Моя до конца (СИ) - Шантье Рошаль

— Я сказал так, чтобы иметь возможность выслушать врача, видя Ваше состояние, — кивает маме Макар и Влад, проследив за ним смягчается.

А внутри себя отмечаю, насколько мне приятно, что Ветров не корчит из себя супермена, не произносит слова так, будто сделал что-то сверхъестественное. Он говорит честно, открыто и просто, с пониманием и уважением относится к моим близким, которые, уверена, он знает, сейчас не пылают к нему любовью.

— Спасибо, что привез мою сестру, — брат даже не старается скрыть неприязнь, как делает это всегда. Честен даже в подобных мелочах Владислав Туманов, — Надеюсь, теперь ты вырос и ошибок больше не будет? — в его голосе сквозит неприкрытая претензия, практически обида за сестру.

— Я много чего совершил и ответственности с себя не снимаю. Я здесь не просто так. Выйдем? — в тон брату отвечает Ветров, а Влад кивает.

— Вы что?! Влад, с ума сошел? — я хватаю его за руку, свирепо зыркнув на Макара.

— Спокойнее, Ари. Побудь с матерью. Пойдем Макар.

Я только выдыхаю, глядя на удаляющиеся в сторону выхода спины. В конце концов, они двое взрослых умных мужчин, ничего не случиться. Главное, чтобы все не кончилось полицией…

— Так ты расскажешь, как папа сломал ногу, мам?

— Не поверишь, Арина, такая глупая ситуация, — она только прикрывает глаза и спустя секунду её губы трогает внезапная слабая улыбка, — Папа решил ветку спилить на той яблоне, помнишь?

Киваю, не желая перебивать, и меня вдруг тоже пробивает улыбка. Я же правильно поняла, в какую сторону клонит мама?

— Так вот, взял стремянку, полез и не удержался на ногах. Арина, я честное слово на минуту отошла пирог из духовки вынуть, когда слышу крик. Разыгрывает он меня, думаю, что ли? А потом вижу, разлегся, как на полянке. В общем я не знала плакать или смеяться… — она прикладывает ладонь ко лбу и качает головой, вспоминая ситуацию.

— Мам, вы как дети малые, чесслово! — кладу голову ей на плечо, когда слышу сдавленный смех, а заглянув в родные глаза вижу слезы, — Ну ты чего, ма?

— Да переволновалась за дурака этого! Отца твоего. Далась ему эта яблоня! А вот про малых детей так ему и скажешь! — последнюю фразу она говорит излишне строго, прогоняя непрошенную капельку, спустившуюся с ресниц на едва заметно покрывшуюся морщинками щеку, — А что Макар? Я же не могла ошибиться. Это ведь Ветров, да?

Как-то слишком быстро мама в себя пришла, я даже растерялась. Нет, конечно, после заявлений Ветрова о зяте следовало ждать вопросов, но я же не знала, что у отца тут не травма, а скорее, оказия и, по-честному, надеялась отсрочить разговор. Да и удивление далось ей не слишком реалистично, уточнила явно пытливо. Брат тут едва в громкоговоритель не объявил Макарово имя, так что не услышать точно не могла.

— Ветров, мам, — признаюсь с тяжелым вздохом. Что уж скрывать? Врать, будто ничего такого между нами нет не буду. Есть оно «такое что-то», — Мы теперь как бы работаем вместе. Ну, он и есть тот наш проверяющий.

— Мда… Неожиданно… Не думала, что вы встретитесь именно так, — а мама прямо повеселела. Мне кажется, или она уже вовсю забавляется?

— То есть ты знала, что мы встретимся? — не скажу, что я ошарашена, но опешила на мгновение точно.

— Такая любовь, как у вас, доченька, так просто не заканчивается, — говорит с мягкой улыбкой на губах. Ох уж эта наша фамильная ухмылочка. Передается точно как фамильная драгоценность…

— Если бы ты знала, что он натворил, ты бы так не говорила, — я откровенна, потому что мне очень нужен совет. Даже не совет, а мнение со стороны. И мама… она ведь такая мудрая у меня и в сложные моменты я всегда шла к ней. Она никогда не лезет в душу клешнями, однако если спросишь — скажет прямо без обиняков.

— Я уверена, что он ошибся крепко, но его чувства точно были настоящими. Так не лгут, Арина, — когда я поворачиваю к ней голову, на меня смотрят задумчивые глаза, — Не знаю, что он сделал, но былое нужно переживать, отпускать и прощаться с ним. А ты вроде бы и идешь вперед, но прошлое словно в ладони держишь и отпускать не желаешь. Подумай над моими словами. То время уже прошло, ты выросла, стала взрослой девушкой, и он повзрослел, вон какой лось вымахал, — мы прыскаем, в этом серьезном разговоре потешаясь шутке, — В общем, если у вас двоих спустя столько лет остались чувства, если прежде всего у тебя они остались, то вы можете или бежать от них, или попробовать снова. Но что-то мне подсказывает, — прищуривается она, — бегать ты уже пыталась, — и после того, как я в согласии прикрываю веки, продолжает, — и если ты здесь с ним, то ничего у тебя, доченька, не вышло.

— А как же Артем, мам?

— Ой, — только и звучит в ответ. Еще и ладонью так красноречиво взмахнула, знаете.

— А если я не смогу простить его, мам? Ну, Ветрова? — хмурюсь, но пытливо жду ответ.

— Если он не идиот, а идиотом он мне и тогда не казался, то Макар найдет способ все исправить. Но и ты для себя реши все, Арина. Окружающим лгать позволительно, а вот самой себе нет. И не играй с чувствами людей, — произносит и больше ничего не добавляет.

Ага, мои бы тогда кто поберег… Конечно, вслух этого не говорю, но про себя не могу не фыркнуть. Решение принимать всегда мне, родители только высказывают мнение. Так было всегда. А отпуская скитаться всех моих тараканов, то мама, конечно, права. Чувства есть. Если бы их не было, тянуло бы меня к нему так сильно?

Мы обе молчим. Каждый погружен в свои мысли. Только учитывая, какие мы обе болтушки, уверена, что мама считает необходимым дать мне время и пространство для того, чтобы я могла обдумать сказанное ею. И мне действительно это нужно.

Мужчин нет уже довольно долго, и я лишь на последних показателях выдержки остаюсь на месте. Сначала слышу мужской смех. Чего?

Глава 25

— А что я должен был сказать? — заканчивает неизвестную нам историю Влад, улыбаясь Макару. В его руках два стаканчика кофе, как у Ветрова и подойдя поближе они угощают меня и маму, — Нормальный мужик оказался этот Косницын, так что я просто решил вопросы с ним напрямую, без посредников, — озвучивает Туманов, вынося вердикт в этом неизвестном разговоре, который спешл фо мы никто не пересказывает. Даже бровью в нашу сторону не ведет, будто ничего не случилось. Будто не он вот только недавно, сколько тут прошло-то, не смотрел на Ветрова цербером! А мне его, родного брата, вот честное слово, прибить хочется. Но Туманов не муха, а у меня с собой и мухобойки нет.

Они общались всего ничего, но уже за это время во взгляде и тоне разговора Влада к Макару все-равно замечаю куда больше уважения, чем к Артему. Почему? И как это Ветрову удается? Он поступил погано, а отторжения он даже у меня не вызывает в отличии от… Короче… Постоянно себе напоминать приходится, что это тот самый злой колдун Макар Ветров и что именно им пугают детей!

— Все хорошо? — брат, закончив дружескую беседу с тем, с кем должен был стреляться на дуэли за честь сестры, делает шаг к маме, отводя её в сторону и мы остаемся вдвоем.

Пальцы того самого злого колдуна приподымают мое лицо и спустившись ниже, к спине, подталкивают к сильному мужскому плечу. А я, выдохнув и сдавшись, укладываю на него голову. Белль ведь тоже влюбилась в чудовище…

Стоп… Тоже?

— Устала? — это звучит слишком заботливо для насыщенных эмоциями нескольких часов, — В больнице никого не оставят, мы узнавали. Да и с папой твоим все в порядке, вон отсыпается, — он кивает куда-то в сторону, — врач отправил нашу делегацию домой.

В согласии качаю головой, потому что оставаться действительно не имеет смысла. Особенно после истории про яблоньку и позитивные прогнозы врача. Но голову от плеча не отрываю. Слишком уж хорошо и спокойно мне тут, под крылышком…

— Макар, — обращается к нему мама, — Вы же учились на юриста, верно? Как оказались проверяющим? Разве этим не должны заниматься бухгалтера?

— Это так, Кристина Викторовна, — отвечает, и ничуть не смущаясь поглаживает мои волосы, словно всегда так делал, — но слишком серьезные контракты заключаются в этой сфере, чтобы проверять только математику, — мама увлеченно слушает. Я никогда не вдавалась в подробности проверок, это лишь нюанс, но это действительно интересно, — Плюс, заочно я окончил финансы и аудит, это позволяет мне работать в данном направлении.