(не)любимый препод (СИ) - Блэк Дана

Улыбаюсь. День и ночь я в голове — главное услышала. А командирские замашки как-нибудь сгладим. Из руки там женщины, или из шеи растут, мужчины могут думать, как им удобно.

Алекс закрывается и кивает на моё измятое платье:

— Рубашку дать?

— Дать.

— На стол пока накроешь?

— Посмотрим.

— Куда ты там посмотришь, деловая, — он сбрасывает коробки с суши на стойку и ловит в объятия. — Носом щас потолок проткнешь, — щелкает по кончику.

Смеюсь и выворачиваюсь. Ногой наступаю на пульт, и оживает телевизор. С первых кадров узнаваемо — канадский сериал, где агенты учатся мыслить, как преступники.

— Поищи, что нравится, — Алекс поднимает пульт и кладет на стойку.

Пока он роется в спальне, сгребаю коробки и несу на столик возле дивана. Распаковываю рыбу и палочки, одним глазом смотрю фильм. Там идет дождь, и, вроде как, девушку похищают.

Широко зеваю. Когда я спала последний раз? Час ночи, и алкоголь расслабил, усталость накатывает, аж ноги не держат. Но мне так хорошо. Вечер с пятницы на субботу лучше не проводила.

Он появляется в дверях, кидает в меня черной рубашкой. Отходит к шкафчикам и возвращается с пузатой бутылкой "бакарди."

— У тебя такой же ягуар? — киваю на оранжевую машину на экране. — Ты отогнал его?

— Нет пока. А ты водишь машину? — плещет в стакан темно-коричневую жидкость, мочит губы.

— Умею, — перегибаюсь через подголовник и забираю с пола сумку. Вытаскиваю футляр для карточек и с гордостью показываю права. — С Николь вместе на первом курсе сдавали. Она меня, кстати, чуть не съела. Ты в курсе, что она на тебя глаз положила? Кристина, колись, как ты его захомутала, — передразниваю соседку. С набитым ртом вываливаю новости. — Она и из клуба со мной ехать напрашивалась, когда ты ключи дал. Домой не хотела. К нам родители ее прикатили из-за этой фигни с Пухом, представляешь, какой ужас? У нее мамаша сумасшедшая.

— А твои родители не приехали? — он перестает есть. Мрачнеет, мой возраст опять перекашивает черты его лица.

— Неа, мама не сможет, у нее маленький ребенок, — цепляю кубик "Калифорнии" и тычу ему в губы, пока он рот не открывает. — Братику два года. Он малыш, а я большая.

— А маме сколько лет? — спрашивает он, прожевав.

— Тридцать шесть, — сообщаю, и слежу, как вытягивается его лицо. Прикидывает. Моя мама младше его на три года, и меня одну это смешит, он серьезный и растерянный. — В семнадцать лет меня родила. И бабушка ее тоже в семнадцать. Это я запозднилась, — намекаю, что мне девятнадцать, и я не против вроде бы, если так сложится.

— А папе сколько? — он делает несколько больших глотков рома.

— Папе тридцать четыре, — говорю шепотом. Его глаза достигают размера летающих тарелок. Не выдерживаю и прыскаю. — Саш, я шучу, конечно. Пятьдесят один папе. Пятнадцать лет разница. По стопам иду.

— Инфаркта моего добиваешься, — он опрокидывает меня на диван и щекочет стопу, невыносимо до визга. — Все, доходилась.

— В ванную еще сгоняю и готово, — задыхаясь, сползаю на пол, хватаю рубашку. Под его пристальным взглядом шмыгаю в душ.

Завязываю волосы узлом на макушке, быстро споласкиваюсь, и думаю, что вот-вот он зайдет сюда. У меня проблемы, стресс, мне нужен секс. Он ведь не сопливый пацан, будет аккуратен и бо-бо не сделает. Или я потерплю вдруг что. Анестезии только добавить.

Натягиваю рубашку. Пахнет кондиционером для белья. Запах Франции, как говорят в рекламе, и слабо туалетной водой, не отстирывается.

Секса в ванной не будет. Значит, будет в гостиной. Я полна решимости.

Возвращаюсь, забираю у него стакан и опрокидываю залпом. Он смотрит, как я дергаюсь и хмыкает:

— Кристина, по-моему, тебе крепко.

— Ерунда, — отмахиваюсь и падаю рядом.

Сглатываю горечь. Рукой крадусь ему под полотенце. Натыкаюсь на жесткие волосы, щупаю дальше. От моих настойчивых касаний кровь приливает ему между ног и мыщцы твердеют в моей ладони, так просто, так быстро, кожа теплая и гладкая, и нежная, очень странно, единственное нежное в нем — это то, что делает мужчину мужчиной, эрекция на пару десятков сантиметров. Сжимаю крепче и ойкаю, вдруг ему больно, но он молчит, и я продолжаю проверку на прочность, мой личный урок анатомии. Член не гнется и реагирует сам, шлепает мою ладонь, познакомился со мной, тоже хочет двигаться во мне. Приглашаю насовсем.

Смотрю на Алекса. Другой рукой веду по заросшей щеке, спускаюсь к губам и обвожу контур. Он ловит ртом мой палец, прикусывает. Вздохнув, перехватывает запястье.

— Ш-ш-ш, маленькая, — чмокает мою ладонь. — Я сейчас сорвусь, а ты нетрезвая. Ляг поспи. Ладно?

Шоколадно. Хмуро наблюдаю, как он встает, складывает коробки на столе.

— Ты не знаешь, от чего отказываешься, — предупреждаю.

— Не сомневаюсь, Кристина, — говорит, не поворачиваясь.

Не прокатило. Ползу на диване выше и закидываю ноги на спинку. В потолке вместо люстры россыпь светильников, звездное небо имитируют. А я имитация женщины.

Веки тяжелеют и закрываются. Меня грубо отшили. Отказ студит мысли, наверное, недостаточно приятной внешности, я не умею кипятить кровь, чтобы он не соображал и срывался, без моральных думок и прочих гирлянд, но я не сдамся, освою роковую страсть и вот тогда…

Продираю глаза под назойливый звонок будильника. Голова трещит. В окно падает свет, утро. Вспоминаю, что с половины одиннадцатого два семинара, и стону, ну какой умник придумал учиться по субботам?

Нескольких минут хватает обнаружить, что я в квартире одна. Отлэ. Вчера продинамил, так еще и уехал. На столе нахожу его телефон и прилепленный на экран стикер "позже увидимся, заберу симкарту".

Жую яблоко, запиваю соком и вызываю такси. Его рубашка длинной, как платье, но в институт в ней ехать как-то не комильфо.

По дороге домой сбрасываю несколько звонков от незнакомых абонентов. Как он без связи справляется, интересно? Мстительно удаляю номер Маришеньки.

В квартире все вверх дном. Мама Николь уверена, что мы живем в грязи и наводит чистоту, громко комментируя свои действия:

— Свинство, натуральное свинство, девочки, вы в курсе, что мусорные пакеты нужно выбрасывать, а не коллекционировать?

— Быстрее давай, валим отсюда, — Николь влетает за мной в комнату. Тараторит, пока я влезаю в джинсы. — Кристина, что тут было. Она шмон устроила, искала ворованные драгоценности. И до сих пор ищет. Под предлогом уборки. А тебя не колышет, да? Клево с преподом развлеклись? — цокает. — Ты не могла сразу сказать? Я бы другой вариант прикидывала. Три месяца впустую светила декольте.

— А папа что? — кидаю учебник в сумку.

— Папа не верит. Считает, что у нас мозгов бы не хватило на авантюру.

— Мило.

— Девочки! — орут нам из зала, когда мы обуваемся. — После учебы сразу домой!

— Коммендантский час? — выталкиваю Николь на лестницу.

— Родительский контроль.

На паре садимся с Егором и Ваней. Выглядят хуже меня. Сонные, помятые, полбара вчера залили в себя.

— Короче, — Ваня трет виски и морщится от занудного преподского голоса. — Что будем делать? Так все оставлять? У нас преимущество есть, все думают, что мы мультяшки. Надо это как-то использовать. Выкурить банду.

— Как? — рядом Егор с шипением открывает минералку. Жадно пьет. — Другую ювелирку грабануть? На пятьдесят лямов. Они расстроятся, что мы больше урвали, и позвонят, да?

— Не идиотничай, — Николь отбирает бутылку, и он давится, кашляет. — Серьезно, надо что-то придумать. У меня мама спятила.

У меня в кармане вибрирует телефон. Достаю по привычке. А, да, не мне сообщение. Мария проснулась:

Саш, куда поехал, немедленно приезжай обратно!

Глава 14

В "Биг Босс" привели бороду в порядок. Откромсали несколько сантиметров волос, и теперь не подергать. В страховой Игорь выцыганил мою любимый коньячок, который я из командировки привез. Маше дома скучно, карикатурная сварливица-р-р-львица, но не светская, а с гривой в бигудях или куда там она наматывает хаер.