Бесправная любовь - Марина Анатольевна Кистяева
Александр медленно кивнул, притянул к себе бокал с напитком и сделал несколько глотков.
После чего сказал:
– Давай. Спроси меня.
Кровь прильнула к щекам Арины. Девушка не спешила говорить, прислушиваясь, в первую очередь, к своей интуиции.
– Это ты, – она не спрашивала.
Убежденность тоже не пришла внезапно. Скорее, некое понимание, что не все так просто. И если соединить воедино линию происходящих событий, вырисовывалась единая, вполне четкая, картина.
– Что я? – Александр медленно вздернул кверху бровь. Он хотел, чтобы она договорила до конца? Она скажет.
– Это ты сделал так, чтобы меня не приняли в училище, – выдохнула она. В голове звякнул предупреждающий колокольчик, что если она ошиблась и приняла желаемое за действительное, то выставила себя полной дурой.
А и пофиг… Кем она только не была последние месяцы, дура – не самая обидная характеристика.
Хорошо, что они сидели в закрытой зоне. Арина бы не выдержала любопытствующих чужих взглядов. Когда они проходили через зал, она обратила внимание, что некоторые столики стоят довольно близко друг к другу, а значит, посетители вполне могут слышать чужие разговоры.
Саше большой плюс, что он позаботился об уединении.
– Ты не хотела служить, зачем тебе там быть? – с ленцой отозвался мужчина, соглашаясь с её словами.
Значит, вот как…
Вместо того, чтобы обрести окончательную ясность, Арина получила разрыв в голове. Сразу десятки новых вопросов вспыхнули яркими всполохами, и обработать многие из них она оказалась не в состоянии.
Арина смотрела на Сашу и не видела его. Она на некоторое время потерялась, выпав из реальности.
Никто в этой жизни ничего не делает просто так по доброте душевной. Особенно те, кто наделен властью. Кто может и готов что-то решать. Она хорошо помнила, как благодарила Алису, искренне веря, что та помогла, потому что пожалела её. И ещё Арина считала, что восторжествовала справедливость, потому что вина её была спорной.
Да, она убила человека. Но она защищалась! Дядя Володя находился в состоянии аффекта. Он не ведал, что творил. Самое парадоксальное, что Арина видела, как хорошо он относился к маме. Он заботился о ней и хотел лучшей жизни для них всех.
А получилось то, что получилось.
– Не хотела, – призналась Арина.
– И на базе тебе тоже не место.
Она отвела взгляд.
Упоминание о базе мгновенно окунуло её в болезненные переживания. Сколько горечи и страха они несли с собой. Мужчинам это не понять. Арина раньше, когда слушала девчонок, которые рассказывали, как спят с парнями от «нечего делать», «под пивко» и зачастую неважно с кем, искренне их не понимала. Но она не встревала в разговоры, не лезла со своим «весомым» мнением.
Для неё даже мысль о случайном сексуальном партнере была дичью.
Где она и где секс?
И тут её окунули в мир, где женщина бесправна и покорна.
У девушки засосало под ложечкой.
Или сейчас или никогда.
Александр смотрел на неё спокойно, в его взгляде не было ни жестокости, ни давления.
– Я не стану твоей любовницей, – чувствуя, как каменеет каждая мышца в теле, проговорила Арина, готовясь к худшему.
Но не могут же чужие люди бесконечно шпынять её из угла в угол, как ненужный элемент?
Не зря она приготовилась к худшему.
Ох, не зря…
Лицо мужчины из лениво-беспечного медленно каменело, становилось непроницаемым и даже немного агрессивным. Приглушенный свет в кабине не позволил разглядеть выражение глаз, но блеск, появившийся в них, не обещал Арине ничего хорошего.
Александр откинулся на спинку дивана и скрестил руки на груди.
– Почему?
В его голосе не было негативных ноток, скорее холод, способный заморозить Арину.
Девушка выдавила из себя улыбку и глубоко шумно вздохнула, уже не стесняясь быть самой собой.
– Я буду откровенной, Саш, можно? – она повторно улыбнулась.
– Конечно.
Зато на его лице не дрогнул ни один мускул.
– Когда меня сегодня вызвали и сказали, что я могу забирать документы, я не то что удивилась… Я оказалась в полнейшем шоке. Я не знала причину, я не знаю… Блин, да я ничего не знаю! Почти, как и сейчас, – её хватило ненадолго, во рту пересохло, и она сделала глоток клубничного мохито. – Потом я обрадовалась, честно скажу. Я не врала, когда говорила, что военное училище мне поперек горла. Где я и где офицеры… Но так получилось, и я была готова. А сегодня все перекроилось, и…
Она развела ладони в стороны, выказывая всю степень своей растерянности.
Александр молчал, показывая, что готов слушать её дальше.
Она не была уверена, что хочет продолжать монолог. Возможно, если бы Саша вступил в разговор, ей было проще.
Или наоборот?
– Я к вечеру только поняла, что жизнь не остановилась и что мне надо двигаться дальше. Решать, где жить. На что жить. Спасибо Томе, она вытащила меня погулять. Вообще, я ждала звонка не от тебя…
Ярмолов иронично усмехнулся, и Арине тотчас захотелось прикусить себе язык, но она упорно продолжила:
– Но позвонил ты. Я не могу знать, что ты хочешь получить от меня взамен того, что сделал для меня. Ты… освободил меня. Наверное, этот глагол будет самым верным. Но, Саш… Я не хочу снова попадать в капкан обязательств. Я…, – она зажала рот ладонью, через секунду снова схватила стакан, вынула из него трубочку и принялась пить через край, не замечая, как капля потекла по подбородку.
Зато заметил Ярмолов. Взгляд мужчины жадно метнулся к той капле, что стекала вниз…
* * *
Александру нравилось, что она открывается.
С надрывом, неуверенно, точно разворачивает слои накиданной на неё грязи. Выкарабкивается, смотрит на этот долбанный мир своими колдовскими карими глазами, чертовски наивными и невероятно сексуальными, и он зависает. Слышит, что говорит, а у самого, сука, лишь одна потребность.
Продолжить то, что начал в машине.
Ярмолов намеренно сел напротив Арины, потому что отлично себя знал – сядет рядом, не устоит.
Он не устоял, когда они оказались в машине. А попробовав Аришу снова – тем более не станет себя сдерживать.
Он знал, зачем к ней приехал. И четко понимал свои мотивы.
Она очаровывала. И совершенно, абсолютно не понимала, какой властью обладает над мужчинами.
Он наблюдал за ней на базе, когда они спустились поужинать. Она сидела рядом с ним, молча ела и ни на кого не смотрела.
Зато смотрели на неё. Не все, конечно. Некоторые из гостей были мужиками принципиальными, женатыми и отказывались от «угощений». А вот основной контингент нет-нет
