Полечка (СИ) - Шубникова Лариса

— Не сердись на меня, пожалуйста. — Она попыталась обнять его, но Женька не позволил.

— Не надо мне из жалости, ок? — Развернулся и собрался было уезжать, но… — Поль, прости. Я эгоист, видимо. Действительно, думал только о себе. Но, знаешь, я никогда не считал тебя простушкой или дурочкой. Я люблю тебя. Ты просто помни об этом, ладно? Я не обещаю, что оставлю тебя в покое. И мне плевать, кто там у тебя появился, ясно? Я выясню, кто это и реально угрохаю гада! Вот…вроде все сказал. Пока, Поль.

Он уехал, оставил Полечку одну на тротуаре, под горячим столичным солнцем, в слезах и с мыслью — Женька никогда не смирится с тем, что они с Климом могут быть парой. Это конец?

Клим припарковался на расстоянии от магазинчика, дождался пока брат уедет, выскочил из машины и побежал к Поле.

— Ты плачешь? — обнял сразу, прижал к себе. — Что случилось? Женька обидел? Поль? Не молчи!

Это «не молчи» теперь уже от второго брата, добило ее окончательно.

— Клим, ничего не получится, — рыдала Поля, уткнувшись в его грудь. — Он никогда не примет, никогда не поймет! Лучше сразу все прекратить. Уйди. Уезжай и не возвращайся больше. Забудь обо мне и обо всем. Я ничего не хочу, слышишь?! У тебя есть семья и это главное. Уйди! Да уйди же ты!

Оттолкнула изумленного Клима и бросилась в лавку. Разумеется, он ринулся за ней, удержал за руку.

— Никуда я не уйду. Что произошло?

— Уйди, прошу тебя! — она уже кричала.

— Просто расскажи, что случилось. Ты плачешь! Я не отпущу тебя.

— Я, я, я…все время только о себе! Я не хочу! Я, Полина Мельцаж, не хочу тебя видеть! — Клим отпустил ее руку, понимая, что удержать не сможет.

Поля открыла дверь лавки и захлопнула ее перед носом Клима. Тот остался стоять, бездумно разглядывая вывеску «Closed»*, которая раскачивалась на двери магазина и подтверждала собой, что все случившееся правда, сияла неким знаком. Поля прогнала его, закрылась и ему остается только уехать и думать.

От автора: Closed — закрыто (англ. яз)

Клим понимал, что нельзя сейчас идти к Поле, требовать ответов, а потому решил подождать и перезвонить позже. Одно только его мучило и заставляло сжимать кулаки — его собственная беспомощность. Он не мог приказать ей отвечать на вопросы, не мог заставить говорить с ним откровенно. Она не его подчиненная, не его собственность. Заслужить ее доверие он попросту не успел, а значит нужно доказывать ей, ждать, думать.

Когда уже был в машине, понял, что можно выяснить у Женьки, что случилось.

— Бро, доехали нормально? — и сразу понял, что тон его, слишком легкий для брата, тот сопел в трубку злобно и был на взводе.

— Нормально? С фига ли? У Полины есть кто-то. Клим, я знал, что не любит, но сегодня сама сказала и так убедительно, что я готов прикончить того козла! Просто интересно узнать, чем он лучше меня? Бро…скажи мне, почему меня нельзя любить, а? Почему другого можно, а меня нет? Она всю душу из меня вытрясла! — Клим все понял.

И слезы Поли и срыв брата и откуда взялся липкий пот, что крался по его собственной спине, мешая разуму делать свое дело.

— Остынь. Жихарка, на ней свет клином сошелся? — Клим сам не понимал, что несет, но говорить-то надо!

— А если сошелся, тогда как?! — вот Клим точно не знал ответа, но брата понимал прекрасно.

— Где ты? Я приеду.

— Не надо. Я свалю сейчас из города на фиг. Мне подумать надо, отдохнуть. Иначе с ума сойду.

— Я могу поехать с тобой.

— Тебе вечером лететь в Крым. Не парься. Я в порядке. Ну, в том смысле, что глупостей не наделаю.

— Ты уверен, Жень?

— Блин, я уверен. Вот в этом я точно уверен. Давай, хорошо тебе долететь. Напиши, как там и что. — И отключился.

Клим добрался до своей московской квартиры, вошел в дом, скинул обувь и упал на диван в гостиной. Очнулся через половину часа и понял, что крепко сжимает телефон в руке. Занятно, что вид аппарата вернул его в действительность и заставил мыслить разумно. Он написал сообщение для Полины, стараясь сдержаться и не набрать ее номера для разговора. Вероятно, чувствовал, что звонка она не примет.

Клим:

«Не плачь. Верь мне. Я тебя люблю. Дождись меня»

Ответа он не получил ни через минуту, ни через час, ни через пять. Уже вечером, когда был в самолете, проверил в последний раз сообщения — ничего. Сорвался на стюардессе, извинился и выпил коньяку больше, чем нужно.

Все то время, что длился полёт его невеселый, он слушал перебранку матери с сыном — они сидели впереди него.

— Нет, Петя. Не куплю.

— Мам, у всех уже есть, а я один такой дебил!

— Нет. И сразу скажу, чтобы ты не мучился — папа тоже не купит!

Кто знает, что там в голове у Клима носилось и вертелось, но он совершенно отчетливо понял, что своим молчанием мучает всех — Полину, Женьку и себя заодно. Занятно, что разговор его соседей по салону, натолкнул на мысль — сказать все «сразу», чтобы никто не «мучился». Клим сам, собственной персоной, заставляет страдать любимую девушку, продлевает агонию брата и если кто и способен положить конец всему этому кошмару, то только он сам.

Уже в Симферополе, сойдя с трапа самолета, он включил телефон и начал звонить Полине. Безрезультатно! Она не отвечала на сообщения и вызовы. А вот Женька ответил и сразу.

— Привет. Долетел?

— Да. Бро, я вернусь в Москву послезавтра.

— Погоди, а как же дела твои?

— Подождут. Женька, у меня к тебе серьезный разговор. Я позвоню из аэропорта, и ты перехватишь меня уже в городе.

— Что-то случилось?

— Да. Но ты не дергайся, все живы, здоровы. И разговор этот нужен не только мне, понял? Все, держись там, не кисни.

— Клим, ты там перепил? Что за интрига? Ты сам не свой.

— В точку, бро, я сам не свой, — и отключился.

Глава 10

— Поль, чего как неживая-то? Давай, двигай тарелку. — Ника распоряжалась застольем в честь защиты диплома Поли.

Решили организовать небольшой праздник прямо в магазинчике. На прилавке закуски и выпивка, там же ноутбук с видеоконференцией Соняж. Та не хотела пропускать праздника из-за простуды, а потому прекрасно устроилась дома на диване с кружкой горячего чая в руке и готова была болтать со всеми подряд. С кем? С Никой, Полей, Геной и Соням. К слову, Соням появилась в лавке сразу после Полины, заменила ее, чем и помогла подруге справиться с истерикой и слезами в одиночестве у себя дома.

Полечка проплакала весь день, очнулась только к вечеру и как всегда, принялась поливать бабушкины фиалки, стараясь перекинуть мысли свои невеселые на дела мирские, материальные. Обычные занятия успокаивали ее, вселяли уверенность, вот и пользовалась она сейчас этим немудреным лекарством, хоть и понимала — не поможет. Припомнила, что в одной телевизионной передаче, врач советовал принять обычный анальгин, если одолевают страдания душевные. Поля рассмеялась тогда, не понимая, как это возможно унять боль душевную простой таблеткой, попросту, не смогла сопоставить обычный спазм и терзания сердечные. Однако сейчас была рада любому совету. Нашла обезболивающее в аптечке и выпила таблетку…подумала и выпила еще одну. Позже ее вытащила из дома Соням и утянула праздновать.

— Так, у всех налито? — Ника с бокалом в руке сидела возле мужа за импровизированным столом. — Соняжка, ты давай, хлебай чай свой.

— Ага, — прозвучал голос «парижанки» из динамика ноутбука.

— Значица так, Поль, за тебя. Мы тут все тебя любим и гордимся и всякое прочее. А теперь выпьем, пока не прокисло!

Душевно опрокинули в себя вино, захрустели редиской, рыбкой, колбаской и всем тем, что наготовила Ника. Полина молчала и улыбалась, Гена рассказывал смешное и веселил Соням, а вот Ника наблюдала за Полей.

Так уж вышло, что видела она все, что произошло у лавки нынешним полуднем. И блондина, из-за которого плакала на тротуаре Полечка и брюнета, что подскочил к девушке позже. Да и Поленькина истерика не осталась незамеченной. Вероника Истомина — дама опытная, повидавшая много чего в своей очень непростой жизни, прекрасно поняла, что дело нечисто. Отчасти составила свое мнение и, заметьте, оно было очень близко к правде. Ника искренне любила Полю, и знала ее неплохо. Теперь же наблюдала откровенное отчаяние в зеленых глазках, удивлялась таким сильным эмоциями в ней и хотела помочь. Не то, чтобы была деликатной, скорее наоборот, но когда дело касалось «любвей», предпочитала действовать мягко, а не нахраписто. Тактика действовала со всеми ее тремя дочерьми, а потому Ника просто доверилась мудрости материнской и ждала удобного момента для разговора. Он настал спустя часа четыре, когда Гена уютно засопел на диванчике в торговом зале, Соням так и не уговорив Полю поехать в клуб, умчалась на свидание, а Соняж отключилась и никак не могла помешать беседе.