Современная дРама (СИ) - Томченко Анна

Мы уже лежали на кровате, все ещё с вином, но без пиццы. Лежали и смотрели в потолок. Болтали о какой-то ерунде: о том как повезло, что окна гостиной выходят на восток, что портьеры тут обойдутся дороже, что парковковочное место тоже надо прикупить, что раньше возле ванны была кладовая, но при ремонте за счёт неё увеличили площадь санузла. Обо всем болтали.

— Как тебе удалось? — я приподнялась на локте, всматриваясь в лицо писателя. Он сузил глаза, как будто дразня, что не откроет тайну, но напоровшись на мои глаза кота из шрека признался:

— Сам не знаю, — закинул руки за голову. — Я стерёг эту квартиру лучше, чем монахини свою честь. Вот с самого начала, когда приезжал ещё в школу, проходя мимо, заглядывал в окна. А после строительства дома стал одержим… Квартира имела ещё трёх хозяев. Последними оказалась семейная пара. И несколько лет назад я все же предложил продать мне квартиру, цену выставил выше рыночной, но они были так неумолимы, дескать это наше семейное гнёздышко. Ушёл. Через полгода снова мой риелтор связался с ними. На этот раз уже реальная стоимость была. Все равно отказ. Я уже забил, думал плевать, возьму любую квартиру здесь, но пару месяцев назад женщина сама меня набрала. Срочная продажа, настолько, что десять процентов стоимости я зажал. Но они все равно были согласны.

— Почему ты молчал? — обиделась я. Ведь мы тогда уже общались.

— А зачем было говорить? — недоуменно и растерянно спросил он. — Если бы ты была причастна к этому, конечно бы сказал, но от тебя никак не зависело мое решение, так что не видел смысла…

— А сейчас зачем сказал? — вызверилась я. — Ведь и тут от меня ничего не зависит…

Нет, я не претендовала на звание лучшая кровопийца года. Просто мне казалось если люди дружат, то о таких вещах стоит хотя бы обмолвиться.

— Так, Алис… — он привстал, потом вовсе сел. — Завтра я возьму ребёнка из детского дома. Как ты думаешь мне стоит тебе об этом сказать?

— Следуя твоей логике- нет.

— Вот именно, Алис, — он щёлкнул пальцами чуть ли не у меня под носом, я в отместку клацнула зубами. — Если бы я хотел приобщить тебя к воспитанию и всему прочему связанному с ребёнком, я бы тебе сказал. Чувствуешь аналогию?

— Чувствую, что у тебя извращённая логика.

— Что мужская логика перед женской фантазией? — риторически спросил Вася. А я осталась сидеть и обтекать. Было в его словах нечто правильное, но все мое естество сопротивлялось этой правильности.

— А как же просто подержать тебя за руку, метафорически? — я не оставила попыток убедить писателя в абсурдности его мышления.

— Держат девственниц в первую брачную ночь, — тоже психанул Спиридонов. — А я бешусь от этого. Мне одного держателя-риелтора за уши хватило. Особенно его звонков три раза в неделю с разговорами, а точно ли я не передумаю…

Мы замолчали. Вася снова лёг на кровать и мы, как два альтернативно одарённых просто тупились в потолок. Писатель не выдержала первым:

— Что надулась?

— Я понимаю, что ты в принципе прав, но не принимаю твою правду…

— Просто мы оба правы, — снова сел на кровати мужчина, — но каждый со своей стороны. С моей- то, что между нами ничего нет и поэтому я не говорил тебе ничего. С твоей- то, что между нами что-то есть кроме дружбы и я обязан был рассказать.

Я аж подавилась. Он сейчас что прямым текстом сказал, будто бы я считаю, что у нас отношения? Оглянулась в поисках чего-нибудь тяжёлого, но со скорбью осознала, что из неподъёмного у меня в арсенале только деепричастные обороты Булгакова.

Тик-так… Тик-так…

Часов в квартире не было, но мой внутренний циферблат двигал секундную стрелку, она толкала взашей минутную. И минут этих набралось порядка двадцати. В молчании. В полумраке квартиры.

Вася был прав. Я придумала себе модель отношений. И обижалась именно из-за того, что ошиблась. Или не ошиблась? Или я выдаю желаемое за действительное? Вдруг мне так отчаянно осточертело быть одной в такой же мутной тишине своей квартиры, в прожжённом одиночестве, что как только у меня на горизонте появился более менее адекватный мужской персонаж, я воздвигла его на алтарь своей симпатии. Вдруг мы действительно просто друзья? Не самые близкие, но все же… Тогда вдвойне непонятно, что было в Ялте. Он же прямым текстом говорил что зол из-за того, что я не позволяю ему приблизиться. Или это было тогда. А сейчас он переболел, перегорел и я стала не интересна.

— Обижаешься? — хриплый голос заставил вздрогнуть и вернуться в реальность. Вася сидел почти напротив меня, сложив руки на груди.

— Ты счастлив? — все же повторила свой вопрос, лишь бы не возвращаться к скользкой теме наших взаимоотношений. Ну ещё и из мстительности. Ему не нравился этот разговор ровно настолько же, насколько мне его отповедь.

— Не знаю, Алис… — он пересел рядом со мной, опираясь на спинку кровати спиной. Так я понимаю он избегал смотреть в глаза. — Вот смотри, бывает, что синица у тебя в руках, а ты все прыгаешь за журавлем. И через десятки лет вот он журавль в ладонях и ты просто не знаешь какого черта так дёргался. Яиц он не несёт, пользы от него никакой, одна морока: накорми, обустрой, смотри, чтобы не нажрался штукатурки. Но зато он у тебя есть… Так и я. Дёргался, дёргался, а сейчас сижу такой и думаю и на кой оно мне? Да, какую-то часть счастья я чувствую, но так отдалённо…

Этажом ниже кто-то включил музыку. Не привычное тыц-тыц, а Чайковского «Времена года». Обстановка стала ламповой.

— А потом вдруг понимаешь, — продолжил писатель, — это не все вокруг виновато, что ты не счастлив. Это внутри тебя беда. Ты все ждёшь какого-то необъятного, масштабного счастья, чтобы крышу сорвало, ноги заплетались, а дождаться не можешь. Каждый шаг на встречу не радует, потому что там где-то твоя мечта и вот, когда ты дойдёшь до неё, тогда-да. А сейчас это всего лишь ступеньки. Но фишка в том, что эти ступени, они тоже счастье и в погоне за мечтой ты не замечаешь этого. И две беды у тебя: большая мечта, которая даже, если придёт, уже не заставит улыбнуться, потому что ты просто устанешь в дороге и вторая- не счастье по пути. Ты не умеешь радоваться маленьким победам, тебя не улыбает солнце в середине апреля, как июньское, ты психуешь, что проснулся раньше будильника и не доспал, зато увидел рассвет…

Вот в этом мы с Васей и отличаемся. Я не имею большой мечты, поэтому радуюсь всякому дерьму: о! мороженко с манго, отпуск заграницей, Ириска нагадила прямо на пелёнку, а не возле. И мне всегда казалось, что это я, как слабоумная попискиваю по любому поводу, а на деле оказывается с грузом большой мечты жить сложнее.

— Поэтому, Алис, — Вася посмотрел в упор, — я и не знаю счастлив ли. Наверное да. Может на три четвёртых. А может, наполовину. Хотя какая к чертям разница? Понимаешь, я ведь даже не уверен, будет ли рада моя ба. Я как мечтал: вот куплю ее квартиру, приведу ее, она посмотрит и такая скажет: «Васенька, мальчик мой, ты все смог…». А сейчас я думаю, что она может расплакаться и сказать, на кой черт ты купил эту древность, мог же новостройку взять, тоже в центре, чего ты прошлом-то живешь?

— Уверена, она будет рада за тебя, — я протянула свою руку и накрыла его ладонь, сжала. Он покачал головой.

— С чего ты взяла?

— Вряд ли она хуже меня. А я, заметь не сильно человеколюбивая личность, чтобы радоваться за других. На за тебя- рада.

— Ты слишком строго к себе, Алис, — не согласился писатель, несмело сжимая мои пальцы.

— Как и ты, Вась…

Мне отчаянно захотелось узнать у него, а точно ли он верит, что между нами просто дружба. Наверно, потому что я сама не могла себе ответить на этот вопрос. И чтобы подтвердить свои выводы, я разжала руку, скользнула пальцами к его лицу, провела по щеке, словив его взгляд в темноте комнаты и приблизившись на расстоянии выдоха, шепнула в губы:

— С новосельем, Вась…

Несмелое касание губ, хриплый вздох, судорожный выдох, аромат земляночного вина на кончике языка и тёплый ответный поцелуй…