Запретная. Не остановить (СИ) - Стужева Инна

Он стоит, сунув руки в карманы, покачивается на носках и как ни в чем не бывало болтает с другими парнями и девчонками.

Улыбается и смеется. Что-то говорит Марте Сергеевне, и та начинает с удовольствием смеяться ему в ответ. А потом, когда автобус приходит, он помогает девчонкам, в том числе и мне, но никак при этом меня не выделяя, загрузить рюкзаки и сумки в багажное отделение автобуса.

В общем, он не игнорит, конечно, но обращает на меня внимание не больше, чем на остальных, а может, даже и меньше, ведь я не такая общительная, как другие.

Сказать прямо, ему просто все равно на мое присутствие.

И я радуюсь, что благодаря постоянным тренировкам перед камерой, я почти с легкостью могу сохранять лицо и ловко скрывать от окружающих то, что на самом деле происходит у меня на душе.

А на душе у меня… ощущение, что я могу, пожалуй, и не вывезти… Мне очень плохо.

Понимание, насколько все же безразлична я ему как личность, убивает.

Но если он так чувствует, что еще ему делать. Он же не виноват в том, что больше не испытывает ко мне ничего, кроме чистой физиологии, какую он может чувствовать к любой другой девушке.

Поэтому я очень удивляюсь, когда в автобусе он вдруг неожиданно, хоть и с тем же скучающим безразличием, которое теперь никогда не сходит с его лица, небрежно, и даже толком на меня не посмотрев, усаживается на место рядом со мной.

Глава 19 Держусь из последних сил

И снова переступаю через себя…

Автобус трогается с места. Все весело переговариваются, лишь я одна сохраняю серьезность, сижу и преимущественно молчу. Обмираю от того, что плечо Гордея дотрагивается до моего, а еще мы соприкасаемся с ним локтями, время от времени бедром или коленом.

Не могу поверить, что мы можем вот так сидеть, не глядя друг на друга и вроде бы друг к другу равнодушные, в то время как не далее, чем час назад, у нас с ним был настоящий реальный секс. Он жарко входил в меня, распирая, до самого упора и кончал, прижимая меня к себе и прикусывая мою горящую и пылающую от его попеременно то грубых, то нежных прикосновений кожу. А я…

Я позволяла ему, и сама получала от этого нестерпимое, яркое, и почти болезненное удовольствие.

От воспоминаний, вкупе с теперешней близостью наших тел друг от друга, по низу живота одна за одной проносятся волны обжигающего удушливого жара и мне непонятно, как Гордей может оставаться таким отстраненным и равнодушным после такого личного, что нас с ним объединяло.

Может вот так спокойно сидеть, лениво перебрасываясь словами с парнями, расположившимися по соседству, шутить и смеяться, уделяя внимание всем вокруг, разве что кроме меня.

— Эй, кто хочет пить? — спрашивает в какой-то момент один из парней и начинает раздавать бутылки с водой всем желающим.

Я отзываюсь и прошу передать воду и мне.

Несмотря на исправно работающий кондиционер мне кажется, что в салоне тем не менее нестерпимо жарко. А может, это от волнения. Но в горле как раз пересохло, и вода пришлась бы сейчас очень кстати.

— Ага, — кивает парень, но вместо того, чтобы передать, прямо с расстояния кидает бутылку в меня.

От неожиданности я не успеваю среагировать. Бутылка летит в меня и, кажется, ударит сейчас прямо по лицу.

Я вздрагиваю, но Гордей перехватывает ее, когда она оказывается перед самым моим носом. Ловко ловит.

— Держи, — говорит он и передает бутылку мне.

Наши пальцы соприкасаются, мои начинают мелко подрагивать.

Из-за прикосновения и от того, что впервые после нашей близости он смотрит мне прямо в глаза.

Прямо в глаза, а его губы всего в паре сантиметров от моих. Губы, которые умеют невероятно жарко целовать.

— Спасибо, — бормочу я, уводя взгляд и отворачиваясь.

Пытаюсь открутить крышку, но почему-то выполнить даже это простейшее действие сейчас у меня не выходит. Чувствую себя какой-то неловкой неумехой.

Гордей берет из моих рук бутылку, открывает и снова передает ее мне.

Я чувствую, как щеки нещадно окрашивает румянец, но у меня нет выхода, кроме как взять и, наконец, начать уже пить.

А едва я заканчиваю и отставляю бутылку, как чуть не подскакиваю на месте, потому что ладонь Гордея неожиданно ложится на мое оголенное колено.

Сам он в этот момент занят разговором с парнем, сидящем наискосок через сиденье. Он, и еще несколько парней, оживленно обсуждают мотоциклы.

А вот его рука…

Чуть сжимает, а пока я соображаю, как мне на это реагировать, медленно ползет выше, слегка задирая юбку и оголяя мою ногу практически до самого бедра.

Я мечусь глазами по сторонам, но, кажется, никто не замечает, что между нами что-то происходит. Высокие сиденья и Гордей, сидящий ближе к проходу, и продолжающий как ни в чем не бывало разговаривать и смеяться, скрывают ото всех любой обзор.

Но все равно… Даже наедине это было бы слишком волнительно, а уж в общественном месте…

Я накрываю его ладонь своей, в надежде, что он перестанет, не зная, что мне еще в этой ситуации можно предпринять. И он, действительно замирает. Вот только руки с моей ноги не убирает.

— Гордей, — тихонько зову я, и он, наконец, поворачивается ко мне лицом.

Смотрит на мои губы, отчего я сейчас же дополнительно вспыхиваю.

— Убери руку, пожалуйста, — произношу я очень тихо, боясь, что сидящие за нами девчонки могут нас услышать.

Но он… сердце начинает колотиться часто-часто, потому что он не убирает, а снова ведет, задирая мою юбку совсем, дотрагиваясь до самых трусиков.

Я инстинктивно, в панике сжимаю бедра, но в этот момент он отпускает и снова отворачивается.

Несколько секунд я перевожу дух, потом начинаю судорожно поправлять свою одежду. Максимально отодвигаюсь от него и начинаю с увлечением рассматривать пейзажи за окном, так быстро сменяющие друг друга, что только успевай любоваться. Через какое-то время, когда глаза устают, пытаюсь даже немного вздремнуть.

— Гордей, ты такой напряженный. Хочешь, я сделаю тебе массаж, когда мы приедем?

Мурлыкающий голос Лены доносится до ушей, я вздрагиваю и слегка поворачиваю голову.

Пока я изображала безразличие, она даром времени не теряла. Поменялась местами с одной из сидящих за нами девочек и теперь перевешивается через сиденье и легонько массирует широкие плечи Гордея. Ее губы чуть ли не касаются его уха, пряди ее волос щекочут его шею.

— Думаю, ты могла бы найти занятие поинтереснее, — отвечает ей Гордей, никак не пытаясь отстраниться, хотя, в общем-то тут и некуда особо, а Лена между тем мелодично тихонько смеется.

— Я не против, если мы займемся чем-нибудь поинтереснее, очень даже за, — произносит она еще тише, прямо ему в ухо, но до меня, сидящей рядом с ними, все равно долетает.

Согласится? Но… Он ведь обещал, что если я стану делать все, что он захочет, то будет только со мной…

— Я сказал ты, а не мы, — поправляет ее Гордей и я чувствую, как у меня слегка отлегло.

— Я не поняла…

— Лен, у меня на вечер другие планы, так что извини.

— Но… мы могли бы хотя бы прокатиться с тобой на байке, или посидеть в каком-нибудь ресторанчике.

— Мне повторить?

— Эээ, ладно.

Лена перестает его трогать, поджимает губы и возвращается на свое сиденье. Гордей закрывает глаза, и я не понимаю, он действительно дремлет или только делает вид.

Мне кажется, после неудачи Лена оставит свои попытки, но едва Гордей спрыгивает с подножки автобуса, как она толкает меня бедром, пролезает вперед и просит, чтобы Гордей помог ей спуститься. Он помогает, но едва она собирается повиснуть на нем, как он ставит ее на ноги и отстраняется.

— Арина? — поворачивается он ко мне.

— Я… могу сама, спасибо, — произношу я, ругая себя за то, что до сих пор не научилась кокетничать также запросто, как другие девчонки, но тут же осекаюсь, потому что сзади снова кто-то задевает.