Даниэла Стил - Идеальная жизнь

Когда он вышел, в комнате царил порядок. Салима слушала музыку. Потом ей захотелось отправить электронные письма своим школьным подругам, узнать, как у них дела. Она обожала мать, но терпеть не могла жить в ее нью-йоркской квартире. Однако еще больше она ненавидела Саймона. Этот наглец ничего не понимал.

Саймон вернулся в свою «келью», где разобрал вещи, после чего неожиданно появился в дверях кабинета Блейз. Та удивленно подняла на него глаза. Ей было странно видеть в своем доме мужчину. Блейз всегда не давал покоя вопрос, как она вообще могла жить с Гарри или какой была бы ее семейная жизнь, выйди она замуж за Эндрю Вейланда. Сейчас такая перспектива отнюдь не вдохновляла ее. Присутствие в доме Саймона вдохновляло еще меньше. И она и Салима воспринимали его как незваного гостя.

– Не хотите чаю? – спросил ее Саймон. Блейз покачала головой, еле сдерживаясь, чтобы не сказать ему, что не нужно заходить в ее кабинет, если его туда не приглашали. В крайнем случае если есть какая-то проблема. С другой стороны, вот уже много лет ей никто в ее собственном доме не предлагал чаю. Во всяком случае, с той поры, как она вышла замуж за Гарри и у них появилась горничная. Но это было больше десяти лет назад. Ее нынешняя экономка занималась лишь стиркой и уборкой комнат и оставляла для Блейз в холодильнике самую простую еду. Экономка никогда не предлагала Блейз чаю, ей это даже в голову не приходило.

Если Блейз хотелось чаю, она заваривала его сама. Она никак не ожидала, что Саймон станет обсуживать и ее, не говоря уже о том, чтобы готовить, как он только что сам предложил. От него требуется лишь одно: чтобы он помогал Салиме быть счастливой и не путался у них под ногами. Независимо от того, как сильно Блейз любила дочь, с приездом Салимы ее неизбежные потребности, а также присутствие в доме Саймона вызывали у Блейз ощущение, будто в ее дом вторглись без ее согласия. А ведь они не провели втроем даже двух часов. Заметив выражение ее лица, Саймон поспешил молча удалиться в свою комнату.

Через час Блейз зашла к Салиме. Та, лежа на кровати, слушала музыку и вспоминала Эбби. По щекам дочери катились слезы.

Блейз села на кровать рядом с ней и погладила по голове, затем поцеловала в щеку.

– Как дела? – спросила Блейз. Впрочем, можно было и не спрашивать.

– Ужасно. Я так скучаю по ней.

Блейз понимала: она бессильна с этим что-то поделать. Между дочерью и Эбби установилась неразрывная связь. Такой духовной близости ей уже ни с кем не установить, каким бы компетентным ни оказался новый педагог.

Салима искренне была привязана к Эбби.

– Знаю, милая. Давай попытаемся наладить нашу жизнь, пока ты живешь здесь. Завтра я постараюсь достать билеты на какой-нибудь концерт.

– Мне ничего не хочется, – печально призналась Салима. – И я ненавижу Саймона. Он действует мне на нервы.

– Может быть. Мне он тоже кажется чересчур самоуверенным. С другой стороны, здесь ему все в новинку: и квартира, и мы, и эта смешная комнатушка, в которую мы определили его. По-моему, он просто пытается показать свою полезность. И еще – он мужчина. Мы же не привыкли к присутствию мужчин в доме, – улыбнулась Блейз. Им нет смысла злиться на Саймона, пусть даже он раздражает их обеих. Блейз привыкла жить одна, в тишине и спокойствии, и даже присутствие Салимы меняло привычный распорядок. Что уж тогда говорить о Саймоне! Это было сродни тому, что поселить у себя инопланетянина.

– Почему мы не можем жить одни? – печально спросила Салима голосом пятилетнего ребенка. – Обо мне можешь позаботиться ты, – добавила она с надеждой в голосе.

От этих слов Блейз мгновенно ощутила чувство вины.

– Но ведь я работаю! Или ты забыла? Я все время в разъездах. Что ты будешь делать, если меня отправят в командировку? С тобой обязательно кто-то должен быть рядом. – И еще Блейз решительно не представляла себе, как она будет намазывать пасту на зубную щетку дочери. Кстати, Салиме действительно давно пора делать это самостоятельно. Она уже взрослая, и не важно, зрячая она или нет. Это было единственное, в чем Блейз соглашалась с Саймоном. Салима привыкла к тому, что за нее всё делают. Во всяком случае, делала Эбби.

Примерно в восемь часов вечера Блейз снова зашла на кухню. Они так и не поужинали, но она не была голодна. Саймон сидел за кухонным столом, на котором стоял его ноутбук. Когда вошла Блейз, он поднял голову. Меган прислала ему по электронной почте письмо, написала, как сильно по нему скучает и как опечалена. Саймон тоже был опечален, но отвечать ей не стал. Он выключил компьютер и вопросительно посмотрел на Блейз.

– Может, приготовить вам ужин? – предложил он, вставая из-за стола. Ему казалось, что он непременно должен что-то для нее сделать. К тому же Салима дала ему понять, что не желает его присутствия в своей комнате, и он был вынужден вернуться в свою клетушку, но там негде было даже сесть, кроме кровати. Вот и пришлось прийти с ноутбуком на кухню.

– Я, пожалуй, закажу пиццу с доставкой, – уклончиво ответила Блейз. По крайней мере, пиццу Салима любит и наверняка будет есть. – Или суши.

– Может, я все-таки приготовлю омлет? Или спагетти? Все это готовится очень быстро.

От омлета Блейз не отказалась бы. Однако ей не хотелось в этом признаваться, и она отрицательно покачала головой.

– Не надо, – ответила Блейз и по телефону заказала пиццу. Саймон не стал настаивать на своем. Блейз спросила у него, какую пиццу он предпочитает, и он ответил, что любую, кроме той, что с анчоусами. Блейз мысленно одобрила его выбор. Для Салимы она заказала маленькую «маргариту». Как только заказ доставили, она позвала дочь. Салима вышла из спальни и села за кухонный стол. Саймон с интересом наблюдал за тем, как мать отрезала ей кусок пиццы, как положила на тарелку и придвинула к дочери. Ели молча, никто не произнес ни слова.

После ужина Салима вернулась в свою комнату, а чуть позже легла в постель. Блейз сообщила Саймону, что она лично проверила инсулиновую помпу, так что ему не нужно делать это самому.

Саймон заметил, что свет в кабинете Блейз горел еще долго. Он тоже сидел за компьютером и даже прочел еще два письма от Меган, в которых звучало уже настоящее отчаяние, но отвечать опять-таки не стал. Наконец усталость дала о себе знать, и Саймон пошел в свою каморку. День выдался долгий и тяжелый. Кроме того, Саймон едва ли не кожей чувствовал, что ему в этом доме не рады.

Когда в четыре часа утра прозвенел будильник, Блейз чувствовала себя так, будто накануне ее отходили палкой. Сказывались суматоха и напряжение трех последних дней. Шокирующее известие о смерти Эбби, похороны, закрытие школы на карантин, появление в ее квартире Саймона. Плюс необходимость в ближайшие три месяца присматривать за Салимой. И все это свалилось на нее разом. Единственное, что утешало, – это то, что Саймон знал, как важно контролировать уровень сахара в крови, умел следить за работой инсулиновой помпы, в том числе и ночью. Короче, знал, что делать с больным диабетом.