Няня для родного сына (СИ) - Фомина Татьяна

– Илья! Мартин собирается усыновить его! – Ангелина влетела в кабинет Берковского.

– Я же просил, чтобы тебя здесь не было. Нас не должны видеть вместе. Кого усыновить?

– Того, кого нет!

– Не переживай. Пусть усыновляет. – Берковский расслабился и откинулся на спинку кресла.

– Но…

– Твой муж не будет знать, что это не его ребёнок.

– А если ему потребуется экспертиза?

– И экспертиза покажет, что нужно. Только и всего! Просто твой папа станет чуть меньше богаче, но это же такие мелочи! Правда?

– А если объявится мать?

– О, не волнуйся на этот счёт. Я уже об этом позаботился.

– Нет, – прошептала испуганно Ангелина. – Только не говори, что ты…

– Тсс, – прошептал Илья. – С ней ничего не случилось. Ей просто никто никогда уже не поверит. – Мягким голосом произнёс мужчина. – Вот и всё. Иди сюда. Не понимаю, как можно игнорировать такую женщину.

Глава 31.

– И где сейчас находится Берковский? – спросил Зимин.

– Я не знаю, – растерянно пробормотала Ангелина. – Что со мной будет?

– Это может решить только суд, – спокойно произнёс адвокат Рябининых. Дед посоветовал с ним связаться.

– Но, – начала Ангелина, но замолчала, наткнувшись на ледяную стену.

– И последний вопрос, Ангелина Витальевна: сколько вы заплатили Берковскому за «своё желание»?

– Нисколько. Точнее, я оплачивала только расходы, а основная сумма, как вы назвали, так и не была озвучена.

Ангелину забрал отец. Зимин посоветовал не арестовывать её. Пока.

– В любом случае, арест только вспугнёт Берковского.

– Скорее всего. Да и Дербышев может всегда внести залог, – согласился с доводами адвоката. – Я только так и не понял, зачем это ему всё?

– Роберт Иосифович полностью прав. Деньги. Видимо Илья нацелился на ваш капитал. – Ответил адвокат. – Ангелина Витальевна красивая женщина, а ещё и без памяти влюблённая. Она сама развязала ему руки, дав на всё согласие. А Кирилл мешал Берковскому даже больше, чем Ангелине, являясь прямым наследником. Тогда как, убрав мальчика, такой проблемы не стало. Даже после «усыновления» чужой ребёнок не может иметь право на наследство, если это не прописано в завещании. А такую бумагу вы бы просто не успели написать. И даже если бы она была, её легко оспорить, учитывая, что наследственности не было.

– То есть вы хотите сказать, что меня бы тоже убрали?

– А почему бы и нет? Скорее всего, в самом начале, этого не было в планах, и Берковский рассчитывал получить только часть, оставленную вами жене, в качестве компенсации за «исполнение желания». Но жадность заставила его пойти на крайние меры, а части бизнеса Дербышев-Щегельские оказалось уже не достаточно. Аппетит, как вы знаете, приходит во время еды. А на Ангелину он уже имел влияние. Она бы сама от всего отказалась.

– И всё?

– Нет. Я больше, чем уверен, что существуют личные мотивы. Какие? Пока не могу сказать. О них нам расскажет господин Берковский, когда его арестуют. Это вопрос времени.

– Что может угрожать Веронике?

– В данном случае – ничего. На имя Николь Шейн был забронирован билет, и она «вылетела» в Антверпен. Эта фамилия очень распространённая, поэтому ничего противозаконного нет. Дом бабушки был «продан», и вряд ли Берковскому придёт в голову сопоставить Веронику и Николь.

– А зачем тогда было нужно портить тормозной шланг на машине?

– Видимо, чтобы вы совершили ещё один необдуманный поступок. Берковскому надоело ждать, вот он и пошёл на крайние меры.

– А Кириллу?

– Берковский уверен, что Кирилл никакого отношения к вам не имеет. Поэтому мальчику абсолютно ничего не грозит. Я думаю, именно это и спасло ему жизнь: то, что ваша жена и Берковский были уверены, что Кирилл чужой ребёнок. Ведь он лично его «усыновлял». А вот как только станет известно, что Кирилл ваш родной сын, тогда могут возникнуть проблемы. Но я думаю, к этому моменту, Берковский будет арестован.

Слонялся по пустому дому. Но как бы мне сейчас ни хотелось вернуть Кирилла и, разумеется, Веронику, рисковать ими больше не хотел. Услужливое воображение тут же подбросило картинку, что Вероника сейчас не одна, и я не имел в виду нашего сына. Когда она жила в моём доме, я знал что «любящий муж» мог ей только позвонить. Она, конечно, могла взять выходной, чтобы встретиться с мужем, но Вероника этого не делала. И мне очень хотелось, чтобы это шло не только от нежелания оставлять сына. Тогда как сейчас её супругу ничего не мешало находиться рядом. И сделать с этим я ничего не мог.

Всё, что мне хотелось, это как можно быстрее получить развод, найти Берковского и вытряхнуть из него, зачем он прицепился к моей семье.

Но Илья Берковский словно сквозь землю провалился. После слияния компаний он уволился по собственному желанию, решив начать свой бизнес. Но проверка показала, что его компания не более как фирма-однодневка. Ни компании, ни юридического адреса на самом деле не оказалось.

И где искать его не имел ни малейшего представления.

По старой привычке зашёл в комнату Кирилла. Это единственное место во всём доме, где я мог находиться, где еще оставался запах самых дорогих мне людей.

Здесь всё оставалось так, словно они только что вышли и скоро вернутся. Если бы только Вероника знала, что я постоянно за ней наблюдаю. Как она уговаривает нашего сына помыть ножки, как прижимает к себе, думая, что этого никто не видит, как долго сидит прямо на полу возле его кровати и держит его за руку, как гладит маленькие пальчики, и каждый целует, когда Кирилл уже спит. И как спит. Разница во времени была небольшой. И вставала Вероника примерно, так же как и я. Только меня очень часто по ночам мучила бессонница.

Я опять не мог уснуть. Вертелся. В голову лезли разные мысли, и ни одна не была хоть немного хорошей. Почувствовал, что всё-таки засыпаю, как вдруг раздался грохот, в ночной тишине показавшийся особенно громким.

Резко соскочил с кровати, в два прыжка оказался на первом этаже. Я так и спал в комнате Кирилла, уткнувшись в подушку, хранившую запах Вероники.

Из кабинета доносилась отборная ругань на русском вперемешку с английским языком. И второй язык деда явно проигрывал. На русском он ругался сочнее.

– Дед! Ты чего не спишь?!

Деду что-то понадобилось в верхних шкафах, и он решил воспользоваться стремянкой. Как он с неё сам не свалился, не знаю, но всё содержимое верхней полки валялось на полу.

– Сколько раз говорил, что всё должно храниться на своём месте! Нет же!

– Дед, ты не ушибся?

– А? Что? Ты что здесь делаешь? – строго спросил дед, явно недовольный тем, что его неуклюжесть заметили.

– Так ты своими речевыми эпитетами весь дом на уши поднял! Живой?

– Меня этими талмудами не убьёшь!

– Чем? – не понял.

– А! – отмахнулся дед, поднимая стремянку. – Неуч!

Пропустил мимо ушей нелестное сравнение.

– Ты что ищешь?

– Сам не знаю. В голове вертится, а что, ухватить не могу.

– А что вертится?

– Да Берковский этот из головы не выходит. И такое ощущение, что слышал я раньше эту фамилию. Точнее, видел. А где – не могу вспомнить.

– А сюда, зачем полез? Мог бы сказать.

– Думал, ты спишь, не хотел будить, решил, что сам справлюсь.

– Ты так и не сказал, что ищешь.

– Альбомы ищу. У себя пересмотрел – нет их. Думал, может, твой отец сюда забрал.

– Какие альбомы?

– Школьные.

– Зачем?

– Вот что ты пристал? Зачем, да зачем?! За делом!

– Ты можешь нормально объяснить, – попросил.

– Посмотреть хочу.

– Кого?

– Берковского этого.

– А при чём тут альбомы?

– А при том, что я точно помню, что где-то встречал эту фамилию, а где не могу вспомнить.

– А почему ты решил, что она есть в альбомах?