давай сегодня. Не надо больше ждать. Ни боли, ни страха, ни сомнений, Тём. Пожалуйстааа… — тяну ноющими нотами.
— Блядь, Настя, ты специально это делаешь? — тихим рыком отзывается парень. — Знаешь же, ведьма, как я хочу тебя. У меня уже, блядь, последние перья догорают от желания.
— Какие перья?
Теряясь от непонимания, начинаю часто моргать.
— На ангельских крыльях, малыш. Скоро упадём с тобой в Ад.
Вот теперь я понимаю.
— Сегодня? — томно тяну, опуская ресницы.
План "соблазнение Артёма Северова" приведён в действие.
Провожу пальцами по горячей пульсирующей плоти сквозь ткань спортивок и слегка сжимаю, когда он ничего не отвечает, продолжая шумно гонять воздух.
— Настяяяя! — грозно рычит и наступает, пока не вжимаюсь спиной в столешницу.
Но сдаваться я не намерена. Я обещала и своё слово тоже держать умею.
— Сегодня, Тёма! Сегодня! — победно подвожу итог и выскальзываю у него под рукой.
— Ведьма, твою мать!
— Так, завтракать будем или как?
Откусываю кусочек яйца и офигеваю от того, насколько это вкусно. И пусть я сделала всё как по рецепту и блюдо не сложное, но всё равно боялась, что пересолю, переперчу или вообще всё испоганю. Заталкиваю остаток в рот и тянусь за импровизированной пиццей.
Артём смотрит на меня с каким-то странным прищуром.
— Ты чего так смотришь? — бурчу с набитым ртом.
Видимо, для мира готовки я ещё не совсем потеряна.
— Жду, когда тебе станет плохо, чтобы скорую вызвать.
Обидеться? Разозлиться? Пнуть его по самому интересному месту? Не-а!
Ничего не отвечая, забиваю в рот ещё одно яйцо и, обойдя парня, разливаю кофе по кружкам и падаю обратно на стул, расставив чашки.
— Не хочешь? Не ешь, Тём! Можешь сам себе готовить, если так боишься. — отбиваю, якобы обиженно.
На самом деле я совсем не дуюсь. Помню наш "незабываемый ужин", которым должна была стать стрёмная мешанина из макарон, помидор и майонеза, и у самой неприятный озноб пробегает, отчего я вздрагиваю.
— Замёрзла?
Север подходит ближе и кладёт ладони на голые плечи, ведя вниз по рукам.
— Нет. Просто вспомнила ужин, которым собиралась нас накормить.
Тёма фыркает, а я начинаю смеяться. Он вторит и паркуется на соседний стул. Не напротив, а рядом. Переплетает наши пальцы и опускает мне на колено.
— Жаль, так и не удалось его попробовать, но замена мне тоже понравилась. — хриплым шёпотом выписывает мне в шею, проходясь по всей длине языком.
Не смотря на все заданные установки, всё равно заливаюсь лёгким румянцем при этом напоминании. Сердце снова срывается в галоп, а в животе начинает стягиваться узел.
— Ешь, Артём! — рычу, запихивая ему в рот яйцо.
Спустя всего несколько минут все тарелки остаются почти пустыми, а Северов с видом наевшегося сметаны кота откидывается на спинку стула.
Сама я кроме тех двух яиц и хлеба-пиццы больше ничего не съела. Видимо, двадцати пятидневная почти голодная диета не способствует тому, чтобы много есть. Желудок полный, и я едва проталкиваю в него кофе.
— Насть, съешь ещё хоть что-то. — просит парень, глядя на остатки еды и принимая ровное положение.
— Не хочу, Тём. Не лезет.
— Ты вообще когда последний раз нормально ела? — рычит, поворачивая меня лицом к себе.
— Вчера? — услужливо подсказываю и тяну брови вверх.
— И вчера ты тоже нихрена не пожрала как надо! А до этого?
— Ну не хочу я, Артём! Что тебе не ясно?! — срываюсь на повышенные, когда он тычет мне в рот последний кусок "пиццы".
Отбиваю его руку и отворачиваюсь.
Не хочу лишний раз даже вспоминать, что стало причиной моего плохого аппетита. Боль никуда не ушла. Просто я затолкала её туда же, где прятала всё, связанное с Артёмом, и подогнала ещё сотню бетономешалок, чтобы уж наверняка. Иначе я просто не выгребу. Надо забыть об этом и жить дальше. По-другому никак.
Север опять хватает меня за руки и смотрит в глаза.
— О чём ты думаешь, родная? — смягчается его тон.
— Тебе обязательно лезть мне в голову, Северов? Сам ничего не рассказываешь, а хочешь каждую мою мысль знать?
Жалею о своих словах раньше, чем успеваю договорить. Но слово — не воробей. Поджимаю губы и отвожу взгляд. Он тяжело глухо выдыхает и сильнее сжимает пальцами запястья.
— Что ты хочешь знать, Настя? — бомбит, не опуская глаз,
