Элис Петерсон - Все ради любви
10
2002 год
Моя одежда разбросана в комнате по всему полу.
– Мне понравилась белая блузка, – говорит Лиззи, сидя на моей постели и листая журнал. Белая блузка была первой вещью, которую я примерила из всей этой кучи. Было это час назад.
Я поворачиваюсь к ней:
– А прическа? Заплести в хвост?
Собираю свои длинные волосы в конский хвост.
– Или распущенными оставить?
– Распущенными.
Лиззи выглядывает из окна:
– Ну, чем бы ты ни собиралась заняться, день сегодня превосходный.
Я пытаюсь не показывать Лиззи своего отчаянного желания скорее встретиться с Дэном. Последняя пара дней прошла для меня как будто в тумане. Даже на работе я только и делала, что мечтала и торопила минуты. Мы договорились встретиться в четыре в «Royal Festival Hall». Чем мы будем там заниматься? Странное время для свидания. Я не знаю про Дэна ничего. Не знаю, чем он занимается. Только он заставляет мое сердце биться чаще. Лиззи говорит, что она очень за меня рада, что мир не остановился из-за ее несложившейся личной жизни, но я не намерена лишний раз хвастаться перед ней своим счастьем.
Я делаю макияж, и мы вспоминаем про наши первые свидания.
– А помнишь тот раз, Джен, когда ты пошла на свидание в своей бирюзовой курточке, – смеется Лиззи.
– Помню, конечно. Я замерзла как сумасшедшая, – говорю я, и мы обе смеемся. Я вернулась со свидания и оставила парня в гостиной, сказав ему, чтобы чувствовал себя как дома. А сама бросилась в ванную, почистила зубы и попыталась снять с себя куртку. Рванула молнию. Снова и снова. Нормальные люди застревают в лифтах. А я застряла в своей куртке. Отчаявшись, я открыла дверь и забежала в комнату к Лиззи. Она лежала на кровати, слушая «Oasis».
– Помоги мне!
Она пыталась расстегнуть молнию, но все было бесполезно. И в тот момент, когда Лиззи стала резать ее ножницами, он вошел.
Повисла такая неловкая пауза, что в конце концов я выпалила:
– Зато тебе не надо меня раздевать.
Он сбежал. Подумал, что мы сумасшедшие.
– Вообще-то, мы с тобой и вправду слегка сумасшедшие, – говорит Лиззи. – По крайней мере, ты хоть не потратилась на еду.
– Ага, сейчас. Он забыл свой бумажник. Знаешь, мне всего-то нужен нормальный добрый парень, веселый, сексуальный и с чувством юмора.
То есть такой, как Дэн. Я сажусь рядом с Лиззи и интересуюсь, как у нее дела с того момента, как они с ее бойфрендом расстались.
– Стараюсь себя чем-то занять. На следующей неделе иду на собеседование – устраиваться в туристическую компанию. Пора бы мне уже от тебя съехать, – пожимает она плечами.
Я ласково толкаю ее локтем.
– Мне нравится, что ты здесь.
Последние несколько недель я каждый день кормила Лиззи бульоном и сидела с ней по вечерам.
Я беру сумочку и надеваю пальто.
– Лиззи, точно все хорошо?
– Да, все хорошо. Ты же напишешь смс?
Лиззи обнимает свои колени.
– Дай знать, как все прошло, ладно?
Я посылаю ей воздушный поцелуй.
– До вечера.
Она улыбается:
– Или нет – у меня хорошее предчувствие.
Дэн стоит посреди толпы с сигаретой в руке. На нем джинсы, темная куртка и бледно-розовая рубашка. Говорит с кем-то по мобильному и пока еще меня не заметил. Я иду к нему, а сердце выскакивает из груди, и меня даже немного подташнивает, наверное, из-за того, что я почти ничего не ела.
– Привет, – говорю я, не зная, стоит ли поцеловать его или пожать ему руку: мы ведь познакомились всего четыре дня назад. Дэн бросает сигарету на землю, затушив ее каблуком. Когда он улыбается, мое сердце тает снова и снова.
Я ощущаю себя в сказке, когда мы идем, рука об руку, вдоль берега Темзы. Мы останавливаемся и смотрим на уличных артистов. Миниатюрная женщина стоит на постаменте, с ног до головы покрытая золотой краской. Дети подпрыгивают и заглядывают к ней в лицо с глупыми рожицами, но она и ухом не ведет. Дэн решает бросить несколько монет в баночку, стоящую перед ней. И, словно по волшебству, она вдруг оживает – кланяется и хлопает ему своими покрытыми золотом ресницами.
Уличный художник рядом рисует компанию ребятишек. Какой-то мальчик плачет, потому что мама отказалась купить ему попкорн. Потом мы видим мужчину, загримированного под пса, скулящего в клетке. Его голова высунута наружу, а тело прячется под покрывалом, которым накрыта клетка. Дети с удовольствием рассматривают его пушистые черные ушки и мокрый собачий нос, смеются, когда, облизав губы, он говорит: «Дайте вкусняшку». Мы проходим мимо лошадей и уличных танцоров в зеленых и красных топах, но смотрим лишь друг на друга. Вскоре толпа и шум исчезают. И остаемся лишь мы. Смотрим друг на друга – во взгляде уверенность, что между нами что-то есть, но торопиться мы не хотим.
Дэн поднимает бокал с шампанским. Наши бокалы звенят, столкнувшись, а тем временем мы медленно поднимаемся все выше.
– Как интересно, – говорю я. Когда Дэн упомянул южный берег, в меня сразу закралось подозрение, что мы будем кататься на колесе обозрения. Мы в кабинке с несколькими девушками – наверное, они на девичнике, одеты в розовые и серебристые наряды, с подходящими аксессуарами. Мы с Дэном присели на деревянную скамейку посередине кабинки.
– Итак, – говорим мы одновременно. Я замечаю, что Дэн снова потирает ладонь. Наверное, он нервничает так же, как и я, хотя мне трудно представить себе, что этот человек в принципе способен нервничать.
– Ты первый, – начинаю я.
– Ты первая, – начинает он в тот же момент.
– Я первая, – предлагаю я. – Чем ты занимаешься?
– А ты как думаешь?
– Ведущим работаешь на телевидении? Или на радио?
Он поворачивается ко мне:
– То есть для телевидения я слишком страшный?
Дэн пытается изобразить страшного мужчину, но у него не очень получается.
– Ты работаешь где-нибудь в Сити?
Только не адвокатом, как Лукас. Или как Кристиан.
– Со своими-то деньгами еле управляюсь, куда уж мне чужие.
– Агент по продаже недвижимости?
– По-моему, я сейчас скину тебя отсюда! – хихикает Дэн.
Я смеюсь.
– Регулировщик?
Он пихает меня:
– Или хочешь искупаться в Темзе?
Я опять смеюсь, наслаждаясь его прикосновением. И сдаюсь.
– Прекрасно. Я журналист.
– Я была близка. Подумала про СМИ.
– Перестань, ты же говорила про агента.
– Да, я надеялась, что ты не агент.
– Вернее, пока еще я не журналист, но учусь и обязательно им стану.
Он рассказал, что с десяти лет хочет быть спортивным журналистом; его мечта была вести «Матч дня».
– В глубине души я настоящий ботаник, Дженьюэри. В школе я был главным зубрилой. Во время летних каникул, когда мои друзья тусовались в городе, я работал в одной из местных газет – в основном чай и кофе для редакции заваривал, но зато достал много полезных контактов.
