Слепой рассвет (СИ) - Майер Кристина

Конечно, то, что меня тошнит не очень хороший знак, но впереди выходные и я хотела провести их со своими любимыми, не оглядываясь на диагноз и свои страхи.

Я не забыла, что мне нужно рассказать Герману о том, что произошло ночью, но сегодня и так нам пришлось поволноваться, отложим ненадолго наш разговор. Если я скажу, что устала и хочу спать, настаивать на страстной ночи он не будет.

Герман тоже был голоден. Ему, как и мне было не до еды все это время. Таня составила нам компанию, пока бабушки присматривали за внучками. Меня не тошнило, я с удовольствием ела суп приготовленный Татьяной. Правильно говорят, аппетит приходит во время еды.

Телефон Германа зазвонил, проглотив ложку супа, он ответил на звонок.

— Да, Вика. Я вас слушаю. — напрягалась, стоило услышать, с кем говорит Герман. Его голос звучал ровно даже безразлично. Может мне хотелось в это верить? О чем говорила девушка, я не слышала, но уверена, что Виктория плетет сети вокруг Германа. — Я вам позже перезвоню, посмотреть проект у меня не было времени. — он проигрывал ложкой и мне казалось, что он хочет скорее положить трубку. Легкая радость змейкой скрутилась в груди. — Ничего страшного. До свидания.

Не успел он положить трубку и проглотить еще одну ложку супа, как его телефон снова зазвонил. Мобильный лежал на столе, но я не могла увидеть, кто беспокоит Германа. Взглянув на экран, он встал из-за стола.

— Извините, — вышел Герман из кухни. Ничего понять я не успела, но почувствовала досаду. У него от меня секреты…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 37

Герман

— Я вас слушаю, Галина Владимировна, — принял звонок. При Полине не стоило разговаривать с ее матерью. Сегодня был тяжелый напряженный день, лишний тревоги лучше избежать.

— Герман Андреевич, я хотела узнать, как моя дочь? — негромко робко спросила меня женщина. После нашего разговора в кабинете компании, когда она принесла мне деньги на лечение Полины, я перестал к ней плохо относиться. Машу Галина Владимировна отдала не чужому человеку. Не оправдываю ее поступок, но допускаю, что отчаяние толкнуло ее на крайние меры.

— В понедельник, Полина ложится в клинику. Пока на обследование, по его результатам будем принимать решение, оперировать ее здесь или везти за границу.

— А врачи хорошие? — вопрос был наивным, но в ним крылась ее глубокая тревога.

- Они одни из лучших специалистов в мире. Вы не переживайте так, — хотел ее успокоить, но понял, что не те слова сказал. Как можно не переживать, когда твой ребенок борется за жизнь?

— Поля обо мне не спрашивала? — надежда в ее голосе просто убивала. Хотелось сказать что-нибудь ободряющее, но врать последнее дело. Я чувствовал, видел, что Галина Владимировна любит свою дочь. Взял деньги от продажи квартиры, чтобы донести это до Поли. Хотел, чтобы она попыталась понять и простить. Согласен, непросто будет забыть такое. Не знаю, как бы поступил, окажись на месте Поли, но для них с Галиной Владимировной я хотел мира. Желательно, чтобы он наступил до операции.

— Галина Владимировна, я не буду вам лгать, Полина до сих пор обижена на вас. Но, она не так остро реагирует, когда я завожу о вас речь. Дадим Поле немного времени. Вы же знаете, она очень добрая, простит. — тихий всхлип резанул слух. Она будто сдерживалась, вот сейчас дыхания не слышно. Плачет. Что сказать?..

— Герман Андреевич, а можно я к ней в больницу приду, когда она спать будет? Посижу рядом? — был бы женщиной, наверное, разревелся. Ее страдания не оставляли меня равнодушным. Трогали за живое. Понимал женщину, как никто другой. Я ведь тоже сидел у постели Полины, смотрел на нее и думал… думал… думал. Боялся ее потерять. Если после операции она изменится, я в какой-то степени тоже ее потеряю. Смогу пережить? Принять Полю другой? Выдержит моя любовь испытания?

— Я вам позвоню, Галина Владимировна. — про себя пообещал примерить их ко дню операции. Не должны они остаться врагами. Случится что-нибудь с Полиной, а матери с этим жить до конца дней.

— Спасибо, Герман Андреевич.

— Просто Герман. — пора стирать границы, не чужие люди ведь. При любом раскладе, Поля останется в моем доме, рядом со мной и Машей. Я верю, что все закончится благополучно.

- Всего доброго, не буду отвлекать. — Полина проходила в этот момент мимо, даже не взглянула в мою сторону. Слышала, что я общался с ее матерью?

— До свидания.

Я вернулся в кухню. Суп мой остыл, но я его доел.

Вечером, как часто бывает в этом доме, вся семья собралась в гостиной. Полина делала вид, что все хорошо, но я видел в ее взгляде обиду. Позже выясню, что ее так задело. Макс с Таней играли в Crash Bandicoot. Дочь и племяшка спали в переносных люльках. Бабушки что-то вязали.

Андрей поднялся из кресла, незаметно кивнул мне и скрылся в кабинете. Я посидел еще немного, чтобы не вызвать подозрений, а потом направился за ним. Все это время, я думал, что еще могло случиться. Неприятности в компании?

— У меня сегодня был гадский день, если у тебя плохие новости, придержи их до завтра. Дай хоть поспать спокойно, — Андрей понимал, что я это несерьезно.

— Я слышал. Таня рассказала. Рад, что все обошлось. Но ты бы коней попридержал. Наверстаете, когда она полностью поправится, — я и сам сегодня об этом думал, когда возвращались из клиники. Потерплю.

— Ты из-за этого меня позвал?

— Нет. Смотри, — включил он экран смартфона и протянул мне.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 38

Полина

Герман с Андреем закрылись в кабинете. Мы уже разошлись по комнатам, а они продолжали что-то обсуждать. Только бы ничего не случилось. Устала я от бесконечной черной полосы.

Маша спала в своей кроватке. Вместе с Зинаидой Владимировна мы закапали на ночь капли в ушко. Она тихо сопела лежа на боку. Иногда улыбалась во сне.

Мне ложиться не хотелось.

Раньше я бы нашла, чем убить время — почитала бы или послушала музыку. Зрение не позволяло погрузиться в книгу, а от музыки быстро начинала болеть голова, особенно если слушать в наушниках. Надо попросить Германа скачать мне несколько аудиокниг, с приятной озвучкой. Будет чем заняться в больнице.

— Опять не спишь? — вошел Герман. Голос звучал ровно, но мне показалось он чем-то расстроен.

— Тебя ждала, — поднялась ему навстречу.

— Иди ко мне, — Герман сел на кровать, а я рядом. Тут же оказалась в его объятиях. — Полина, я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала, — серьезно проговорил он.

— Я тебя не пойму, — вывернулась из объятий и заглянула ему в лицо по привычке, в полумраке я вообще ничего не видела.

— Поля, люди не отличаются порядочностью, к сожалению, моя жена тоже. Чтобы ты не услышала, не верь. Я предупреждаю, потому что ты можешь столкнуться с тем, кто поверил наговорам Наташи и захочет высказать свои претензии.

— Я все равно не понимаю… — удивленно я смотрела на него.

— Наталья дала интервью одной известной желтой газетенке. Я не буду передавать всей той грязи, что она вылила на нас, но знай, там нет и слова правды. Не слушай никого. Я вообще не хотел тебе говорить, но опасаюсь, что найдутся доброжелатели, которые увидев тебя, решат высказать свое мнение. Такая вероятность существует, а я не хочу, чтобы ты зря расстраивалась.

— О чем говорится в статье? — я распереживалась несмотря на его предупреждение. Хотелось знать подробности, но Герман не желал делиться. Что такого могла наговорить журналистам Наташа?

— Полина, не бери в голову. Это грязная ложь, которая со временем уляжется. Она вылила ушат помоев, несправедливо обвинила всю мою семью. Пытается насолить, потому что я оставил ее без денег.

Наташа никогда не оставит нас в покое, эти мысли не в первые появлялись у меня в голове. Если бы Герман и дал ей денег ничего бы не изменилось. Рано или поздно они закончились, Наташа вновь вторглась бы в нашу жизнь.