(Не) его трофей (СИ) - Борзакова Надежда Марковна

Вот только, когда подхожу ближе, когда распахиваю дверь впуская сноп света, взгляд выхватывает валяющиеся на полу красные женские туфли и ворох шмоток рядом. Черное платье, черное кружевное белье, маленькая серебристая сумочка. Футболка Яра — та, в которой он был, когда я уезжала. Его кроссовки, джинсы, боксеры…

Застываю не в силах пошевелиться. Не в силах оторвать взгляд от пола. Поднять его и посмотреть на кровать. На нашу с ним кровать. Возникает детское желание зажмуриться. Закрыть лицо руками. Словно так увиденное исчезнет.

Дыхание перехватывает. Я стою, хватаю ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег.

Они в нашей спальне. В нашей постели. Яр и… другая. Какая-то девчонка. Лежат по диагонали на кровати. На смятых простынях. Друг на друге. Его широкая рука покоится на ее худой спине. Занимает почти всю ее площадь. Длинные, жгуче-черные волосы разметались по его телу. Она спит на его плече. Так же, как много-много ночей спала я. А там, на тумбочке то наше фото…

Где-то далеко, будто на другом конце Вселенной кто-то начинает истошно орать.

Закрываю рот рукой. Перед глазами все расплывается от подступающих слез. Подорвавшаяся с кровати девчонка, торопливо натягивающая на себя шмотки, неподвижное тело Яра… Он не просыпается. Его не разбудил мой крик? Как такое может быть?

Подбегаю к нему, трясу за плечи. Зову по имени. Ноль реакции. Хлопаю по щекам. Какой же он бледный. Даже в губах ни кровинки.

— Я — а — р! — в панике ору, встряхивая снова и снова.

Он морщится, медленно, с трудом поднимает тяжелые веки. И я внутренне содрогаюсь от вида практически одной только синей радужки. Зрачки сужены в точку.

— Кать…, — слабый хриплый шепот.

Хватается за мои руки, слабо тянет к себе. И тут видимо натыкается взглядом на девчонку, потому что на лице мужчины возникают недоумение и шок. Рывком садится, но тут же закрывает глаза ладонью борясь с головокружением.

— Я исчезаю, — игриво бросает девка, подмигивая Яру.

Уже полностью одета. Если это еле прикрывающее задницу платье можно считать одеждой.

— Ты кто такая вообще? — бормочет Яр изо всех сил пытаясь сфокусировать взгляд.

— Оу, ты не помнишь…

— Рот закрыла и села, — рявкаю.

Девка вздрагивает и, испуганно хлопая ресницами, пялится на меня.

— Кать я… Я не знаю, откуда она здесь, клянусь, — с болью в слабом голосе бормочет Яр. — Я… я не помню ее. Я ни хера не помню!

— Они всегда так говорят, — подает голос девка.

Яр поднимается с кровати. Едва выравнивается, сразу начинает оседать. Обхватываю за пояс, помогаю сесть обратно. Кутаю в одеяло и касаюсь ладонью лба, стираю испарину.

— Просто дыши. Не разговаривай. Все потом…

Девка тем временем уже у двери. Не знаю, откуда у меня берутся силы, откуда такая прыть. Но я успеваю перехватить ее и оттолкнуть обратно на кровать.

— Сидеть!

Трясущимися руками выуживаю телефон. Звоню Саше. Он не сразу берет трубку и это «не сразу» кажется вечностью.

— Саша, приезжай срочно к Яру в пентхауз. Беда случилась, — выпаливаю и прерываю соединение.

Девка пристально следит за каждым мои движением.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Сейчас придет сотрудник полиции, отвезет тебя на медицинское освидетельствование, — медленно говорю ей.

— На медицинское… что?

— Я использованных гандонов возле кровати не вижу, значит все в тебе, — пожимаю плечами.

— Я никуда не поеду, — визжит девка.

Яр сидит, опершись локтями о колени и уронив на руки голову. Тяжело дышит. Все плохо. Все очень-очень плохо…

— А в чем проблема-то? Это не страшно, не больно и даже полезно. Анализы возьмут, таблеточек выпишут для профилактики. Мне ж надо знать, не наградит ли он меня чем потом…

— Слушай, да пошла ты! Дура ебнутая.

Вскакивает на ноги и бросается к двери. Отступаю, давая дорогу.

— Эй, детка, взгляни сюда, — говорю, выходя за дверь следом за ней.

Оборачивается, а я показываю ей экран своего смартфона.

Глава 33

— Знаешь, как зовут мужчину рядом со мной? По глазкам вижу, что знаешь. Такие, как ты, точно знают. Так вот, этот мужик — мой отец. Я сейчас его набираю, рассказываю о тебе. Его люди заберут записи с камер, которые здесь везде и в два счета выяснят, кто ты. И тогда, уверяю, у тебя не будет не то что профиля в инсте, ты с эскортом на всю жизнь завяжешь — не возьмет никто. На панель пойдешь, девочка.

Ярко-голубые глазки начинают расширяться. Видимо до ее умишка полученная информация доходит очень и очень медленно.

— Ну, что стала? Вали давай! И жди новостей.

— Нет…, - противно пищит. — Не надо…

— Умница. Тогда, к доктору, да?

Нашпигованное филлерами лицо девчонки кривится, по щекам начинают течь слезы.

— Да не бойся ты, милая. Это не больно, — пищу, надув губы.

— Нет, — хнычет, качая головой.

Закрывает лицо руками и плачет. Худенькие плечики вздрагивают в такт всхлипываниям.

— Не надо никакого… свидетельства. Не было у нас ничего. Не-е-было!

— Подослал кто? — шиплю.

Самообладание сыплется как замок из песка на ветру. Злые, напуганные слезы жгут глаза.

— Я не… Не знаю его имени. Босс сказала, что делать и все. Клянусь!

— Телефон босса мне, — перебиваю.

— Не могу-у-у. Тогда останусь без работы, — воет девка. — Простите, пожалуйста, простите.

— Девочка моя. У него, — указываю рукой на скорчившегося на кровати Яра, — возьмут все анализы. И не дай бог в крови найдут какую-то дрянь. Виновата будешь ты и только ты. Это уголовное дело, понимаешь? Покушение на убийство! Хочешь на зону?

— Не-ет, простите меня, пожалуйста…

— Телефон!

Диктует. В этот момент звонят в дверь. Открыть можно отовсюду, даже из ванной комнаты. Нажимаю кнопку не глядя. Через пару минут взъерошенный Сашка влетает наверх. Встревоженный взгляд ошарашенно мечется по нам.

— Саша, проводи, пожалуйста, девушку в кухню. Налей ей водички, дай ручку и бумагу. Пусть пишет, что и как было. А ты, — хватаю девку за предплечье и встряхиваю, — молись, чтоб он был в порядке. Иначе под суд пойдешь, обещаю!

Саша ловит мой взгляд. В его глазах немой вопрос.

— Сделай то, что я сказала. Пожалуйста!

К счастью он подчиняется. Звоню «своим медикам».

— Паша, здравствуй, это Катя.

— Привет, Катя, что случилось? — бодро отзывается трубка.

— Мне нужны твои орлы прямо сейчас. Одно гинекологическое освидетельствование, анализы на вещества и детокс. Пациент предположительно под клофелином.

— Оба-на. Десять минут, и мы у тебя. Диктуй адрес.

— Мне что делать? — спрашиваю оттараторив название улицы и номер дома. — Он зеленый весь, зрачки в точку, — голос срывается.

Вся собранность от решения деловых вопросов летит к чертям, сменяясь отупляющим ужасом, что с Яром может что-то случиться.

— В сознании? В адеквате?

Слышу возню на том конце линии.

— Да! Вроде… Па-аш…

— В руки себя возьми! Не давай ему вырубаться. Дотянет. Едем уже.

Прерываю звонок и захожу в спальню.

Как-то только сейчас замечаю, что возле одной из стен валяется безнадежно разбитый телефон. На автомате поднимаю, касаюсь к кнопке разблокировки. Треснутый экран не реагирует, остается темным. Понятно теперь, почему Яр оказался вне зоны досягаемости. Когда подхожу, Яр поднимает тяжелую голову и устремляет на меня затуманенный, плавающий взгляд.

— Кать, я ее впервые увидел сегодня утром, — ледяные влажные ладони обессиленно хватаются за мои руки. — Я был в баре, я был бухой в хлам, но… Этой рядом не было. Я с Димоном сидел. Ты набери его, он подтвердит.

— Знаю, — выдыхаю я.

Ах, Димон, значит. Ой, как интересно…

— Понимаю, ты мне не веришь… но я докажу тебе, что говорю правду. Докажу тебе, — прикрыв глаза, шепчет, как заведенный.

— Яр, — присаживаюсь возле него на корточки, — я верю тебе, ясно? Все нормально, сейчас приедут врачи, помогут тебе, а потом….