Мама поневоле - Слава Доронина
Я запрещала себе паниковать и не проронила ни единого слова. Тело била дрожь, словно я находилась в лихорадке. Мои глаза и раскрасневшиеся щеки выдавали меня с головой, как я боялась подонка в эту минуту. Если все было так, то почему он говорил мне об этом только сейчас? Знал, что я никогда не подпущу его к себе и выжидал удобного момента? Или готовил какую-то западню?
Игнат с силой откинул мою голову в сторону, а я, не удержавшись на ногах, запнулась о ножку стола и упала на диван. Так он, оказывается, просто загонял меня в угол и ждал, когда я приду к нему просить о помощи?
В комнате появился Рустам с какими-то аляпистыми тряпками в руках.
– Свободен, – кивнул ему Игнат, выхватил одежду из его рук и со злостью швырнул ее в меня.
– Переодевайся. При мне. Хочу видеть твое тело. Все, Ксюша... Поблажек больше не будет.
Развернулся и медленно направился к креслу, сел в него, широко расставил ноги и чуть опустив голову, наблюдал за мной прищуренными глазами.
– Я жду.
19. Ксения
Я могла бы прямо сейчас вытащить нож из кармана и накинуться на него, но я была уверена, что с моей комплекцией у меня не получится ему противостоять. К тому же в доме было полно его людей. Не хватало, чтобы после этой выходки Игнат и в самом деле пустил меня по кругу за такую дерзость… Господи, неужели Булатов обманул меня, и никто не придет мне на помощь? Сколько времени прошло с момента, как я переступила порог этого ада? Десять минут? Пятнадцать? А такое чувство, что вечность...
По спине стекал холодный пот, я поднялась на ноги и поглядела в лицо Игната.
– Где гарантии, что ты вернешь мне детей?
– Верну. Давай, не заставляй меня ждать, Ксюша. Я и так долго ждал и входил в твое положение, пока ты прикидывалась скорбящей вдовой и рожала чужим ублюдкам детей. Против Макса ничего не имею, Андрей был неплохим мужиком, но от пигалицы мелкой, а тем более проблемной, придется отказаться. Хотя... Я бы мог пойти тебе на уступки. Ты же, наверное, не захочешь отдавать ее в приют? Думаю, что смог бы пригреть этого подкидыша, только если уберешь с лица это брезгливое выражение.
Уму непостижимо! Как он собирался жить с женщиной, которая мечтала только об одном – засадить ему осиновый кол в грудь. И я бы обязательно это сделала, но меня посадят в тюрьму из-за этого ублюдка, а мои дети сразу же отправятся в детский дом.
Я сняла куртку и бросила ее на диван, а Игнат довольно кивнул.
– Дальше, Ксюша… Хочу видеть твое тело. Раздевайся, – повторил он безразличным тоном.
Пальцы не слушались, я не могла подцепить край водолазки и все время смотрела в лицо Игната, на котором застыло похотливое выражение. Его забавляла эта картина? Только вот мне становилось страшно с каждой секундой все больше и больше. Сердце гулко билось в груди, и мне казалось, что ничего кроме этого стука и плача детей, который мне без конца мерещился, я не слышала.
– Вот так, моя девочка... Смелее. У тебя красивая фигура и не скажешь, что ты рожала. А может быть, если такая плодовитая и не разборчивая в связях, и мне родишь? – улыбнулся он скользкой улыбкой, а меня передернуло от мысли, что его семя окажется у меня внутри, и я смогу родить от него ребенка.
Все, что угодно, только не это! Как я не замечала этой безумной симпатии со стороны мужчины? Я ведь первое время после рождения Нади по больницам ходила, а потом мама умерла – мне не до мужского внимания было! Если бы не тот поход с Алиной в клуб, Игнат и дальше бы меня не трогал и не показывал сейчас свою настоящую зверскую сущность.
– Прежде чем… – прошептала я дрожащими губами, проглотив слова о сексе, о нем даже думать было неприятно, не говоря о большем. – Я хочу увидеть сначала детей и убедиться, что с ними все хорошо. Я никуда не сбегу и останусь с тобой. Но мне нужно их увидеть…
– Они этажом выше. И сейчас ты их не увидишь. Будет хорошая мотивация сделать все, как полагается. Опыта ведь набралась в том блядушнике? – ответил он, выдерживая паузу.
Я стянула с себя водолазку и кинула ее в сторону куртки.
– Я не стану надевать эту одежду, какую до меня неизвестно кто носил...
И в самом деле, я брезговала даже к ней прикасаться, не говоря уже о том, чтобы облачиться в это. Наверное, эта комната до меня такого повидала, что мне и не снилось.
– Ты сама выбрала для себя эту роль. А ведь могла удостоиться чистых и белоснежных простыней в моем доме и, возможно, впоследствии, роли хозяйки, но после того борделя, в котором побывала, здесь тебе самое место. Драть тебя, как шалаву последнюю буду, до визга. Поняла?
Комната бешено завертелась у меня перед глазами. Что я там до этого момента говорила о страхе? Все это было ничто по сравнению с тем, что я испытала в следующий момент, когда Игнат поднялся на ноги и в два коротких шага пересек между нами пространство; он вцепился пальцами в замок моих джинсов, расстегнул пуговицу, дернул молнию вниз с такой силой, что послышался хруст ткани.
Тихо всхлипнув, я закусила губу, когда грубая ткань больно впилась в бедра. С этим горящим взглядом и перекошенным от похоти лицом, Игнат походил на зверя, сущего демона. Ему пришлось опуститься на корточки, чтобы снять с меня ботинки и затем джины. Я осталась стоять в одном белье. Огромные и сильные руки легли мне на талию и сильно сжали
