Нежеланная дочь (СИ) - Фомина Татьяна
— Пап, давай, я сама, — предлагает Дарина, чтобы Сергей не нес ее на руках.
Видимо подействовало обезболивающие, а может боль сама начала проходить — я не знаю, но Дарина перестала плакать
— Держись крепче, доча! Но бабушкиных булок кому-то надо есть меньше!
— Ну, папа!
— Да, да! Будешь мне их отдавать, чтобы не расстраивать бабушку.
Вспоминаю о поездке, которую теперь придется отменить.
— Сережа, надо позвонить родителям и сказать, что мы не приедем, — говорю я, когда мы возвращаемся к кабинету травматолога, но муж меня словно не слышит.
Отдаю снимок доктору. Неприветливой медсестры нет на месте, и меня это радует. Сережа опускает дочь на кушетку и выходит в коридор, а я остаюсь в кабинете с Дариной.
Врач долго вглядывается в снимок через негатоскоп, а потом, присев перед Дариной на корточки, осматривает ее колено. Он осторожно нажимает на опухоль. Дочь сидит напряженно, но уже не так реагирует на пальпацию.
— Попробуй согнуть ногу насколько сможешь без боли, — просит доктор.
Дара осторожно сгибает ногу.
— Все, дальше больно, — отвечает дочь.
Доктор смотрит ей в глаза и мягко произносит:
— Придется полежать.
— А это обязательно? — Взгляд Дарины становится испуганным.
— Обязательно, — настаивает доктор и встает. — Никаких видимых повреждений нет, но мне не нравится количество жидкости в суставе, — объясняет он уже мне. — Девочку лучше госпитализировать. Она будет под наблюдением, получит необходимое физиолечение, и если никаких осложнений не проявится, ее сразу же выпишут.
— А дома нельзя? — задаю вопрос я.
— Можно и дома, но вам придется несколько раз в день возить ее на физио и другие процедуры, а лишние движения ей сейчас категорически противопоказаны. Это вы должны понимать.
Молча смотрю на дочь. Звездочка моя сникла.
— Хорошо. Оформляйте, — даю свое согласие и беру дочь за руку.
— Не расстраивайся, — говорит мужчина Дарине. — Специально тебя никто держать не будет.
— А сколько нужно лежать? — спрашивает дочь и с мольбой ждет ответа.
— Недельки две точно.
— Ее нужно будет отнести в отделение? — уточняю я.
— Нет. Девочке сейчас зафиксируют колено, и медсестра сама перевезет ее в отделение. Вам выпишут пропуск, по которому вы сможете навещать ее. В часы приема, естественно.
— Ей можно будет вставать?
— Можно. Только в крайней необходимости.
— А…
— Она справится. Не волнуйтесь.
— Мам! — Даринка несчастным взглядом смотрит на меня, разрывая мне сердце.
— Мы с папой сейчас тебе все привезем, — успокаиваю дочь, изо всех сил стараясь не расклеиться сама. — Не переживай. Ладно?
— Угу.
Выхожу в коридор позвать Сергея и замираю на месте. Рядом с мужем стоит миниатюрная брюнетка. Она касается рукава рабочей куртки моего мужа и с неприкрытым восхищением заглядывает ему в лицо. Не слышу, о чем она говорит. В голове только то, что моя дочь останется в больнице.
— Сережа, — зову я прежде, чем успеваю подумать. Он оборачивается и сразу же идет ко мне.
— Все? Дарину можно забирать?
— Нет. Ее переведут в отделение.
— Надолго?
Пожимаю плечами и невольно бросаю взгляд на брюнетку в медицинском костюме. Она бегло окидывает меня взглядом с головы до ног и уходит в регистратуру.
— Сережа, кто это? — все-таки решаюсь спросить, уже когда мы выходим из травмпункта.
— Камилла, — получаю ответ, заставивший меня на секунду остановиться.
Уточнять, кто такая Камилла, мне не нужно. Имя школьной любви и первой жены своего мужа я хорошо знаю.
Глава 20
Дарина
— Дарина, тебе что-нибудь купить? Может сок? Ты какой хочешь?
— Мам, ничего не нужно. У меня все есть. Вы же вчера столько всего привезли.
— Может, планшет?
— Не надо, мам. У меня телефон новый. Мам, а папа даст мне свой повербанк?
— Не поняла, что свой?
— Ну, банку. Штуку такую для зарядки телефона. Он так ее называет.
— А-а, внешний аккумулятор?
— Да.
— Думаю, что даст.
— Мам, вот его привези, пожалуйста, если можно. А-то в палате всего две розетки, и одна нерабочая… Ой, мам, я перезвоню!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})— Доктор пришел?
— Пока, мам!..
В палату заглядывает Фил, а не доктор.
— И тебе не стыдно обманывать маму? — широко улыбается Филипп.
Я разговаривала по видеосвязи, и он наверняка слышал последнюю фразу.
— А я не обманывала! — возмущаюсь несправедливому обвинению. — Я же не сказала, кто пришел. Привет!
— Привет! А где все? — Филипп окидывает взглядом пустую палату, проходит и встает рядом.
— Сейчас обед. Ушли в столовую. А мне позже привезут. Садись, — предлагаю ему присесть на соседнюю кровать. — Девочка не будет ругаться.
— Ясно. Ты как? — спрашивает Филипп и присаживается на самый краешек.
— Как-то так, — пожимаю плечами и показываю на гипс.
— Болит? — обеспокоенно спрашивает Фил.
— Уже нет.
— Совсем?
— Вообще не болит. Только чешется. И вставать неудобно.
— Дар, может надо было рассказать Ольге Васильевне про Евку?
Хмурюсь и вместо ответа качаю головой.
— А маме ты что сказала?
— Упала сама, — признаюсь, и Филипп громко вздыхает.
Мне и самой очень стыдно, ведь это первый раз, когда я сказала родителям неправду.
На самом деле мы бежали кросс. У Евы было освобождение от физкультуры, и она сидела на скамье. Я пробегала мимо подруги и не сразу заметила, что та выставила ногу. Ева шепотом умоляла меня не говорить никому, что это она виновата, пока к нам не подбежала Ирина Андреевна, учительница по физкультуре и другие ребята. И я, видя ее испуганные глаза, согласилась. Да и сначала было не очень больно. Ну, упала и упала. Я поднялась, дошла до скамейки и до конца урока (оставалось минут десять, кажется) просидела. А когда урок закончился и я встала, то поняла, что не могу идти. Боль была настолько сильной, что я не могла сдерживаться.
— Дар, я видел, что это Ева виновата, — признается Филипп. — И Ромка с Игорем видели. Мы вместе бежали как раз за тобой.
— Они?.. — испуганно смотрю на Фила, и немой вопрос повисает в воздухе.
— Нет, — вздыхает мой одноклассник и брат. — Ты же попросила никому не говорить.
— А своим родителям ты сказал? — допытываюсь я.
Ведь не просто так его папа приезжал в больницу?
Фил качает головой.
— Нет. Маме вообще пофиг, она и не спрашивала, а папа… — Фил косится на дверь и вздыхает.
— Фил? Что?
— Он уверен, что мы их обманываем.
— Ну, блин! Фил!
— Дара, мне кажется, что нужно сказать правду. Ева это сделала специально! Я видел! А потом поняла, что ей попадет и как всегда вылупилась своим щенячьим взглядом! Я не знаю, почему ты ее защищаешь, — высказывает мне Филипп.
— Она же моя подруга, — объясняю ему. — А друзей не предают.
— Друзьям не ставят подножки! — горячо возражает Фил.
Здесь я с ним согласна. И я не понимаю, зачем Ева так сделала. Сначала я решила, что действительно вышло неспециально, но, чем больше думала, тем сильнее убеждалась, что ногу Ева выставила как раз передо мной. Я уже не раз в последнее время замечала странное отношение Евы ко мне. Мы подруги, но она то нечаянно прольет на меня чай в столовой, то прилепит что-нибудь мне на спину и смеется вместе со всеми. Правда каждый раз Ева извиняется или клянется, что просто хотела пошутить.
— Фил, пожалуйста.
— Ладно, — сдается он. — Только знай, что это в последний раз. Я больше не буду ее выгораживать. Даже не проси. А Евка, вот увидишь, быстро забудет и опять сделает какую-нибудь пакость!
— Я сама ей все скажу, — хмуро отвечаю ему.
— Ты не скажешь, потому что добрая. А она сейчас гуляет, а ты лежишь в больнице!
Все эти проблемы начались, когда я стала дружить с Филом. Ева стала возмущаться, зачем я вожусь с этим переростком, как она его называет. Говорить Еве, что Филипп мой брат, я не хочу, потому что секреты Ева хранить не умеет. И она частенько допытывается, считая, что Фил мне нравится.