Недотрога для тирана (СИ) - Кей Саша
Как следует? У меня киска сжимается при одной мысли, как это – как следует? Он же обрезанный… Выносливый должен быть… Во рту пересыхает.
Очнись, Марин! Ползи к черту в ванную!
Пикнуть не успеешь, как уже будешь стонать под этим монстром!
Я активнее перебираю локтями и все-таки вырываюсь из хватки Михаила. Бросаю на него победный взгляд, и понимаю, что только раздразнила кое-кого.
Пискнув, я драпаю в ванную.
Я уже совсем не такая смелая, как прежде. После того, как Юдин меня ублажил, сопротивляться ему мне будет сложнее.
Я бурно кончаю, даже когда он только пальцами меня, а уж членом… Дьявол!
Кто же знал, что он так развратен и опытен!
Совсем свежие воспоминания подкидывают картины того, насколько опытен, и по телу прокатывается горячая волна. Разложил за пять минут, через десять был во мне, а я только довольно стонала, пока он буравил мою дырочку! Кошмар!
Смотрю на себя в зеркало, и ни следа стыда или раскаяния на лице не нахожу.
Только сытое лицо удовлетворенной дважды женщины.
И глаза с дурнинкой.
Я забираюсь под душ, смываю с себя следы такой внезапной страсти, и руки сами повторяют движения Юдина: от груди через живот и к…
Дверь распахивается.
– Я вовремя, – одобрительный голос Михаила застает меня врасплох.
Ять! Вот так вот привыкать жить одной. Запираться даже в голову не приходит.
– Я почти все, – заполошно машу на него руками.
– Да я вижу, – его горящий взгляд блуждает по моему телу. – Принес тебе шкуру, леопардица.
В руке Юдина зажато то самое неглиже.
– А трусы?
– А зачем они тебе? – искренне удивляется он. – Это же неудобно.
С этими словами Юдин вешает добычу на крючок и забирается ко мне под струи. Сразу становится тесно, неудобно и очень волнительно. Михаил занимает очень много места, и как-то само собой оказывается, что я прижата огромным телом к прохладному кафелю, и в живот мне упирается набирающий твердость член. С каждой секундой моя решительность тает.
А еще мне хочется наконец-то исследовать этого шикарного самца.
Там в постели он не дал мне проявить хоть сколько-нибудь инициативы.
Бороться с собой – гиблое дело, и я скольжу руками по его груди, шее, плоскому животу, наблюдаю, как запутываются капельки воды в дорожке волос, убегающей от пупка к члену. С замиранием сердца смотрю, как он рукой моет свое внушительное хозяйство, и этот бытовой жест распаляет во мне похоть.
Я тянусь ладошкой к массивному органу, а кончиком языка к некрупным соскам.
И не фига не успеваю, потому что в мгновение ока оказываюсь придавлена окончательно.
– Хренушки, Марин, – между бедер вклинивается его бедро с жесткими волосками. – Мы играем по моим правилам.
Хочу возмутиться: это что еще за правила такие бесчеловечные, но рот мне запечатывает поцелуй, а низ живота накрывает Юдинская ладонь.
– Ты хотела побаловаться сама? А? – оторвавшись от моих губ, грозно спрашивает Михаил. – Только при мне. Ты красиво кончаешь, у меня должна быть компенсация, если это происходит, когда я не в тебе.
Откровенные и порочные слова неожиданно вгоняют меня в краску.
– Но я тебя уверяю, – поцелуй в шею. – Я и сам неплохо справлюсь.
Юдин разворачивает ладонь ребром и потирает мои срамные, да что там, совершенно бесстыжие губки, лаская языком беззащитное горло. Я могу только царапать короткими ногтями его плечи.
И когда он сминает рот в требовательном поцелуе, я уже просто дрожу, похныкивая. Он давит сквозь складочки на чувствительную горошинку, посасывает мой язык, трется членом…
– Попроси меня.
Я кусаю губы, но молчу.
Не знаю, зачем. Не то из вредности, не то из интереса, как еще сладко он умеет пытать, но молчу из последних сил.
Хмыкнув, Юдин мизинцем вскрывает мою устричку, проведя подушечкой пальца от дырочки до клитора и обратно. И еще раз. И еще.
– Ах!
– Марин, я жду, – его пальцы усиливают нажим.
– А.. ох! – он изводит меня, горящие набухшие складочки. Там невозможно мокро и горячо. У меня мучительно свербит внизу живота.
Круговое движение вокруг пульсирующего клитора, и у меня вырывается:
– Миша, пожалуйста…
– Как скажешь, Марин, – и в меня тут же врываются пальцы, растягивая и заполняя.
Согнув их чуть-чуть, Миша потирает стеночки, поглаживает их, и через секунду мир разлетается для меня осколками.
Глава 35
Сейчас я рада, что Миша меня прижал к стене, потому что ноги совсем ватные.
Цветные круги перед глазами пропадают не сразу. Чувствуя, как выскальзывают из меня пальцы, я хватаю ртом воздух. Это какое-то запредельное удовольствие. Надо консервировать и продавать. Как он это делает?
Упираюсь руками в грудь Миши, и он слегка отодвигается, снимает лейку душа и поливает меня, немного обеспокоенно заглядывая мне в глаза.
А меня все еще плющит.
«Нет, надо дозировать», – соображаю я.
– Ты куда? – напрягается Юдин, когда я просачиваюсь мимо него и переступаю бортик ванны.
– Водички попить, – покачнувшись, хриплю я.
– Ты как? Мариш, взгляд у тебя мутный…
Я даже фыркнуть ничего не могу. Машу лапкой, мол, все хорошо, и, прижав к груди леопарда, выползаю из ванной.
Ноги дрожат, тело трясет. Твою ж мать! Как это я нашла такого терминатора? А с виду приличный мужчина…
Натянув на себя неглиже, держась за стеночку, ползу на кухню.
Десерт, блин. Меня накормили на неделю вперед!
Я минут пять отпиваюсь водичкой из холодоса. А потом дезертирую в спальню, заворачиваюсь в простынь и отключаюсь. Слишком насыщенный день. Ослик больше не вынесет.
Прихожу в себя, когда Миша, выйдя из ванной, начинает меня разматывать. Приоткрываю один глаз, и сразу становится понятно, что он, в отличие от меня, не получивший разрядку в душе, настроен серьезно.
– Нет! Нет! Нет! И еще раз нет! – мотаю головой, как лошадь. – Я на диете!
– Я должен предъявить свои сильные качества, – усмехается Юдин.
– Все, что ты сделаешь сейчас, пойдет тебе в минус! – пищу я. – Ты меня затрахал, террорист!
– Сама виновата, – сердито выговаривает мне Миша, не оставляя попыток добыть меня из простыни.
– Тебе вредно столько секса, – не сдаюсь я. – Возраст, сердце…
– Что-о? – ревет Юдин. – Возраст? Сейчас я тебе покажу! Да стой ты! Куда поползла? Маринк, да понял я, понял. Дам тебе передышку.
Я замираю.
– Точно?
– Ну что за детский сад? Чокнешься с тобой. Точно! Тащи сюда задницу, просто полежим вместе.
И раскинув оставшимися мозгами, я решаюсь довериться.
Не то чтобы совсем зря. Немного подремать мне дают. Однако, мне неудобно лежать с Мишей, хоть он спит на своей половине кровати, вытянувшись на животе. Но он все время пытается подмять меня под себя. Я отползаю, но через некоторое время все происходит по новой. Пока мы наконец не находим более-менее приемлемый вариант: я лежу звездой на пузе рядом с ним, а он держит в руке мое правое полупопие.
В такой позе я и проваливаюсь в полусон, полубеспамятство.
Пару раз за ночь, проснувшийся Юдин пытается подкатить ко мне еще, но я только ругаюсь сквозь сон:
– Это кем же надо быть, чтоб в живого человека писькой тыкать!
Закашлявшийся Миша, отстает от меня до утра.
А вот утром, мне приходится ответить за все.
Наглая рука настойчиво наглаживает мою задницу. Задницу поглаживания устраивают, но она предчувствует, что за все придется платить. Я пытаюсь натянуть леопарда пониже, но с прискорбием отмечаю, что это против его природы.
– Ты спи, – ласково шепчет Юдин. – Не отвлекайся.
Очень заманчиво, тем более, что Миша переходит к приятным процедурам. Разминающими движениями он проходится по ногам, попке, забирается шкуру бесполезного леопарда, выглаживает спину… Я готова замурлыкать. Он массирует шею ровно так, как надо. Я расслабляюсь, проваливаюсь в негу и перестаю следить за руками, которые двигаются в обратном направлении.
