Босс для Золушки (СИ) - Алёна Амурская
Но добраться до батута мы не успеваем.
— Бояров! — резкий окрик, как хлыст, бьёт по ушам.
Оглядываются все, даже дети и бармен в наряде клоуна. На пороге стоит мой босс и смотрит так тяжело, что взглядом асфальт укатывать можно. Когда он только успел спуститься из кабинета?
Блондин тихо хмыкает:
— Я же говорил.
Боярка быстро отдергивает от меня руки и поднимает их ладонями вверх. Физиономия при этом у него невообразимо невинная и плутоватая. Прямо как у шулера.
— Подойди на пару слов, — ровно произносит Царевичев. — Лебеда, ты тоже.
Мужчины вместе выходят из зала, а я в задумчивости прикусываю губу. Неужели это действительно… ревность?
Глава 15. Ночная смена
— Катерина! — голос управляющего в трубке кажется мне немного натянутым, как будто Горыныч нервничает или не уверен в себе. И это странно.
— Да, Олег Данилович.
— Ты в эти выходные на ночную смену собираешься?
Вопрос на сто баллов.
Каждое утро возле моего подъезда появляется охранник на служебной машине, отвозит Настюшу в садик, а меня — во «Дворец». И целый день я провожу только вместе с маленьким Костей. Мы играем в детском зале, читаем книжки и рисуем, а на детской площадке в парке гуляем только в компании чрезвычайно бдительной троицы парней из охранного агентства Артура Короленко.
Няней я работаю по будням на полставки, хотя невероятно высокая зарплата, по-моему, никак не соответствует этому понятию. Дома у Царевичевых за мальчиком ухаживает вторая няня, пожилая, но по какой-то причине мой босс не желает оставлять сына под ее присмотром, пока находится на работе.
Его доверие мне приятно… Но, с другой стороны, неизъяснимо расстраивает ощущение, что после загадочного звонка от блондинки между мной и Царевичевым словно стена выросла. Он ходит мрачный, смотрит зверем. А при этом всю неделю фактически игнорирует меня.
В итоге я пытаюсь радоваться строго служебным границам общения, но получается так себе. Обманывать саму себя — обычно бесполезное занятие.
После моей внезапной смены деятельности управляющий никак не проявлял себя, а в эту субботу вдруг решил позвонить. Причем именно тогда, когда я начала думать, что с нынешней зарплатой можно наконец отказаться от ночных смен по выходным.
— Ну так что, Катерина? — напоминает Горыныч, когда пауза затягивается.
— Не планирую, Олег Данилович, — осторожно отвечаю я.
Ночная работа напрягает меня гораздо больше, чем дневная. По выходным в ресторанном комплексе работает ночной клуб, а это всегда означает прорву нетрезвых клиентов, утомительное море чужого веселья и гудящие от непрерывной беготни в толпе ноги.
— Слушай, у нас сегодня сразу две официантки, как назло, приболели. Одна с температурой свалилась, а другая ногу подвернула, ходить не может. Катерин, выручай, а?
— Ну…
— Давай так. Ты сегодня выходишь на одну смену, а расчет будет, как за две.
— Олег Данилович…
— Три, Катерина, — перебивает Горыныч, и я понимаю, что у него действительно аврал. — Расчет как за три и можешь все чаевые оставить себе без процента бармену.
Расчет за три смены — это аренда нашего жилья за один месяц. Серьезный довод. Так что привычка к постоянной экономии не позволяет мне его проигнорировать. Мало ли, что ждёт впереди, а мне надо о Насте заботиться. Тем более, всего одну смену отработать, ерунда вообще.
— Ладно, я подменю девчонок.
— Не вздумай опоздать, — по обыкновению «любезно» прощается Горыныч и бросает трубку.
Моя ночная смена начинается в полночь.
Басы из колонок отбивают гулкие ритмы популярных треков. Пахнет дорогими женскими духами, дымом и закусками к расслабляющим напиткам. Привычно лавирую с подносом между веселящимися клиентами и ловко уклоняюсь от самых буйных. Танцпол вообще обхожу стороной по дуге — там безумствует людское месиво с хаотичными взмахами множества рук.
Людка тоже здесь. Она обслуживает вип-зону, а я бегаю по всему залу ночного клуба, непрерывно разнося напитки, закуски и убирая грязную посуду. Передышек у нас почти нет — так, буквально по пять-десять минут каждые два часа, чтобы отлучиться в туалет или умыться холодной водой, освежая вспотевшее лицо.
— Слушай, — говорит она на очередной пятиминутке, — а почему бы тебе не намекнуть Артёму Александровичу о готовности работать няней на полную ставку? Это ведь, знаешь ли, офигенно удобная работа на дому… И куда лучше, чем в нашем аду заживо вариться.
— На дому за Костей другая няня смотрит.
— Ну и что? Как смотрит, так и пересмотрит, — Людка сдувает с потного лба прилипшую прядь волос и кисло смотрит на танцпол. — Эх, вот бы оттянуться со всеми вместо того, чтобы чужое пойло таскать… тарелки-шмарелки всякие мыть… пепельницы вонючие протирать… Не жизнь, а жестянка… Ух ты, Кать! — вдруг перебивает она саму себя. — Глянь, какой красавчик к бару подошёл. В зелёной рубашке. Пойти, что ли, обслужить его…
Я мельком смотрю в ту же сторону, что и Людка, но понять, кем она восторгается, не могу. Возле бара толчея — и в основном из множества обращённых к нам спин. А зелёных рубашек там несколько, причем самых разных оттенков.
Пожав плечами, смотрю на часы. Пятиминутка на исходе.
— Я пойду, Люд. Работать надо.
— Так, — подруга энергично встряхивает локонами и распрямляет спину, — а я на разведку.
— Куда, к зелёному? На тебе же вип-зона!
— Слушай, давай махнемся, а? Я пока в общем зале поработаю, а ты вместо меня мажорчиков обслужишь. Там сегодня реально негусто с клиентами.
— Ну, если тебе так хочется…
Просияв, Людка направляется к барной стойке, а я поднимаюсь на верхний полуэтаж с обзорной площадкой. Там почти никого нет, но это временно, пока вип-клиенты развлекаются на танцполе. Кое-кто из них возвращается, требует каких-нибудь напитков смочить пересохшее горло или разваливается на диванчике, высокомерно поглядывая на толпу в общем зале.
В какой-то момент возникает странное ощущение. Неприятно зудящее… назойливое… словно кто-то сверлит меня недобрым взглядом. Но оно быстро исчезает. Впрочем, мало ли тех, кто может так смотреть? Клиентов, недовольных скоростью обслуживания, сегодня
