Мой чужой папа (СИ) - Коротаева Ольга

Конечно, эта эротическая фотосессия тот ещё “подарок”, но всё же лучше, чем измена. И пошла жена на это, чтобы вернуть мой мужской интерес к ней, а в том, что у меня не стоит на Валю — не её вина.

— Может, — ладонь жены прижалась к моему паху, — я помогу тебе надеть твои “Ланги” в спальне?

— Мне пора на работу, — поднялся я. И добавил сухо: — Прости, что накричал. Я действительно жутко устал за эти дни.

Поцеловав Валю в щёку, направился к выходу. Жена поспешила следом и попыталась забрать планшет, но я поднял руку, не давая ей выхватить:

— Это же мой подарок? Значит, могу его себе оставить. Или нет?

Она вымученно улыбнулась:

— Только не показывай никому. Это лично для тебя! И… — Она вновь прижалась ко мне всем телом: — Жду тебя вечером в полной боевой готовности.

Кивнул и вышел из дома. Я был зол на себя: не стоило поддаваться эмоциям и, не проверив факты, набрасываться на жену. Это не похоже на меня. Действительно, я очень устал за эти дни.

Зазвенел сотовый, и, глянув на экран, я усмехнулся:

— Мысли читаешь. Что там с камерами?

— Лучше бы тебе лично просмотреть, — осторожно ответил Виктор.

— Сейчас поймаю такси, — вздохнул я и, покрутив планшет, попросил: — Дождись-ка меня в машине.

Глава 33

Ася

Ася

Едва я закончила работу по договору и собрала все документы, как в квартиру опять позвонили. Неужели Зинаида так быстро вернулась с почты или что-то забыла? Я поспешила открыть двери и застыла на месте. На пороге стоял Борис. В модной кожаной куртке, распахнутой посередине и демонстрирующую лимонного цвета рубашку. Несколько пуговиц были расстегнуты и на вороте, вместо галстука висели солнечные очки.  Мужчина прям цвел и пах! Видно наше расставание его абсолютно не волновало.

— Ну, здравствуй. Что-то я не вижу радости в твоих глазах?

Борис нагло осмотрел мою фигуру, словно лениво раздел и придирчиво изучил все недостатки. Я невольно обняла себя, защищая от его критики.

— Проходи.

Мне не хотелось, чтобы кто-то стал свидетелем нашего с ним разговора.

— Вот твои шмотки.

Борис выдвинул вперед два чемодана на колесиках, поверх которых лежали дорожные сумки. Основательно так свекровь собрала мои вещи. Конечно, не все. Уверена, шубу мою мне не отдадут. Хоть мы с Борей покупали ее из семейного бюджета, ну и ладно. Не стану мелочиться. Пусть она станет мои подарком свекрови.

Мужчина, которого я так сильно любила, сейчас вызывал во мне какую-то приглушенную брезгливость.

Оправдываться, доказывать свою правоту, пытаться достучаться до него и даже сохранить брак — желания не возникало. В глубине души мне все еще было больно, и память услужливо подбрасывала картины былого счастья, но ответственность за судьбу сына и те, колкие, едкие и абсолютно незаслуженные обвинения враз сделали меня сильнее. А ещё что-то изменило во мне это утро… Я тряхнуло головой и сухо уточнила:

— Спасибо. Это все?

Ни ссориться, ни общаться, а главное тратить свое время на Борю я не хотела. Пусть уходит и не только из этой квартиры, но из нашей с Николашей жизни.

Зачем нам такой мужчина рядом? Который слушает чужое мнение, не готов докопаться до истины в судьбоносных решениях. Уверена, Горыныч на его месте даже если бы не поверил моим словам, но все равно нашел бы неопровержимые факты своей правоты. И перепроверил их два раза, как минимум. Таков он — мой босс. А Боря, как истеричное дитя.

Все не могу, не хочу… И не стану!

Сейчас я вдруг осознала, что существует не только любовь с первого взгляда, но и безразличие с первого удара в спину.

— Нет, не все! Развод из-за новорожденного ребенка нам не дадут. Нужно идти в суд. Мой адвокат сказал, что если мы сами вначале изменим свидетельство о рождение, то тогда…

— Хорошо. Я вычеркну тебя, — оборвала я его на полуслове. Если он опять начнет оскорблять Николашу, я не выдержу — брошусь на него.

Лучше совсем не иметь отца, чем такого.

Борис довольно заулыбался и едко добавил:

— Что появились перспективы с настоящим папаней?

На такую провокацию я реагировать не собиралась. Мне не десять лет и мы не в школе. Борис потерял право быть частью моей жизни и знать хоть что-то о моих планах.

— Прости, у меня сейчас много работы. Через неделю я займусь бумагами.

Я направилась к двери и открыла замки, всем видом показывая, что разговор окончен.

— Почему так долго? Мне нужно быстрее!

Мужчина застыл на месте, не собираясь уходить.

— У меня много работы. 

— Так, ничего не знаю, собирайся, поехали.

— Борис, еще раз говорю. Я не могу! — еще раз повторила я.

— Живо одевайся! — Словно не слыша меня, мужчина схватил мое запястье и сильно дернул.

— Что здесь происходит?

Дверь открылась, и я увидела хмурого и злого Горыныча. Он испепеляющим взглядом посмотрел на мою руку, которую все еще удерживал Борис.

— Ты что здесь делаешь? — Голос босса сочился ледяной яростью. — Немедленно убери руки от моей… От Аси.

— Золотов?! — изумился Боря и перевёл злой взгляд на меня: — Су-у-ука!

Леонид Григорьевич молча шагнул к мужу и взял его за шиворот. При высоком росте и могучей комплекции ему это далось легко. Боря затрепыхался в жёсткой хватке, задыхаясь, а босс процедил тем тоном, каким отчитывал вызванных “на ковёр” подчинённых:

— Я не намерен менять дизайн этой квартиры. Да и в доме моём ноги твоей больше не будет. Ты уволен и благодари Валю, что забрала из полиции заявление. Увижу тебя снова — попадёшь в тюрьму. Вор!

— Да подавитесь своими “Лангами”! — вырвался он и, сняв с руки красивые блестящие часы, швырнул в стену с такой силой, что они разлетелись. — Всё равно толку от них ноль!

Я стояла и пыталась понять происходит. Борис украл у Леонида часы? зачем он это сделал? Вот глупец, ради них лишился хорошей работы! Последний год заработок мужа стал стабильным и достойным. До этого он перебивался заработками, не всегда удачными. 

— Даже нацепив корону, шут не станет королём, — холодно заметил босс.

— Да конечно! — взвизгнул Воря. — Это богатеньким всё позволено. И чужих жён трахать, и рога нам смердам наставлять! — Повернулся ко мне: — А ты сучка продажная, тварь неблагодарная! Как я мог думать, что ты ангел во плоти?!

Я вздрогнула. Опять эти незаслуженные обвинения! Я никогда не строила из себя святую, но измена — это последнее, на что я бы решилась. В первую очередь она унижает того, кому изменяешь. Ведь это не уважение к человеку. А во вторую, измена — это предательство, а быть предателем я никогда не желала. Это не то чувство, которое я хочу носить в себе. Борис за три года брака должен был понять это, но не смог.

— Считал, что ты самая лучшая жена на свете, — не давая мне даже возможности ответить, разорялся муж. — Любил, лелеял, а ты в это время с боссом трахалась! Теперь мне всё ясно, блять! И глаза голубые у твоего ублюдка, и волосёнки светлые… — Едва не задыхаясь, он брызгал слюной. — Рога мне наставила и рада, шваль?! Подстилка продажная!

Не выдержав, я отвесила ему звонкую пощечину. От всего сердца! Достаточно оскорблений! Больше я терпеть не стану!

— Ты — мелкая сучка! Еще руки будешь на меня поднимать! — разгневанный мужчина пошел на меня и я невольно отступила. Злость буквально светилась в глазах некогда любимого мужа, и мне показалось, что он вполне может ударить меня в ответ.

Только последний шаг ко мне Борис сделать не успел, — между нами внезапно оказался Горыныч. Он задвинул меня за спину и, коротко размахнувшись, врезал Боре. Муж отлетел к стене, о которую разбились часы, и, прижав руку к скуле, вытаращился на Леонида. Тот повернулся ко мне и ледяным тоном уточнил:

— Ася, этот шут и есть ваш муж?

Я лишь коротко кивнула в ответ. Все слова застряли в горле. Да и как объяснить такое? Боря действительно выглядел шутом, его оскорбление в мой адрес невозможно было объяснить ни одним логичным доводом. Сейчас мужчина выглядел истеричным слабаком, и мне не верилось, что еще совсем недавно я считала мужа самым сильным, умным, талантливым, галантным…