Наше единственное лето (СИ) - Мира Ли
Дима прикрыл глаза и простонал:
— Принеси таблетку, голова сейчас взорвется!
Чувствуя, что развязка уже близко, и совсем скоро я получу желаемую информацию, я пулей слетала на кухню, раздобыла «Парацетамол» и вернулась с еще одним стаканом холодной воды. Дима вместе с таблеткой неспеша выпил и его, упал на подушку и уже засыпая пробормотал:
— Танька влюбилась в Даню, а он по тебе сохнет, вот она, видать, и бесится, пытается его к себе перетянуть… А Саня не хочет тебя Даньке отдавать, ему это «недопонимание» только на руку… — Дима снова застонал. — Уйди уже, иначе точно умру.
Спустя мгновение он громко засопел, а я попыталась переварить полученную информацию: Таня любит Даню. Саша отстаивает права моего парня. Даня… что?! «Сохнет по мне»?!
Как же все это звучало глупо и неправдоподобно. Я бы легко поверила в то, что он терпеть меня не может за то, что видела как его ударил отец или просто на дух не переносит за мою педантичность и правильность… но — «сохнет»? Это, типа, я ему нравлюсь?!
Я даже расхохоталась от этой мысли, причем Дима даже и не подумал проснуться.
Нравлюсь? Что за ерунда…
Нравлюсь я Саше. Вот это очевидно. Поэтому он по отношению ко мне внимателен, заботлив и нежен, а Шустов… Постоянно чем-то недоволен, готов уколоть, съязвить… Мои мысли прервали воспоминания о том, как он чуть не убил парней на пустыре у гаражей, защищая меня, а потом нес на руках до самой дороги. Сердце тревожно и радостно замерло. Парень, которому было бы все равно, не поступил бы так.
Мне вдруг стало нечем дышать. Неужели я правда ему нравлюсь?!
На кухне зазвонил телефон, и через мгновение бабушка позвала меня.
Звонила Таня. Она старалась вести себя как ни в чем ни бывало, но голос то и дело подрагивал, и она запиналась.
— Уже не спишь? — защебетала она.
— Я вчера не поздно вернулась, выспалась. Что-то случилось? Ты рано звонишь.
— Давай через часок встретимся в нашей кофейне, поговорим… — Таня запнулась, а я молчала. Не хотела помогать ей в этой неловкой ситуации — мое наказание за вчерашнее.
— Давай, — когда молчание стало слишком долгим, сказала я и положила трубку.
Кофейня только открылась, я стала первым посетителем и выбрала свой любимый столик в углу у стеллажа с книгами. По привычке сняв с полки одну из них, открыла где-то посередине и начала читать.
Это был сборник стихов Евтушенко, мама очень любит этого поэта, а я никогда не читала его внимательно, но тут…
Мне снится старый друг,
который стал врагом,
но снится не врагом,
а тем же самым другом…
— Данилова, мы только вчера школу закончили, а ты все никак от своих книг не оторвешься! Отдохни хотя бы пару дней, экзамены скоро! — Таня в нежно-розовом шифоновом платье села напротив и выхватила у меня из рук книгу. — Ничего себе! Что-то запретное читаешь?
— Ага, страшно запретное, — попыталась пошутить я, но шутка явно не удалась. Не смешно было ни мне, ни Тане.
К нам подошел официант и принял заказ на кофе и грушевый пирог. После того как он ушел, мы еще какое-то время молчали. Становилось неловко. Наконец Таня решилась:
— Эля, прости за вчерашнее… — она говорила, не глядя мне в глаза. Извинение получалось не очень искренним. — Я давно хотела поговорить с тобой, но никак не решалась… В последнее время ты изменилась, у тебя появились от меня секреты. Но мы с тобой близкие подруги, и для меня очень важно, чтобы между нами не было недопонимания.
Я молчала, пытаясь понять, куда она клонит, и какое недопонимание, кроме вчерашней ее выходки есть между нами.
— И хоть ты сейчас так упрямо молчишь и сердито на меня смотришь, — от этих слов мои глаза распахнулись, а Таня словно этого и ждала. — Вот, вот, ты опять — этот осуждающий взгляд!
— Таня, давай уже к делу, я пока ничего не могу понять.
— Ладно, ты права: мои переживания — только мои переживания, — она уверенно отбросила свои темные волосы назад и, глядя мне прямо в глаза, сказала: — Мне очень сильно нравится Даня Шустов. До безумия нравится! Я никого кроме него не вижу и очень хочу быть с ним.
У меня внутри что-то перевернулось, в висках застучало. В одном Дима оказался прав: Таня влюбилась в Даню. Только почему она ведет себя так, словно я не даю им быть вместе?
— Разве ты уже не с ним? — спросила я и не узнала свой голос. Он был слишком холодным и отстраненным для наших дружеских отношений.
— Элька, ты издеваешься? — в глазах Тани заблестели слезы. Кажется, все серьезнее, чем казалось сначала. — Все знаешь и издеваешься?
— Судя по всему, все вокруг все знают и издеваются надо мной — наивной и глупой…
Таня, взяв себя в руки, почти минуту внимательно изучала мое лицо.
— Никогда не думала, что мы с тобой будем делить одного парня, — наконец сказала она. Я даже подавилась кофе от такого поворота событий. Когда и кого мы делить начали? Почему мне не сообщили, что я в каком-то разделе участие принимаю?
— Таня, кого мы делим-то? Сашу что ли?!
— Ну хватит уже! — она явно начинала сердиться. — Я о Дане говорю.
Тут я подавилась второй раз и кашляла так долго, что Тане пришлось постучать меня по спине.
— Ты тоже считаешь, что я ему нравлюсь? — не смогла сдержать полуистерический смешок я.
— Не считаю, а уверена! — сказала она так громко, что официант повернулся в нашу сторону. — Этого только слепой не замечает! А вот какие у тебя планы на него я не понимаю и от этого нервничаю. Вчера я именно из-за этого и не сдержалась. Захотелось, чтобы он уже понял, что ты с другим и на меня посмотрел! — Таня все-таки заплакала, отчего мне вдруг стало стыдно.
— Тань, не надо… — я взяла ее за руку, но она убрала ее. — Нас с Шустовым связывает только многолетняя вражда и ненависть, — сказала я и тут же почувствовала, что вру своей лучшей подруге. От этого стало неприятно, но весь наш сегодняшний разговор был неприятным с самого начала.
— Точно? — Таня, вытирая слезы, с надеждой посмотрела на меня.
Я незаметно выдохнула и как можно более уверенно произнесла:
— Абсолютно. Если помнишь, то я с Сашей недавно начала встречаться, — и улыбнулась, как можно более счастливо, хотя на душе кошки скребли.
Таня постепенно успокаивалась и уже начала весело
