Последняя Надежда (СИ) - Князькова Нина "Xaishi"
– Тебе к травматологу надо. – Покосился на живот.
– Не надо. Если бы что-то пострадало, то меня бы уже не было. – Отмахнулась моя взбалмошная сестрица. – Вот только, когда у меня появилась возможность, я скрылась с места своего убийства и позвонила куда надо. Там у меня парочка знакомых работает. Сдала работодателя со всеми потрохами. Но и проблема возникла, начальника взяли, а подельников нет. Те не досчитались одного трупа, на меня открыли охоту. И все это в течение одного дня. Пришлось срочно делать ноги. Еще тебя сутки ждала. В этой убогой квартире отсиживалась…
– Ну, ты придумала, тоже. А если бы мы шифр забыли? – Возмутился я.
– Ну, я надеялась, что один-то хотя бы помнит. Если б ты до вечера не появился, то пришлось бы мне реально линять в дали дальние. А так мне завтра нос подправят, разрез глаз изменят и все, поеду жить в деревню вашу. Ты чего такой мрачный? – Заметила она мое настроение.
– У меня невеста дома с мамой и сотрясением. А я с тобой торчу, до нового года точно не успею приехать. – Признался и раздраженно впечатал кулак в подушку.
Машка внимательно на меня посмотрела и ахнула.
– Да ты никак влюбился, Виталька. – Она была явно удивлена. – И что это за деваха такая, что тебя так от нее прет? Принцесса китайская, которая самостоятельно на себя трусы не наденет?
– Тебе бы рот с мылом помыть. – Помечтал я. – Нормальная девчонка. Учительница в сельской школе.
– Нифига себе. – Машка ненадолго зависла. – Подожди, если она нормальная, то чего с сотрясением?
Я покосился на свой молчащий телефон и принялся рассказывать нашу с Надей историю. Когда закончил, посмотрел на соседнюю кровать. Машка уже спала. Сходил в душ и тоже завалился спать, но что-то не давало покоя. Взял в руки телефон и написал лишь одно слово. «Скучаю». Душа сразу успокоилась и я довольно быстро уснул.
Операция была утром, так что долго спать нам не пришлось. Ну, ничего, Машка сейчас под наркозом поспит. Я сидел в коридоре и ждал. Но через полтора часа сестрица вышла вместе с врачом на своих двоих. Я удивленно поморгал.
– Ты чего тут ходишь?
Машка фыркнула.
– Мы решили без операции обойтись. Сегодня нос только переделали инъекциями. – Она ткнула пальцем в вышеуказанную и опухшую часть лица. – А завтра все остальное доделаем. Эффект около года будет, мне должно этого времени хватить. Послезавтра покрашу в какой-нибудь шоколадный цвет волосы, и можем лететь в тете Саше.
Я пожал плечами и благодарно посмотрел на сестрицу. Она поняла, что мне важно как можно раньше оказаться рядом с Надей. А я-то думал, что она ночью меня не слышала.
Через день Машка действительно была сама на себя не похожа. Ее как будто шмели покусали. Причем гигантские такие, размером с хомяка. Такой опухшей сестрицу я никогда в жизни не видел.
– Хватит ржать, – возмутилась Марья, когда мы ждали прибытия поезда.
Билетов на самолет попросту не оказалось в предновогодние дни, так что предстояло нам трястись в поезде пару суток. Одно радовало, тридцать первого числа я буду дома, рядом с Надей. Это казалось мне очень важным.
Мне удалось выкупить купе, хотя это и было сложно. Вся страна, как будто пришла в движение и начала активно мигрировать внутри себя.
– Ты бы очки на себя нацепила, а то, как алкашка с бодуна выглядишь. – Улыбнулся я.
– Фи на тебя. – Машка показала язык. – Нервный ты какой-то.
Я действительно нервничал. Надя не отвечала на мои сообщения, а я писал их все чаще и чаще. Последние два вообще вернулись назад с пометкой, что телефон отключен. Что у них там случилось?
– Сама ты нервная. – Ответил, не отрывая взгляд от дисплея.
Уже сидя в поезде, набрал маму. Не отвечает. Все больше заводясь, написал Дюхе.
«Что с мамой и Надей? Не могу до них дозвониться».
Ответ пришел через минуту.
«Они у Анны Николаевны. Девочки ушли в баню, мама с баб Нюрой перетирают за жизнь, мы с Темычем трескаем пирожки».
– Как в баню? – Возмутился я.
– Ты чего орешь? – Закемарившая Машка резко подпрыгнула.
– Они в баню ушли. – Пожаловался я ей.
Сестра посмотрела на меня, как на идиота.
– Чем же плохо в баню? Я б сейчас тоже сходила. – Размечталась она.
– У Нади сотрясение. Ей нельзя в баню. – В панике выпалил я.
– Чего это? Если натоплено не жарко, да рядом надежные люди есть, то все нормально будет. Думаешь, у меня сотрясов не было? Да в моей башке живого места нет, и ничего, нормальная даже.
Я покосился на эту «нормальную». Ей явно кто-то польстил. У меня Надя не такая, слава богу. Она у меня нормальная и адекватная, не смотря на наши постоянные ссоры. Я раздраженно выдохнул.
– Ты ничего не понимаешь, – сообщил Машке.
– Ой, ли, – хмыкнула она. – Это ты себя накручиваешь. Мне вот что интересно, – сестра села и чуть подалась вперед. – Она от тебя случайно сбежать не пытается? – Спросила она громким шепотом.
Я неверяще на нее посмотрел.
– А ты откуда знаешь? – Нахмурился.
Машка истерично заржала.
– Ты совсем отупел, я смотрю. Я же вижу, как ты трясешься над телефоном, до нее пытаешься достать. – Сквозь хохот выдавила она. – Ой, господи, у меня морду сейчас перекосит. – Попыталась успокоиться. – Ты так любую нормальную женщину от себя отпугнешь. Ты же давишь, прешь, как танк. У женщины должна быть хоть какая-то иллюзия свободы. А ты, по ходу, любе неповиновение давишь на корню.
– Я знаю, как для нее будет лучше. – Возмутился я.
– А она не знает? – Вдруг совершенно серьезно спросила Марья. – Она, взрослая женщина, тем более учительница, привыкшая наставлять детей. А ты пытаешься сделать ей хорошо против ее воли.
– Она младше меня. – Упрямо заявил я.
– Если она уже работает, то ей не может быть меньше двадцати. Сколько ей? Двадцать пять?
– Двадцать четыре. – Мрачно ответил.
– Так вот, Догилев, ни одна женщина рядом с тобой долго не протянет, если ты не будешь считать ее взрослым человеком. Ты мне лучше скажи, почему тебя на ней перемкнуло, а не на тех прости господи, что у тебя постоянно под ногами валялись? – Неожиданно спросила Машка.
– Она меня отшила, я же рассказывал.
– Я спала и не слышала. – Отмахнулась родственница. – Давай конкретнее изъясняйся. На тебя Сонька Потапова во втором классе компот вылила, ты ж за ней не бегал так.
Я бросил в Машку салфетку, лежавшую на столике.
– Ты давно мозгоправом заделалась? – Я посмотрел на безмятежно-опухшее Машкино лицо и вздохнул. – Ладно. – Задумался. – Наде абсолютно нет никакого дела до моих денег. Она совершенно равнодушна к дорогим украшениям и подаркам. Ей не важно, что на мне надето и побрился ли я с утра. При всем этом она очень отзывчивая, добрая и умеющая прощать.
Сестрица задумчиво все это время на меня смотрела.
– Ты заметил, что описал ее, абсолютно не затронув внешность? Длина ног и размер бюста, где все это? Ты ж девок себе именно по этим критериям выбирал. А тут добрая и отзывчивая…
– Если хочешь, могу и это рассказать. – Проворчал.
Она отмахнулась.
– И будет это что-то вроде: руки, как крылья голубки, глаза цвета настойки боярышника, который не допил бомж у седьмого подъезда…
– Идиотка. – Буркнул. – И глаза у нее светлые.
– А я про что говорю? Будь я оперативником, даже словесный портрет бы не составила. Однако не думала, что тебя хоть кто-то в этой жизни так размажет по амурным крылышкам. – Вновь хихикнула она. – Слушай, а ты этой своей Наде о своих чувствах говорил?
Я задумался.
– А зачем? И так понятно, что я не просто так около нее трусь.
Машка перестала ржать.
– Ты космический дебил вселенского масштаба. – Вынесла она вердикт. – Неужели тетя Саша тебе ни разу в жизни не говорила о любви и женских ушах. Нам, барышням, заливать надо это дело, как не в себя. Много и регулярно.
– Андрей Лике вообще ничего такого не говорит. – Нахмурился я.
– Ну, ты сравнил. Он вообще-то не разговаривает совсем. Судя по тому, что мне рассказывала ваша мать, Анжелике не особо слова и нужны. Да они больше руками изъясняются. А, если судить по твоему описанию, тебе досталась лань трепетная и ранимая. И, видать, не от хорошей жизни она такой стала. – Я кивнул. Марья продолжила. – Скорее всего, твоя Надя внутри себя вообще не уверенный человек и не верит, что ее может кто-то полюбить. Потому и смотрит на тебя удивленно и пытается понять постоянно, чего тебе от нее надо…
