Осколки (СИ) - Мелентьева Вера

Действительно, если б на ней был настоящий компромат, я была бы уже далеко отсюда. Бес подошел и прижал меня к себе так, что я могла слышать стук его сердца.

— Опять морочишь мне голову, думаешь я поведусь на этот трюк второй раз? — И подумав, добавил, — Поедем вместе за твоими вещами.

— И за флешкой. Я хочу вернуть ее тебе и закрыть наконец-то эту тему!

Видимо, он решил, что у меня бред с голодухи, потому что отстранился на секунду и сказал тоном, которым родители успокаивают детей:

— Детка, флешка сгорела. Все хорошо, она мне и не нужна, иначе я хранил бы ее в другом месте.

— Она не сгорела! Я ее спрятала, а Антону отдала пустую!

Он снова отстранился и расхохотался, как будто в моих словах было что-то смешное:

— Вот ведь маленькая сучка! Ты обвела вокруг пальца нас обоих! Припрятала козырь в рукаве!

— Я хотела вернуть ее, но ты набросился на меня с угрозами! Потом я ждала твоего возвращения, но ты выставил меня вон!

— Прекрати, меня сейчас стошнит от этой ванильной чуши. Ты могла бы просто ее не брать, а принять мое предложение, раз уж так прониклась чувствами. У тебя последний шанс. Ты сейчас поешь, мы поедем за твоими вещами, а потом начнем все с чистого листа, но если ты рискнешь выкинуть что-нибудь еще…

Я не дала ему договорить, прижалась к его широкой груди и прошептала, вложив в эту фразу все свои актерские таланты:

— Пока смерть не разлучит нас.

А мысленно добавила: «твоя». Пройдет много времени прежде, чем Бессонов начнет мне доверять. Кто знает, может быть за этот период я так прикиплю к нему душой, что захочу остаться, но это вряд ли. Сбежать сейчас было бы не очень удачным решением. Глеб будет следить за каждым моим шагом, и вероятность провала слишком высока, а вот то, что моя жизнь в этом случае превратится в ад я не сомневалась. К тому же, неизвестно, что на уме у Макара, пока я с Глебом, он меня не тронет, но если Глеб отвернётся от меня, ничто не помешает старику убрать меня, как ненужного свидетеля.

Глава 24. Быть или не быть

Позавтракав, мы отправились ко мне, по дороге мило болтали, шутили и строили планы на будущее. В целом напоминали влюбленную парочку, у которой нет за спиной предательства, лжи, бесконечных угроз и полного отсутствия взаимопонимания. Такими были наши отношения в мой первый переезд к Бессонову, с той лишь разницей, что на этот раз я была искренна. Мне действительно было с ним хорошо.

Собирая вещи, я спросила, шутя:

— Как думаешь, зимнюю одежду брать или так надолго твоей любви не хватит?

— Думаю не стоит, — рассмеялся Глеб.

— Ненавижу тебя. Ты способен омрачить любую минуту счастья-Я кинула в него подушкой.

— На самом деле, я не понимаю зачем тащить все это, когда мы могли бы поехать и купить все новое?

— Я тебе скажу зачем! Ты не выпустишь меня из дома, не смотря на данное обещание, а доверять покупку вещей третьим лицам- дело последнее. К тому же у меня есть дорогие сердцу вещицы.

— Люблю умных женщин.

Собрав вещи, я перекрыла краны, газ и провела прочие ритуалы, демонстрирующие мое намерение вернуться сюда не скоро.

— Теперь мне нужно на дачи.

— Помидоры собрать?

— Я спрятала там эту чертову флешку.

— Мы сейчас поедем на дачи искать флешку?!

— Если боишься, могу нарисовать план, съездишь и откапаешь сам. Придется, конечно, попотеть, точного расположения я не помню, но пару перепаханных дач и мы можем начать с чистого листа.

— Мы не можем откапать ее на годовщину, например? Лучше на золотую свадьбу.

— Нет! Для меня это важно. Я не смогу начать новые отношения, не закончив старые.

Еще немного попререкавшись, Глеб все-таки уступил.

Вечером, мы сидели на веранде, закутавшись в пледы, согревались глинтвейном и обсуждали события последних дней.

— Что будешь делать с папенькой? — спросила я.

— Выпишу ему благодарность за то, что сначала держал мою женщину в подвале, а потом отправил играть в шпионов! Что еще мне с ним делать?

— Ну, может стоит пойти на контакт?

— С чего бы это?

— Думаю, Марина Витальевна все-таки его любила, а он любил ее и тебя.

— Он убил мою бабку. Ради наживы.

— С этим не поспоришь. Надеюсь, она так и не узнала об этом. — Вздохнула я. — А Борис? Ты ему сказал?

— Про Агнесс? Нет, сначала побеседую со старухой сам. Не похожа она на рожавшую.

Дальнейшая наша жизнь была почти идеальной. Все последующие события не вязались с образом Бессонова. Он был обходителен и нежен, до тошноты заботлив, а наши отношения сводились к поцелуям и объятиям и умопомрачительному сексу. Так пролетел месяц. Я могла беспрепятственно покидать дом, конечно, в сопровождении охраны, что объяснялось исключительно заботой о моей безопасности. Мы посещали различные светские мероприятия, местные печатные издания пестрели нашими фотографиями. Глеб был счастлив и я тоже. Все реже я думала о запланированном побеге.

Домой мне все-таки поехать пришлось: надо было проверить все ли в порядке. Глеб отпустил меня с Геннадием- моим верным стражем. В почтовом ящике я обнаружила конверт из плотной бумаги, без обратного адреса. Старик все-таки сдержал обещание: итальянский паспорт на имя Паолы Конте, загранпаспорт, документы на дом на берегу Средиземного моря и банковская карта- вот она, новая счастливая жизнь. Под ложечкой противно засосало. Наверно, если бы Макаров меня обманул, мне было бы проще. Сейчас у меня была реальная возможность избавиться от Глеба, и признаться самой себе, что делать я этого не хочу было очень трудно. Завернув документы в пакет и обмотав скотчем, я приклеила сверток ко дну кресла. Других тайников в моем доме не водилось. Хоть взор Бессонова и сулил райское наслаждение, я помнила, что в раю не все так гладко закончилось.

Как-то на банкете, в честь свадьбы дочери нашего мэра, Бессонов оставил меня на несколько минут одну. В последнее время между нами установились доверительные отношения. Я думала о том, как быстротечно счастье, когда услышала за спиной знакомый голос:

— Ты как всегда потрясающе выглядишь. — голос принадлежал Климу.

Повернувшись, я улыбнулась так, словно встретила старого друга. Действительно, меня так изматывали эти светские приемы, где собиралась стайка ненавистных друг другу людей, которые безостановочно демонстрировали мастерство своих стоматологов, сверкая фальшивыми улыбками, холодными, как льды Антарктиды. Дамы, успевшие между собой наладить контакты задолго до моего появления, никак не могли пустить меня в свой круг, поэтому подруг я здесь не завела. Оттого обрадовалась, увидев Клима.

— Да и ты не отстаешь!

Он протянул мне бокал с шампанским.

— Старик тебя надул? Или чудовище очаровало?

— Скорее второе, чем первое.

— Очаровало или ты в плену?

— Брось, он отличный малый, просто нужен особый подход.

— Ты играешь с огнем, Полина. — Сказал он серьезно и добавил, — на всякий случай, если захочешь потушить пламя- я всегда к твоим услугам.

— Спасибо, но надеюсь, у этой сказки будет счастливый конец.

Ему пришлось ретироваться, так как в поле нашего зрения появился Глеб.

— Ай-ай-ай, Детка! За тобой нужен глаз да глаз!

— Можешь в наказание запретить мне посещать подобные мероприятия. Иначе наши встречи неизбежны.

— Ну уж нет, наказание будет другим, — прошептал он, склонившись к моему уху.

По окончанию празднования, мы отправились домой. По дороге, я спросила Глеба:

— Ты узнал что-нибудь об Агнесс?

— У нее никогда не было детей.

Я открыла рот от удивления, а он продолжил:

— Она была беременна и сделала аборт. О том, что она беременна от любовника, отец узнал от мамы. Он уговорил Агнесс оставить ребенка, предложил огромную сумму и пожизненное содержание, если она согласится отдать малыша ему. Она уже избавилась от ребенка, но и упустить такое предложение не могла. Когда пришел срок рожать, она договорившись с кем-то в роддоме, отдала отцу абсолютно чужого ребенка. Потом еще долго шантажировала его тем, что появится в жизни Бориса. Неизвестно, узнал он о том, что Борис не его сын или нет. Зато мама узнала за что Макаров отсидел. После смерти отца, со всем наследством он получила и эти бумаги, но предпочла их уничтожить. Она не хотела, чтоб я мстил, она хотела, чтоб между нами был мир.