Алмаз (СИ) - Макарова Елена А.

— Рит? — позвал Олег, несколько минут наблюдая за мной молча. — А что ты делаешь?

Если это была шутка, то я не поняла ее, и ответила совершенно серьезно:

— Собираюсь в поездку, — застегнула молнию по периметру чемодана и довольно похлопала по нему.

— Это совсем на тебя не похоже. Раньше бы ты просто сгребла все с полки прямиком в первую попавшуюся сумку, даже не задумываясь о том, как будет выглядеть одежда после этого.

Это правда, я никогда не была аккуратисткой, но и неряхой назвать себя не могла.

— Ну и что? Люди меняются, это естественно, иначе я бы до сих пор предпочитала на завтрак карамельки и ходила увешанная фенечками из бисера.

Друг задумчиво смотрел на меня.

— Нет, тут причина в чем-то другом, или ком-то, — предположил. — Ты и правда считаешь Костю принцем, и чтобы дотянуться до него, пытаешься стать безупречной принцессой.

— У тебя паранойя, я всего лишь сложила вещи. И он не безупречный.

— Можешь не отпираться, мне и так все ясно, — Олег постучал кулаком по стене у себя над головой. — Анют, а наша Ритка по уши влюбилась!

— Я давно знаю об этом, — прилетело из-за стены. — А сама Рита в курсе?

Олег оценивающе осмотрел меня.

— Подозревает, но не уверена.

Еще один экстрасенс нашелся, их дуэту пора открывать магический салон. Даже спорить с ними не стала, им бы только глумиться надо мной. Вся эта история с Костей для них лишь повод повеселиться.

Олег демонстративно поднялся с постели и снова присел, сделав серьезное лицо.

— Ты уже взрослая, так что настало время нам поговорить о том, что происходит между мужчиной и женщиной, когда они остаются наедине.

Так и знала, что без его грязных шуточек не обойтись.

— Почему все думают, что я обязательно должна переспать с Костей?

После стука в стену последовал громкий возглас Ани:

— Потому что он — красавчик!

***

За окном иллюминатора не было ничего интересного — непроглядная ночь, заснуть никак не получалось.

Я повернулась к сидящему рядом Косте и, положив под щеку ладони, как подушку, наблюдала за ним. Он все это время неустанно работал за ноутбуком. Не знаю, вел ли он бестолковые переписки в соцсетях или был поглощен деталями своего кинематографического творения.

— Костя? — хотела спросить об этом, но музыкант, не отрываясь от экрана, молча поднял верх указательный палец. Я замолчала, но парень не собирался ничего объяснять, продолжая стучать по клавиатуре.

— Когда он так увлечен, его лучше не трогать, — зашептал Иван с соседнего кресла, чуть наклонившись ко мне. — С ним все равно бесполезно говорить в такие моменты, он ничего не слышит и полностью уходит в себя.

Я скользнула по Косте взглядом — он действительно не обращал на меня никакого внимания.

— И часто с ним такое? — повернулась обратно к Ване.

— Постоянно, — откинулся в кресле парень, натягивая на голову наушники.

Мне открывались новые грани в Косте. Интересно, что еще я узнаю о нем за эти выходные?

Спустя несколько часов полета я проснулась, даже не помня, как отключилась. В салоне был приглушен свет, и все пассажиры спали. Подсвечивалось место у иллюминатора в хвосте самолета. В проходе то и дело возникала рука, вращающая между пальцев карандаш или что-то на него похожее. Я посмотрела поверх спинок кресел, встав коленями на свое: Костя закинул ноги на откидной столик и смотрел в черноту иллюминатора. Что он мог там разглядеть сейчас? Одной рукой он играл с карандашом, другой держал небольшой блокнот, которым настукивал о колени какой-то ритм. Иногда он замирал и принимался что-то записывать. Долго писал, потом нещадно зачеркивал и снова возвращался к прежнему занятию. Вспомнив совет Вани, я не стала докучать музыканту вопросами и, найдя более-менее удобное положение, снова заснула.

Я потянулась в уже надоевшем кресле и из любопытства выглянула в проход. Постоянно маячившей руки больше не было, поэтому я снова забралась с ногами на кресло, но Костю все равно не видела. Прошлась до его места и застала того спящим. Ноги так и остались лежать на столике, а головой Костя привалился к иллюминатору, предварительно подложив подушку. Почему во сне все выглядят такими милыми и беззащитными?

Мое внимание привлек тот самый блокнот на коленях музыканта. Осторожно вытащила его из-под руки парня. Листая страницы, находила бесконечные нотные записи и текст, записанный в столбцы. Некоторые слова были обведены несметное количество раз, другие зачеркнуты чуть ли не до дыр. Все это сопровождалось странными пометками на полях: вопросительные знаки; крестики, так же как и слова, жирно обведенные; даже наткнулась на пару смайликов. А последняя запись заставила меня улыбнуться. Словно влюбленный школьник, Костя своим красивым почерком аккуратно вывел мое имя. И почему люди от любви глупеют?

Устроившись в свободном кресле напротив, я начала выводить тонкие линии на белоснежной бумаге, которые со временем приняли очертания спящего Кости. Он начал ворочаться, пробуждаясь, и я усердней заработала, чтобы успеть запечатлеть все детали.

— Что ты делаешь? — хриплым голосом поинтересовался музыкант, заметив меня.

— Рисую, — спокойно ответила, не отрывая взгляд от бумаги. В отличие от Кости, я могла делать несколько дел одновременно. Конечно, не Юлий Цезарь, но все же.

— Ты умеешь рисовать? — задал парень глупый вопрос, но я списала это на то, что он еще был полусонным.

— Если ты не забыл, — говорила, не отрывала ни взгляд, ни руки от блокнота, — я архитектор и должна уметь изобразить то, что планирую построить.

— Я думал, — потер глаза, — это все уже делают на компьютере.

— И на компьютере тоже, — подтвердила, — но так, — помахала в воздухе карандашом, — как-то естественней, настоящей, живее.

Костя заметно повеселел.

— Так естественней, настоящей или живее?

Я ошиблась, соображал он хорошо, раз шутил.

— А ты глуповат, недалек или скудного ума? — ответила вопросом на вопрос.

Костино лицо озарила задорная улыбка.

— Обожаю тебя, детка. — Он убрал ноги со столика и понемногу начал приходить в себя, разминая тело незамысловатыми движениями. — Можно посмотреть? — кивнул на блокнот у меня в руках.

— Это только набросок, — заранее оправдалась.

Я обладала механическими навыками рисования, а художник должен обладать, помимо всего прочего, талантом. Но я немного расслабилась, когда увидела, как один уголок губ парня чуть приподнялся, обещая улыбку.

— А подпись автора? — протянул обратно рисунок.

Очередное дурачество, но я приняла блокнот и занесла руку над бумагой, намереваясь оставить свое имя, как обычно делала со всеми институтскими работами, но в последний момент передумала и вывела совершенно другую надпись: От Марго с любовью.

Я была уверена, что Костя начнет шутить, довольно ухмыляясь, но он сказал лишь одно:

— Спасибо.

Позвучало объявление о скорой посадке, и нам пришлось вернуться каждому на свое место. Но я еще долго не могла выкинуть из головы Костин «спасибо» и взгляд, когда он это произнес.

На трапе меня чуть не сбил с ног ледяной ветер. Несмотря на лето, погода в Нууке в это время года была по-зимнему холодной. У непрезентабельного вида аэропорта нас уже ждала машина, и в течение всей поездки я разглядывала мелькавшую за окном местность. Редко встречался другой транспорт, разве что с такими же туристами, как и мы, иногда велосипедисты, и все чаще люди, прогуливающиеся на своих двоих. Нуук был тихим провинциальным городком без особых достопримечательностей, отгороженный от мира с одной стороны серыми, практически лишенными растительности горами, с другой — величественным океаном, в котором у самых берегов дрейфовали белесые айсберги.

Всего двадцать минут на машине — и мы оказались в гостинице, чему я была безумно рада. Предвкушала, как немного отлежусь на мягкой кровати после многочасового перелета, но у Кости оказались свои планы. Пока музыканты и съемочная группа не разошлись по своим номерам, парень громко объявил на весь холл: