Грань - Фло Ренцен
Мне почти смешно: Рик, паразит, конечно, постепенно меня подготавливал, рассказывая про свои «делишки». Да и я тоже хороша: не только по «школе» с ним завязываюсь — обсуждаю с ним идеи для новых проектов. Будто не знаю, чем такое может кончиться. Будто мне мало дел с ним.
— Конфет, я до сих пор охреневаю. В себя не могу прийти от того, что вы с ним снова вместе, — то и дело признается Рози. — И так.
Вообще-то, когда она так говорит, у меня не хватает духу пояснить, что никакие мы не «вместе». Не хочется травмировать ее, а то она в последнее время что-то все расстраивается на мой счет.
В один прекрасный момент мне надоедают ее аханья, и я так и заявляю:
— Мы не вместе, а сами по себе.
— Да? Так это называется?
— Да. От этого так хорошо. Мы даже, когда встречаемся, не договариваемся насчет следующей встречи…
— И до следующей встречи ты… ждешь его звонка? — упавшим голосом спрашивает Рози.
— Не все так трагично. Да и когда мне ждать-то? Вон у меня сколько всего. У него, по-моему, тоже.
— Ужас. Все гораздо хуже, чем я думала.
— А что ты думала?
— Что вы по пьяне решили тряхнуть стариной. На том и поставить точку.
— Точку мы уже поставили, — усмехаюсь. — Это было в старом году. А теперь год у нас новый. И вообще, это как послесловие, а заканчивать послесловие можно и не торопиться — пусть себе будет, сколько будет.
Рози только головой покачивает.
Весьма странным образом ведет себя мама. Вернее, не того я от нее ожидала. Вернее, не ждала ничего — а от нее ничего и не слышно. Мама ни единым словечком не дает понять, если догадывается, что в моей жизни вновь появился Рик, поэтому я не знаю, что она обо всем этом думает.
А Рик… у него-то вообще проблем нет. Только, гад такой, нет-нет да и вздыхает теперь, что я, мол, такая «охуительно сладкая» и ему, мол, охота «без противогаза» со мной, а я, мол, «каз-за», все «себе на уме пожизненно» да «залететь боюсь». Когда я не спешу его разуверять, что, мол, не боюсь, он не унимается: что ж я, мол, туплю, не перехожу на таблетки, выдумала, что мне от них и раньше было «не очень».
Я подкалываю его, что на самом деле ему просто не хочется тратиться на презервативы, а про себя думаю, что презервативы может найти у него Нина, и ему неохота отбрехиваться потом.
* * *
В общем, чтобы не быть «козой», записываюсь на консультацию насчет спирали.
В больнице случайно встречаю выходящую из кардиологии маму. После ее тяжелой ангины с год тому назад у нее резко подскочила вероятность подхватить миокардит, и теперь ей приходится регулярно проходить ЭКГ и УЗИ сердца.
— А ты мне не рассказывала, что тебе — сегодня, — начинаю было.
— У тебя и своих дел хватает, — пожимает плечами мама. — Ты-то что тут делаешь?
— В гинекологическое ходила на полугодовое обследование.
— А почему здесь? — недоверчиво спрашивает мама.
— Мой гинеколог такого не делает. У меня ж теперь гормоны… ну, перебои с месячными… с тех самых пор… — вру я. — Надо проверяться.
— А ты мне не рассказывала про «гормоны» твои «месячные», — замечает мама, пристально меня разглядывая.
Мягко объясняю ей, что это рутинная проверка и рассказывать там нечего, но мама все как-то подозрительно косится на меня.
Пока идем на выход, до меня доходит, что в больничном крыле, из которого я только что к ней вышла, также расположен центр планирования семьи и репродуктивной медицины, и мама не только на меня смотрела, а еще и на таблички на стенах. Готовлюсь уже начать оправдываться, мол, я ж не туда ходила, но с удивлением замечаю, что мама не точит и не настаивает.
На выходе звонит Рик. Вскоре он уже сажает нас к себе в машину. Мама и тут не задает вопросов, очевидно, боясь «спугнуть».
Мама не знает, как у нас с ним все теперь. Наверно, думает, что «снова нормально», как если бы было нормально когда-то до этого. От этого в его машине, в их машине между нами тремя тоже становится нормально, обыденно и по-семейному даже.
Да-да, а тут еще и мои «походы в детородный центр», думаю. И — мне только кажется или Рик поглядывает на меня с довольным видом и порывается спросить, как прошло?..
Абсурд и глюк, конечно. Но мне не хочется ни просвещать маму насчет ее заблуждений, ни грустить от того, как оно все на самом деле. Наоборот, мне даже абсурдно-весело становится. Не истерически весело, а спокойно весело.
— Слушайте, а давайте на стройку заедем? — предлагаю им обоим в порыве своего этого веселья.
Рик сразу догадывается, о какой стройке речь, мама ни о чем не подозревает, но сохраняет невозмутимый вид и дает понять, что можем и заехать, мол, она никуда не торопится. Есть у моей мамы такая отличительная черта: не удивляться «при посторонних» и не показывать собственной неосведомленности, как будто чтобы не ударить в грязь лицом.
Мама не подает виду, что была ни о чем не в курсе даже, когда мы втроем подходим к почти доперестроенному новому крылу. Рик больше молчит, а я распаляюсь перед мамой, рассказываю про строительство и про то, когда предположительно все будет готово. Под конец даже спрашиваю, не будут ли у нее проходить там какие-нибудь уроки.
Мамины ответы лаконичны, однако преисполнены сдержанной гордости за свою дочь и еще некоторой удовлетворенности иного характера, рассеять которую по-прежнему не спешу. Она согласна, пусть хоть и вскользь, поведать мне, что в новом крыле действительно будет размещаться «физмат», который, Бог даст, ради такого дела еще и оборудуют и оснастят по-новому.
Затем, после осмотра объекта Рик, не спрашивая, куда ехать, отвозит маму домой. Мне интересно: надо же, помнит, где она живет, вообще — знал.
Позднее мама заявит мне:
«А он на Брэда Питта похож».
«На кого?»
«Да ладно тебе. Засранка».
Я это скажу специально — подразнить ее, мол, актер еще допотопных времен, я таких не помню, хотя, вообще-то, помню, конечно. А когда мама покажет мне фото этого самого Брэда Питта в молодости, скажу с уверенностью:
«Да ну. Этот какой-то придурковатый, смазливый красавчик. Не мужественный вообще».
«А по-моему, похож» — с еще большей уверенностью произнесет мама.
Сейчас, когда мамы
