Повенчанные небесами, или Моя маленькая тайна - Татьяна Фомина
Я снова и снова прокручиваю в памяти все, начиная с момента, когда пришел в себя, и вплоть до сегодняшнего дня. Восстанавливаю все, что узнал, выискивая в полученной информации мельчайшие детали или несостыковки. Но их нет. Все настолько безупречно и правдоподобно, что придраться мне совершенно не к чему. Но не мог же я ослышаться? Мне только слуховых галлюцинаций не хватало для «полного счастья». Нет, не мог. Я четко слышал диалог. Значит, во всей этой идеальной картине есть ложь. И мне нужно во что бы то ни стало узнать, что, а главное — зачем, Дарье нужно было лгать.
Шум воды стихает, и через некоторое время Даша выходит из ванной. Закрываю глаза, делая вид, что сплю. Чувствую, как матрас прогибается, когда моя жена ложится рядом.
— Богдан, ты спишь? — спрашивает еле слышно.
Оставляю вопрос без ответа. Пусть думает, что уже сплю.
— Спит, — отвечает сама себе и меняет положение, ложась полусидя. Судя по полоске света, Даша включила телефон. Звук выключен, но я слышу, как она клацает маникюром по стеклу экрана.
Время приближается к трем часам ночи (на электронном табло часов, стоящих на моей прикроватной тумбе, два пятьдесят четыре), но свет от экрана до сих пор горит. Да и я, как ни странно, не могу заснуть. Только вот, если Дарья может утром поспать, то мне придется вставать. Разворачиваюсь в ее сторону, и моя жена поспешно опускает телефон, пряча его под подушку. Чувствую вибрацию на постели. Даша поворачивается ко мне спиной и, скрывая телефон под одеялом, видимо, читает сообщение. Издает негромкий смешок и быстро выключает экран. Айфон снова отправляется под подушку, а Дарья, перевернувшись на живот, шумно зевает и буквально через несколько минут, я слышу ее ровное, глубокое дыхание.
Лишь под утро я тоже забываюсь коротким, тревожным сном. Женский голос, такой знакомый, пытается мне что-то сказать. Образ ускользает… Хочу увидеть ее… Но сигнал будильника выкидывает меня из моего сновидения. Лежу, боясь пошевелиться. Восстанавливаю в памяти кусочки из моего сна, чтобы потом подумать, что они могли значить. Потому что это первый раз за все прошедшее время, когда мне что-то снилось. Но этого чертовски мало, чтобы сложить хоть какую-то картинку.
* * *
Как же много может значить одна случайно услышанная фраза. Теперь я уже совсем по-другому смотрю на то, что до этого казалось мне вполне естественным. Сложно верить тем, кто изо дня в день лжет, глядя тебе в глаза.
Именно это мне хочется сказать «заботливой» Елене Васильевне, сокрушающейся, как она сожалеет, что моя память до сих пор не восстановилась. В матери Дарьи пропадает такой талант, который есть далеко не у каждого актера.
— Богдан, вы с Дашенькой уже так давно никуда не ходили. — Заходит издалека моя теща.
«Не только никуда не ходили, но и давно уже не спим вместе. Но, видимо, ваша дочь не все вам рассказывает».
— Может, в ресторане бы вдвоем посидели? Раньше…
Меня передергивает от этого слова, и мое движение не ускользает от внимания Елены Васильевны.
— Прости! Не хотела тебя задеть…
— Боюсь, что ничего не получится, — бросаю сухо. — Игорь Алексеевич просил помочь с последней проверкой. А поскольку пока я помню не все тонкости, — особо выделяю интонацией временной союз, но мой намек остается незамеченным, — то мне нужно еще раз просмотреть некоторые рабочие моменты, чтобы быть уверенным и не подвести начальство.
— Ой, это начальство вечно все преувеличивает, — беспечно отмахивается Елена Васильевна. — Никуда ваша работа не денется, а Дашенька скучает…
«Как-то не заметно, чтобы Дашенька сильно уж скучала. По крайней мере, ей точно есть с кем общаться по ночам».
— От меня тут мало, что зависит, Елена Васильевна. Вылет завтра.
— Что? Какой вылет? Куда? На сколько дней? — Один за другим сыпятся вопросы, а на безупречном лице проскальзывает настоящий испуг.
— Я не уточнял на сколько, — лгу, глядя прямо в глаза. Вот правду говорят, с волками жить… — Вам лучше спросить это у своего мужа, — смело предлагаю, зная, что она точно не станет этого делать.
Все совершенно не так. Но, как я уже выяснил, Новицкий никогда не обсуждает с женой свою работу, поэтому я без малейшего зазрения совести использовал его в своих целях, напросившись в «помощники», хотя помощник из меня так себе, но надо же как-то восстанавливать пробелы.
— Игорь же прекрасно знает, что тебе не стоит…
— Не волнуйтесь, Елена Васильевна. Я чувствую себя прекрасно. В последнем результате МРТ все показатели в норме. Тем более, я почти уверен, что оказавшись в привычной среде, мне будет легче вернуть остатки памяти.
— Остатки? — хмурится Елена Васильевна.
— Да. Некоторые моменты я уже вспомнил… — Раз меня здесь держат за идиота, пусть и на себе попробуют это состояние.
— Но ты ничего не говорил… — произносит растерянно. — Это… Это так… неожиданно и трогательно… — лепечет.
«Трогательно — это точно. «Тронуться» однозначно можно».
— А Дашенька знает?
— Конечно. — Оказывается, лгать несложно. Особенно тем, кто заслуживает к себе такого же отношения. — Я не говорил ей только про поездку, чтобы не «расстраивать» заранее.
Хотя сам очень хочу посмотреть на реакцию своей супруги.
— Ну как же так, Богдан? — произносит с укором. — А если…
— Не волнуйтесь, Елена Васильевна. Все будет хорошо. Но я очень надеюсь на вашу помощь, — доверительно смотрю прямо в глаза. — И хочу попросить…
— О чем угодно! — соглашается поспешно.
— Присмотрите за Дашей. Пожалуйста. Пока меня не будет. — Старательно изображаю самого примерного мужа и зятя.
Я замечаю, как моя теща выдыхает.
— Конечно, присмотрю. На этот счет можешь не волноваться.
Самое интересное, я совершенно не волнуюсь. Ни о чем. Я уже сам понимаю, что еще немного и соберу все необходимые элементы.
Вечером меня ожидает первый семейный скандал. «Заботливая» мама доложила своей дочери о нашем с ней разговоре. Даша категорически против любых моих поездок, о чем заявляет прямо. Моя женушка готова на все, лишь бы не выпускать меня из дома, начиная от угроз и заканчивая симуляцией состояния, близкого к обмороку. Спокойно предлагаю супруге попить чай, который стоит на моей тумбе, и который она регулярно мне заваривает перед сном.
Лицо Дарьи становится белее мела. Я не знаю, что содержится
