И сердце на куски - Марина Князева
- Прошу… Не надо…
Вместе со стыдом было еще и страшно. От первого секса меня отделяла только расторопность Горячева. Все зависело от того, насколько он будет быстрым и наглым. А я была не готова к этому. Хотела, текла, изнывала от желания, но никогда не думала, что это будет капот машины и Горячев в роли первого мужчины.
На мой голос Горячев не реагировал. Клим молча жадно рассматривал меня. В его взгляде было столько восторга и нетерпения. Он осторожно спустил меня немного вниз, а потом резко впечатался бедрами между моих ног, заставляя меня охнуть.
Даже в своих самых смелых фантазиях я никогда не представляла, что ощущения могут быть такими сильными и острыми. Внутренности просто сжались от сладкой истомы. И никакая ткань не могла уменьшить чувствительность моего возбужденного тела. Я ощущала, даже через шорты и трусы, насколько тверд и горяч, и как огромен его член.
Клим толкнулся еще раз. И еще раз. Медленно, размеренно. И после каждого толчка я не могла вздохнуть. Мне не хватало воздуха. А когда Горячев немного ускорился, я услышала свои стоны. Сначала тихие, короткие. На каждый толчок мой стон. Чем сильнее он ко мне прижимался, тем громче стонала я. Чем сильнее его руки сжимали мои бедра, тем сильнее я выгибалась ему навстречу.
Сладостная боль растекалась по всему телу. И мне уже было плевать, готова я или нет. Я хотела, чтобы Клим оказался внутри меня. Плевать, где и как. Я хотела, чтобы эта чертова ткань, которая разделяла нас, наконец-то уже исчезла, и Клим сделал то, зачем он меня привез сюда.
Словно услышав мои мысли, Клим положил одну руку на мою ладонь и скрестив пальцы, припечатал ее к капоту. А большим пальцем второй руки скользнул вниз. Туда, где мне больше всего хотелось его ощутить. Погрузив палец между моих складок и намочив его в моей влаге, Горячев принялся размазывать смазку по моим половым губам. Легко, плавно, едва задевая клитор, и не замечая, что я от наслаждения практически перестала дышать. Мир вокруг крутился, и я чувствовала, как набухает мой клитор, как становится слишком чувствительным, и от каждого прикосновения Клима к нему, меня начинало трясти.
Клим дразнил меня. Он знал куда надавить, где задеть, как приласкать. Я извивалась, терлась, искала его руку, чтобы стать ближе. Я потеряла голову и словно сквозь туман слышала свой голос:
- Клим, пожалуйста, Клииим…
- На меня посмотри, – скомандовал Клим. Его голос был сиплым и надрывным, но я все равно его услышала и послушалась, – смотри на меня! Смотри на меня и кончай…
Я не знала, о чем он просил. Закусив губу, смотрела в его черные глаза и мысленно просила помочь. А он в ответ продолжал ласкать меня и после нескольких движений его пальца по моему клитору, меня начало трясти. Каждый сантиметр моего тела охватила приятная дрожь, перешедшая в сладостную судорогу. Низ живота затопило взрывным теплом, и я закричала.
Смотрела Климу в глаза и кричала. Именно в этот момент Клим стянул свои шорты и трусы вниз и, обхватив освободившийся член рукой, направил его между моих ног. Он провел головкой от самого верха вниз, заставляя меня дрожать еще сильнее. А потом еще и еще раз. Пока его член не стал мокрым от моей влаги.
Я смотрела как зачарованная и продолжала скулить. Чувствовала, как у меня снова сжимаются мышца живота. Крик перешел в рыдания, а руки вцепились в футболку Клима. Мне было сладко, мне было страшно. Но голову потеряла только я.
- Что ж ты творишь, Ваниль? – просипел Клим, отстранился немного от меня, а потом принялся водить рукой по своему члену.
Он смотрел, как меня всю трясет, сжимал свободной рукой мое бедро так сильно, что, скорее всего, останутся синяки и дышал, как будто вот-вот задохнется. Еще несколько движений рукой вверх-вниз и Горячев зарычал. Громко, надрывно. Его лицо исказила гримаса удовольствия, рот приоткрылся, глаза, наоборот, закрылись, по телу прошла крупная дрожь, и на мое бедро упали светлые полупрозрачные капли его семени.
Клим кончал, а я смотрела на его разрядку. Зрелище было развратное, грязное, но я не могла отвести взгляд и продолжала всхлипывать, держась за его плечи. И разжала ладони только тогда, когда Горячев прислонился лбом к моему лбу.
Мы оба дышали тяжело. У обоих сердечные ритмы зашкаливали, но это были те самые несколько минут, когда мы были на одной волне, в одном измерении.
А потом наступила реальность. Не сразу. Медленно, по кускам. Разрывая на части.
Клим отпустил меня и отошел на пару шагов. Очень быстро натянул на себя одежду и посмотрел на меня как-то слишком внимательно, словно видел впервые. А я не могла пошевелиться. Потому что была не в силах. Даже разреветься хотелось от стыда. Платье висело на мне, как половая тряпка, без трусов, с раздвинутыми ногами и перепачканная в семени Горячева. Такой униженной я не чувствовала себя никогда. Я не знала, что делать и что сказать. Наверное, если бы мне предложили умереть, чтобы не испытывать такого позора, я бы согласилась.
Клим, словно почувствовав мое состояние, молча ушел в машину. А мне от этого легче не стало. Я сдвинула ноги и попыталась слезть с капота, но не успела. Дверца машины хлопнула, я замерла, а Клим снова подошел ко мне. С влажными салфетками в руках. Не спрашивая, он грубовато раздвинул мои ноги и принялся вытирать свое семя с моих ног.
Я молча закусила губу. От стыда даже не смогла его оттолкнуть. Позволяла ему делать то, что он делал, не смея взглянуть ему в глаза. Его движения были четкими, уверенными, я бы даже сказала профессиональными. Но мне это было знать ни к чему.
Как только Горячев закончил, он бросил пачку салфеток на капот:
- Дальше сама… Иначе испачкаешься…
Я шумно сглотнула.
